дотронется своими губами до моих.
Проклятый!
Я не планировала с ним целоваться!
Я вовсе не планировала целоваться!
Я собиралась посвятить свою жизнь темным искусствам, попасть в Книгу Теней как одна из самых одаренных темных колдуний, собиралась…
Губы у Лайтвуда были теплыми, твердыми, очень аккуратными. От него пахло чем-то прохладным и свежим, как иногда пахнет воздух рядом с морем. Такой сводящий с ума аромат, немного колкий от соли и холода.
Я… немного думала о том, каким мог бы быть поцелуй с Лайтвудом. После того разговора в его кабинете. Изо всех сил отмахивалась от этих мыслей, но все равно представляла, на что это могло бы быть похоже.
Реальность оказалась… совершенно другой. Я толком не могла осмыслить, что происходит, потому что у меня колотилось сердце, колени подкашивались, от тепла и магии, исходящих от тела Лайтвуда, и от его крепких рук, внутри что-то переворачивалось.
Хотелось…
Я едва ли осознавала, что, несмотря на бушующие внутри чувства, я все равно пытаюсь оттолкнуть Лайтвуда.
Инстинкт.
— Отпуст… пусти!
Наконец Лайтвуд отстранился, улыбнулся и… поцеловал меня в лоб?
Я вздрогнула. Почему-то это мягкое прикосновение губ выбило меня из колеи сильнее всего остального.
— Я тебе когда-нибудь расскажу, почему светлые женятся, — проговорил Лайтвуд, глядя мне в глаза и снова целуя. — Как раз после свадьбы и расскажу. Если сама раньше не догадаешься.
— Но…
Лайтвуд отошел на шаг, сцепил руки за спиной. На губах его играла безмятежная улыбка. Я поймала себя на том, что тяжело дышу и никак не могу успокоиться.
— Надеюсь, ты не забыла, что у нас свидание, Медея. Ввиду некоторых обстоятельств я вынужден был задержаться. Однако готов искупить свою вину. Тебе нужно время для того, чтобы собраться?
Что?
Он издевается?
В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился отец — в ночном колпаке, в накинутом на плечи халате из черной парчи.
Замер.
Оглядел комнату. Прислонился к косяку.
— А, это вы лорд Лайтвуд, — облегченно засмеялся он. — Я-то думал — кто-то без спроса к дочке вломился.
— Доброго вечера, лорд Даркмор, — кивнул Лайтвуд. — Пользуясь случаем, хочу еще раз попросить прощения за беспокойство. Моя охрана запаниковала, когда посреди особняка открылся разлом, и оттуда хлынули темные сущности. Почему-то охранники решили, что без помощи Верховного темных я не справлюсь.
Я открыла рот от возмущения.
А ты и не должен был справляться, дорогой лорд Лайтвуд! Это же мой подклад! Который на закате создал разлом между этим миром и подземьем! Голодные сущности, веками просидевшие в заточении, должны были истощить тебя, выпить и отбросить, как выбрасывают ненужный башмак! Я же кровью тебя отметила специально для них! Это все равно что тебе на лоб повесить мишень!
Ты должен был если не лишиться магии окончательно, то надолго слечь после того, как мой отец закроет разлом.
И уж точно не должен был справляться с этим сам!
Не должен был держаться на ногах, светиться от магии, проникать в мою комнату и… целовать меня.
— Да ну, какие проблемы, мы же почти семья, — отмахнулся отец. — Я даже рад был размяться.
— Отец! — возмутилась я.
— Да, змейка моя ядовитая?
— И ты просто так это оставишь?
— А что такое? — отец нахмурился и побледнел. — Лорд Лайтвуд? Вы отменяете помолвку?
— Ни в коем случае, — ухмыльнулся Лайтвуд. — С каждым днем мое намерение взять Медею в жены только крепнет.
Взгляд у отца стал странным, как будто он всерьез не мог решить: сошел с ума Лайтвуд или нет. Я лично склонялась к тому, что сошел. Иначе какие еще у него могут быть мотивы на мне жениться?!
— Что ж… — откашлялся отец. — Нет пытки лучше семейной жизни, да? Окна в следующий раз не бейте, лорд Лайтвуд, я вам лучше ключ от особняка дам. Все равно же скоро породнимся.
— Отец!
Он повернулся ко мне.
— Спокойной ночи, дочка. Или не спокойной. Тут уж сама решай, — он попытался закрыть дверь.
Возмутительно!
— У меня в комнате мужчина! И ты так просто это оставишь?
Не то чтобы темные были озабочены целомудрием и ужасались, обнаружив дочь или даже жену в компрометирующей ситуации.
Но… честно говоря, я ожидала какой-то более яркой реакции от отца. Учитывая, что он, когда мне было тринадцать, проклял ухаживающего за мной мальчика, потомка древней темной семьи и моего однокашника. “Магический потенциал не дорос, а туда же, — припечатал отец. — Ничего, походит годик бараном, сообразит, в какие ворота стоит ломиться, в какие нет”.
С тех пор мальчик особняк Даркморов обходил стороной, даже после того, как человеческий облик к нему вернулся.
Я не слишком расстроилась из-за вмешательства батюшки в мою личную жизнь. Во-первых, тогда меня намного больше интересовали яды, особенно те, что добывают из корней безвредных на первый взгляд растений. Во-вторых, я получила уникальный шанс понаблюдать за проклятьем, которое наложил сам Верховный. В-третьих… о том, кто так легко отступился, не стоило переживать.
Темный, которого я хотела бы видеть рядом, за такое убил бы моего отца и взял меня силой.
Возможно, я бы даже приняла наш брак при таком раскладе. Не сразу, конечно. Однако жажда мести — лучшая приправа для медового месяца, так что… уверена, все сложилось бы неплохо в конечном итоге.
Даже романтично.
Отец мог бы превратить в барана Лайтвуда! Просто чтобы проверить серьезность его намерений.
Но батюшка только хмыкнул.
— Дочь, ты предлагаешь воспользоваться отцовским правом и обвенчать вас не сходя с этого места, потому что мужчина поставил под угрозу твою девичью честь?
— Нет!
— Я бы предпочел пышную церемонию венчания, — мирно откликнулся Лайтвуд. — Но в целом, праздник устроим потом. Можно обвенчаться и сейчас.
— Нет, нельзя.
Отец вздохнул.
— В следующий раз, — заявил он Лайтвуду, протягивая ладонь для рукопожатия. — Жду вас в субботу вечером, лорд Лайтвуд. В бридж вы меня не обыграете, не надейтесь.
Лайтвуд смиренно, как и полагается светлому, наклонил голову. Судя по тяжелому взгляду синих глаз и хитрому изгибу губ, отца в субботу вряд ли ждет победа. Я не могла толком сказать, злорадствую я по поводу его будущего поражения или злюсь из-за того, что выиграет наверняка Лайтвуд. Все вместе.
Когда дверь за отцом закрылась, мы с Лайтвудом снова остались наедине. Губы запекло, вернулось непонятное томление, которое появилось в груди после поцелуя и которому я затруднялась дать название.
Ужасно захотелось одеться, накинуть поверх ночной сорочки хотя бы халат, но я заставила себя замереть. Слабость нельзя показывать.
Тишина была такой густой и тяжелой, что становилось тяжело дышать.
— Вам стоит уйти, лорд Лайтвуд, — наконец проговорила я, отворачиваясь и скрещивая руки.
— Вы думаете?
— Это моя спальня, я вас не приглашала.
Лайтвуд ухмыльнулся, сунув
