Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1993 год

Много говорили об отношениях человека и диких животных «Пускай меня упрекают за мои попытки привить львам новые качества,— сказал Джордж,— но каждая львица или лев индивидуальны, как люди, среди них есть более или менее разумные в способности оценивать окружающий мир. Человек почти незнаком с миром запахов и звуков в той мере, в какой знакомы животные, и я не раз наблюдал их превосходство над человеком. Джой и я всегда были уверены в существовании интуитивных связей между животными и людьми, и все поступки животных, особенно таких развитых, как львы, имеют свои причины». А когда я, вспомнив историю с японской актрисой, высказал предположение, что Комуньо, видимо, приревновала Тони и Томоко, возможно, поплатилась за свое слишком активное эмоциональное поведение, Джордж смущенно улыбнулся и заметил: «Болди тоже имела основания для ревности, мне с Томоко приходилось перед камерой разыгрывать сцены встреч и прощаний. Но все же я думаю, что главным побудителем были раздражающие животных запахи и интуитивное распознавание добра и зла, исходивших от людей».

Вечер у Джорджа закончился просмотром его любительского фильма о первых шагах создания заповедника. Мы увидели Терренса, на бульдозере прокладывающего дорогу через заросли, Джорджа, о чем-то беседующего со львами. Молодых, несмотря на шесть десятков лет за плечами, полных сил и энергии.

Время особенно не пощадило Терренса. Теперь я признал в нем того спящего изможденного человека, которого увидел при въезде в лагерь. После инсульта он уже не смог восстановить силы, ноги не действовали. Его принесли к ужину два служителя. Он следил за разговором, его интересовали все дела заповедника, беспокоило финансовое положение брата; Терренс зрительно помнил все тропинки в заповеднике и с удовольствием продемонстрировал нам свое искусство интуитивного общения с животными. На расстоянии он мог определить, где находятся животные в данный момент. Он положил перед собой на подробную карту местности фотографию львицы Коретты, левой рукой начал крутить веревочку с медным шариком на конце, а правой водить карандашом, который и фиксировал местонахождение семейства Коретты.

...Нас разбудил проникший в домик свет. Солнце еще не появилось, но его лучи уже коснулись вершины буро-лилового великана, возвышающегося за лагерем.

Джордж за металлической сеткой, опоясывавшей лагерь, подкармливал зерном цесарок; несколько десятков этих птиц в засушливое время прибивались к лагерю, а при первом дожде исчезали, уходили в буш. Бросил он пригоршню зерен и в кормушку черному ворону. Эта зоркая птица обосновалась на вершине сухого дерева и поднимала тревогу, если ей что-то казалось подозрительным. У кормушки ворон о чем-то доверительно беседовал с Джорджем.

После утреннего чая в начале восьмого Джордж на «лендровере» тронулся в путь, за ним японцы, за ними и мы на своем «лэндкрузере». Дорога петляла вдоль Таны, местами пересекая высохшие русла рек. Километров через двадцать добрались до песчаной отмели, заливаемой в половодье. Сейчас это был полуостров, омываемый Таной. Где-то здесь обитает семейство Коретты.

Прошло несколько томительных минут ожидания: появится ли она на призывы Джорджа? И вот из зарослей не спеша вышла львица, за ней показалась вторая, третья... Прогноз Терренса подтвердился: Коретта еще не ушла из этих мест. Машина Джорджа прошла еще метров триста и остановилась. Джордж стащил с помощниками на землю тушу верблюда и отъехал в сторону. Вскоре сюда, лениво передвигая по песку лапами, подтянулись львицы. Коретта первая попробовала жилистое, тугое мясо и уступила место другим. «Видно, у них была хорошая охота и они насытились»,— заметил Джордж.

Прошло примерно полчаса: шесть львиц разных возрастов в двадцати — двадцати пяти метрах от нас спокойно занимались своими делами. Сама Коретта, попробовав мяса, улеглась, молодые львицы играли, остальные продолжали завтрак. Мы осторожно передвигались, выбирая наиболее удобное место для съемок, снимали, вполголоса разговаривали. Снимали и японцы.

Между нами и львицами проходила какая-то невидимая стена, ни одна из сторон ее не пересекала. Львицы словно не замечали присутствия людей, будто люди их вовсе не интересовали. Джордж продемонстрировал нам в действии то, чего добивался долгие годы. Назовем это рефлексом невмешательства. Он говорил, что случаи с Томоко — досадные исключения, но они ставят под сомнение всю его работу. Нужно искать новые пути для закрепления новых отношений с этими высокоорганизованными животными.

Пора было трогаться в обратный путь. Джордж предложил на прощание сфотографироваться с семейством Коретты. Я уклонился от заманчивого предложения и снялся только с самим Джорджем.

Мы заглянули в лагерь попрощаться с Терренсом, расписались в гостевой книге (я был 264-м посетителем за тот год). На террасе уже сидели прилетевшие на самолете гости — молодые немцы — к Тони. А к Джорджу прибыл доктор Мейерхольд, сопровождавший представителя издательства «Коллинз». Мы почувствовали, что уезжаем вовремя. Джорджу уже не до нас. Приятная встреча закончилась.

Машина неслась по уже знакомой дороге. Неожиданно мы столкнулись с идущим напролом через буш к реке стадом коров, погоняемым пастухами-сомалийцами. Они вторглись в заповедник, но, томимые жаждой — и люди, и животные,— двигались неотвратимо, безумно...

Мы расстались с Корой, но я продолжал переписку с Джорджем. Получал также вести и от тех, кто по моей рекомендации навещал его: польских и чешских знакомых. Их доставил к Джорджу доктор Мейерхольд. Они говорили по возвращении: «Мы как бы побывали в другом измерении, в мире с иными ценностями. Мы никак не ожидали такого сильного впечатления от встречи с Адамсоном». В те дни Джорджа посетили и львы — его воспитанники со своим потомством. Их тоже притягивал к себе этот человек, расточавший вокруг себя ощутимое тепло.

О чем писал мне Джордж в своих письмах?

Неоднократно он возвращался к печальному событию — кончине своего брата Терренса. Это случилось через два месяца после нашей поездки. В конце декабря 1986 года Джордж писал, что он очень скучает, вспоминает удивительную способность брата, которая позволяла находить его воспитанников после потери с ними контактов.

А еще эта страшная засуха. Сомалийцы с тысячами голов скота опять вторглись в заповедник, львы ушли или были отравлены. Джордж все же надеялся, что некоторые из них перешли Тану и вернутся после дождей, когда спадет вода. И львы действительно возвращались к нему. Они стали приходить по ночам и в вечерних сумерках.

Джордж писал мне, что львица Грове (из семейства Коретты) появилась в районе лагеря в марте 1987 года вместе со своей одноглазой дочерью и тремя подрастающими львятами. Их сопровождал довольно агрессивный дикий лев. Джордж назвал его Хореи. И Джордж иногда проводил бессонные ночи под звуки их страшного рева.

Судьба леопардихи Комуньо, которая набросилась на японскую актрису, оказалась печальной. После шести лет пребывания на воле она была найдена мертвой на вершине скалы. «Для Тони это была настоящая трагедия»,— писал Джордж. Он высказал предположение, что убили ее самцы бабуины, защищая своих детенышей.

Центральные и местные власти, ведающие заповедниками, внимательно следили за всем происходящим в Коре, и Джорджу приходилось защищаться от противников реабилитации львов и леопардов.

В начале 1988 года Джордж писал мне, что «будущее заповедника Кора неясно, и в связи с этим Тони планирует переместиться в Танзанию». И далее: «Я останусь в Кемпи я Симба, пока это будет возможно». Однако Джордж сохранял оптимизм. В том же письме он восклицал: «1987 год закончился все же на счастливой ноте, вновь вернулась Грове и ее одноглазая дочь. Они привели с собой четырех обворожительных детенышей. После пиршества из верблюжьего мяса они развлекали нас, кувыркаясь и преследуя друг друга. Хорошее начало для Нового года!»

21 августа 1989 года мир облетело известие: «В Кении, в созданном им двадцать лет назад заповеднике Кора, убит Джордж Адамсон».

Ему шел 84-й год. Случилось то, что могло случиться уже десятки раз с профессиональным егерем, который провел почти всю свою жизнь в не тронутых цивилизацией бескрайних саваннах Восточной Африки. Его последний день начался как обычно. На рассвете он выпустил из вольеров трех молодых львиц. В первом часу над лагерем сделал круг самолет. Это был условный знак — просьба встретить прибывающих на взлетной площадке. Джордж попросил гостившую у него молодую немку Ингу вместе с шофером выехать к самолету. Сам он отстукивал на машинке ответы на корреспонденцию, поступающую со всего мира. Послышались выстрелы. Обеспокоенный, захватив оружие, вместе с тремя помощниками на видавшем виды «лендровере» он выехал из лагеря. По рассказу Мохаммеда Мару, единственного оставшегося в живых, на третьем километре они натолкнулись на трех одетых в военную форму бандитов. Мохаммед крикнул: «Остановитесь!» — и выпрыгнул из машины. Джордж продолжал ехать. Почти в то же мгновение бандиты открыли огонь. Машина оказалась пронизана пулями. Джордж и его два помощника были убиты наповал.