...Если так можно сказать, первый художественный акт человечества был столь же естественным и закономерным, как и первая охота во имя жизни, продолжения рода.
И вот, поэтапно прослеживая историю искусства, можно видеть, как в процессе неизбежного экономического и социального расслоения общества, меняющего характер всех видов деятельности, искусство из универсального нерасчленимого комплекса постепенно превращается в особый, специализированный вид деятельности.
Рано или поздно, минуя или проходя известные переходные формы, художественное творчество исторически закономерно начинает определяться как самостоятельный вид деятельности, более или менее свободно избираемая профессия.
Последние отблески этого нерасчленимого единства мы видим в искусстве античной Греции. Но уже в Римской империи искусство становится по преимуществу предметом роскоши, источником наслаждения и в таком качестве уже не является всеобщим достоянием. В Риме, может быть, впервые в истории искусство утрачивает непосредственную связь с другими видами духовной деятельности.
С изменением социальной структуры общества искусство становится не только классовым. Художественная деятельность превращается в специализированный труд, она как бы отделяется от других видов деятельности, и как следствие происходит расщепление монолитного первобытного культурного комплекса.
Но так как жизнь обществ, породивших первобытное искусство, резко отличается от современной жизни с ее профессиональным художественным творчеством, то, может быть, и для понимания искусства каменного века и современных так называемых традиционных обществ требуются свои особые мерки?
Да, многое из того, что вкладывал первобытный художник в свои живописные и скульптурные создания, для нашего восприятия пока загадка. Мы не всегда в состоянии правильно воспринять смысл и значение, например, ритуального танца или культовой статуэтки. Но это не значит, что мир этого искусства для нас в принципе непознаваем.
Попробуем проанализировать — естественно, в самых общих чертах — тот нерасчленимый сплав, что называется традиционным искусством. Традиционное творчество, как правило, выражение не частного, но общего коллективного взгляда на мир: образы, воссоздаваемые в мифах и легендах, в живописи и скульптуре, остаются неизменными на протяжении столетий и тысячелетий. С другой стороны, маски, статуэтки, мифы, легенды, сказания — это своеобразное вместилище практических знаний и навыков, накопленных и передаваемых из поколения в поколение. Все виды традиционного народного творчества являются как бы проводниками народной мудрости. Это как бы учебные пособия университета жизни традиционных обществ.
Изображения предков, имеющих определенное культовое значение, являются в то же время родовыми реликвиями, которые так же, как эпические поэмы, являются материальным воплощением памяти ныне живущих о своей истории. Такое же значение имеют и другие культовые изображения — тотемные знаки, эмблемы, знаки собственности, власти, и т. д.
Социально-политический уклад той или иной общины так же четко выражается произведениями искусства его мастеров. Статуи предков, например, африканского племени сенуфа лишены портретных черт, но надетые на них украшения и четко обозначенная татуировка точно указывают на их принадлежность к определенному роду и социальной группе.
И все это объединялось сложнейшими мифологическими концепциями мироздания, которые не только лежали в основе всей жизни того или иного общества, но были неотъемлемы от повседневной практической деятельности.
Даже из такого краткого, схематического анализа функций традиционного искусства можно заключить, что в основе своей оно не содержит принципиально ничего отличного от того, что составляло смысл и назначение искусства во все последующие эпохи, включая и современную.
Действительно, памятник Петру I Фальконе, «Марсельеза» Рюда или берлинский монумент Советскому воину являются в первую очередь выражением определенного мировоззрения, коллективной мысли. В этих произведениях заключена необходимая историческая конкретная информация. В то же время это обращение к будущим поколениям, овеществленное воплощение памяти народов. Каждое из таких произведений, кроме того, объективно является отображением определенной социально-политической структуры.
И в наше время искусство в развитых современных обществах продолжает выполнять в самых общих чертах те же социальные и психологические функции, которые оно выполняло в той или иной мере уже в эпоху палеолита, то есть при своем зарождении.
По древнегреческой легенде, жителей Земли научил искусству титан Прометей, похитивший божественный огонь. Но он обучил не только искусству — он приручил для людей быка, научил людей ремеслам и охоте. В самом этом мифе как бы звучат отголоски тех времен, когда искусство в сознании людей не было отъединено от всей практической деятельности, когда творческий импульс для человека — охотника, землепашца, скотовода — был столь же естествен, как охотничий инстинкт и стремление к продолжению рода. У Ф. Тютчева есть строки:
...Ты — человеческое я!
Не таково ль твое значение,
Не такова ль судьба твоя!
Искусство — это овеществленное человеческое «я». И именно это человеческое «я» с его историей, надеждами, помыслами, свершениями — та единая мера отсчета, что выстраивает в один ряд палеолитическую статуэтку и Венеру Милосскую.
В. Мириманов, кандидат искусствоведения
Над вершиной вулкана взмывали вверх, на высоту до десятка километров, огромные черно-серые клубы вулканического пепла. Ежеминутно раздавался грохот взрывов, выбрасывающих из жерла каменные бомбы. Колыхающуюся тучу прорезали яркие вспышки молний, а грохот вулкана сливался с раскатами грома. Пепловую тучу ветер сносил к северу, и из нее градом сыпались мелкие камни. Со склонов вулкана скатывались огромные раскаленные глыбы. Мы стояли километрах в пяти от самого вулкана, но все вокруг нас очень быстро покрылось толстым слоем серого пепла.
Так произошло наше первое знакомство с африканским вулканом Олдонио Ленгаи.
Этот вулкан занимал особое место в общих планах исследований нашей экспедиции, организованной Академией наук СССР, — Советской комплексной Восточно-Африканской экспедиции. А сама экспедиция была одной из важнейших составляющих международной программы исследования земных недр, получившей название «Верхняя мантия и ее влияние на развитие земной коры», или — коротко — «Проект верхней мантии». Этот проект, поддержанный многими международными научными организациями и союзами, был принят десять лет назад по предложению советского исследователя члена-корреспондента АН СССР В. В. Белоусова. А суть его заключалась в следующем.
Известно, что глобальная система гигантских разломов земной коры проходит не только по дну Мирового океана, но и прослеживается на территории Африки.
Эти разломы, как бы приоткрывающие исследователям дверь к глубинным породам, окружающим ядро нашей планеты, видны на землях Кении, Уганды, Танзании, Эфиопии.
Исследование этих разломов, как писал В. В. Белоусов, «позволит человеку заглянуть с поверхности планеты туда, где начинаются землетрясения и вулканические извержения, где скрыт механизм поднятия и опускания материков, где лежат истоки полезных ископаемых».
Предложения советских ученых были поддержаны мировой геологической наукой. И сейчас участие в «Проекте верхней мантии» принимают ученые 45 стран мира.
Среди геологов, петрографов и вулканологов Олдонио Ленгаи знаменит совершенно необычным составом продуктов своих извержений. Лавы и пеплы этого вулкана состоят не из силикатных пород, как обычно, а из щелочных карбонатитов. Чем это вызвано, пока точно неизвестно. Большинство исследователей считают, что это связано с какими-то, пока еще неясными, но необычными «взаимоотношениями» вулкана с земными недрами.
С карбонатитами связаны многие редкие и ценные полезные ископаемые. Поэтому изучение вулканических карбонатитов, которые известны пока только в Африке, укажет путь к поискам этих пород и на территории нашей страны.
Когда мы впервые увидели Олдонио, наша экспедиция проводила лишь рекогносцировочные работы, и на вулкан мы не поднимались.
И вот спустя год мы, экипированные по последнему слову «вулканной техники», двинулись к его подножию.
Дорога то появлялась, то бесследно исчезала среди зарослей кустарниковой акации и держидерева. И где-то за горизонтом, еще невидимый нам, возвышался вулкан. Неожиданно небо затянулось плотной дымкой, и все вокруг как-то посерело — а часы показывали всего два часа. С каждой минутой тьма сгущалась все больше и больше.
