ладони в карманы брюк и посмотрев на меня исподлобья.
— Помнится мне, полгода назад вас это не остановило, — медленно заговорил он. — Давно хотел спросить, как вы умудрились подбросить мне в спальню горшок с огненным плющом? На ней ведь стояла защита. Хорошая, я сам ее делал.
Ах! Я уже успела забыть. Это был зимний праздник на последнем году моей учебы в АТаС. До выпуска оставалось полгода, и я готова была на все, лишь бы меня отчислили. К сожалению, огненный плющ, крайне опасное растение, которое воспламеняется от малейшего движения в радиусе пары футов, тоже не сработал.
А я ведь нарочно оставила на нем отпечаток своей силы.
Если вдруг особо одаренные светлые не догадаются, кто стоит за несчастным случаем, от которого пострадал ректор.
Увы, несчастный случай не состоялся. Ректор не пострадал.
Я потом видела, как садовник высаживает во дворе АТаС совершенно обычный плющ из знакомого мне горшка.
Лайтвуд просто… каким-то образом обезвредил огненный плющ так, что он стал самым обычным растением. Совсем не опасным для человека — если не есть ягоды, конечно.
Это было… тяжелое поражение.
— Темные не раскрывают своих секретов, — чопорно сообщила я. Не раскрывают секретов и не выдают сообщников. — Могли бы просто отчислить меня из АТаС, лорд Лайтвуд, еще в начале обучения. Значительно бы упростили себе жизнь.
— О, вы, несомненно, были бы этому рады, — кивнул Лайтвуд. — Но, видите ли, император назначил меня ректором для того, чтобы я вел к свету знаний всех адептов. Даже самых заблудших. Даже тех, кто упорствует в своих заблуждениях.
Проклятый светлый!
— Вы мне мстите?
— Светлые не опускаются до мести, — покачал головой Лайтвуд, а потом блеснул синими глазами: — И не выдают своих секретов. Я жду вас внизу, Медея. Важная часть свадебных ритуалов — ухаживания. Мне кажется, мы как-то недобрали эту часть до помолвки. Свидание. Сегодня. Я вас жду.
— Я не пойду с вами на свидание. — Ощущение было таким, как будто я билась о каменнную стену. Каменную, нагло ухмыляющуюся могущественную стену.
— Предлагаете мне сразу остаться в вашей спальне? Боюсь, варианта у вас только два. Можем пропустить этап свиданий и сразу перейти к тому, о чем порядочным леди не полагается знать до свадьбы.
Вот нахал.
— Светлые так себя не ведут, — вслух пожалела я, ощущая острый приступ тоски по Сэмюэлю.
Лицо Лайтвуда за секунду стало скорбным, постным и укоризненным.
— Я ведь действую из лучших побуждений, Медея, — тихим голосом проговорил он. —Хочу сделать вас счастливой. Как бы вы ни сопротивлялись. Итак, свидание. Или?..
Я сглотнула. "Или"! Вот же... от воспоминаний о поцелуе загорелись щеки. Необходимо срочно что-то придумать. Должно же у него быть слабое место?..
Глава 15
Лайтвуд наконец соизволил выйти, и я подошла к шкафу.
Распахнула створки, уставилась на длинный ряд вешалок и вытащила самое закрытое, тяжелое и широкое платье, которое полностью прятало фигуру, оставляя обнаженными только ключицы, запястья и лодыжки.
Я надеялась, что Лайтвуду не понравится. Может, он решит все-таки, взглянув на меня, найти себе светлую покрасивее и посговорчивее.
— Прекрасно выглядите, Медея, — отреагировал он, когда я спустилась. — Вам удобно будет ездить верхом?
Ах, точно. Верхом.
Я на секунду задумалась, глядя в лицо Лайтвуда.
Устроить скандал или нет?
С одной стороны, если есть возможность устроить скандал — то его нужно устроить, это любая темная знает.
С другой — подарок Лайтвуда. Лошадь с примесью крови келпи. Дикая, плотоядная и совершенно неприрученная. Восхитительная.
Я, разумеется, была темной, а потому в искусстве лжи видела намного больше преимуществ, чем недостатков. Но лгать себе не привыкла: без Лайтвуда я эту красавицу ни за что не приручу.
Пришлось подниматься наверх и менять широкое платье на подходящие для верховой езды брюки и блузку.
Под тяжелым взглядом Лайтвуда (моего бывшего ректора, между прочим! всего-то несколько месяцев прошло, а еще светлый!), в такой одежде я почувствовала себя почти голой.
Дверь особняка скрипнула, когда мы вышли наружу, свежий ночной воздух ударил в лицо. Светила луна, которая уже пошла на убыль. Легкий ветер колыхал кроны растущих во дворе особняка деревьев и матушкины розы, почти черные в скудном свете луны.
— Леди Даркмор знает? — спросил Лайтвуд, когда мы проходили мимо.
— О чем?
— О розах.
Я пожала плечами.
Матушка была полна сюрпризов. Возможно, пока не заметила, увлекшись разборками отца и ее поклонников. Возможно, решила повременить и дать Ренфилду еще один шанс.
Возможно, судьба намекает на то, что именно я должна сообщить родительнице о вопиющем происшествии.
Лайтвуд, посмотрев мне в лицо, хмыкнул.
— Это была ваша идея?
— Возможно, — откликнулась я.
— Вы опасная женщина, Медея Даркмор.
Я невольно зарделась, а потом тут же отругала себя.
Я здесь не для того, чтобы… романтично гулять под луной с кавалером, как какая-то светлая!
Я здесь для того, чтобы плыть по течению.
Древняя мудрость темных гласила: иногда, когда ты не можешь ничего изменить, нужно просто сдаться и плыть по течению реки.
Чтобы твой враг расслабился, и можно было нанести ему решающий удар, утопив в этой самой реке.
Именно это я и планировала сделать.
Надеялась.
Мы добрались до конюшен и подошли к небольшой пристройке, куда обычно отселяли заболевших лошадей. Сейчас там жила кобылица, которую подарил мне Лайтвуд.
На помолвку.
Хотелось бы верить, что я сплю, но нет.
Все было до ужаса реальным.
Я. Лайтвуд. Прогулка под луной. Помолвка.
Липкий ужас сбывшегося кошмара.
Стоило мне дернуть засов и потянуть на себя тяжелую дверь, как ночную тишину прорезало оглушительное ржание.
— Боится, — проговорил Лайтвуд, входя следом за мной.
Он коснулся кончиками пальцев зачарованного кристалла у двери, и пристройку наполнил мягкий свет. Пахло свежим сеном, деревом и лошадьми.
Подарок Лайтвуда, высокая темная кобыла, гневно смотрела на нас черными умными глазами и скалила острые зубы, которые явно только что точила о невысокую дверь стойла. Как только до сих пор не сбежала!
— Такие, как она, не боятся, — проговорила я. — Их боятся.
— Все чего-то боятся, — пожал плечами Лайтвуд и, сбросив пиджак, аккуратно уложил его на пол.
Я отвернулась, чтобы не смотреть на его фигуру.
Потому что посмотреть там было на что: широкие плечи, узкая талия, бицепсы, которые обтягивали рукава рубашки. Проклятье!
Ткань пиджака зашевелилась, и я увидела, что из рукава выползла серая змея. О, а вот и смертоносная черная мамба.
Самый большой страх Лайтвуда.
Который я наколдовала из отцовского волоса, чтобы отвадить этого проклятого светлого.
Змейка потрогала языком воздух и свернулась кольцами, не сводя взгляда с Лайтвуда.
От этой мирной картины мне захотелось завыть, как вервольфу на полную луну.
Прекрасно.
Ладно.
Нужно взять себя в руки.
Затаиться.
Выждать.
Плыть по течению реки.
А потом затянуть в эту реку Лайтвуда и держать под водой так долго, чтобы увидеть, как последняя
