нет улик! Только выдуманное тело и чужая куртка! — потряс он кулаком с одежкой.
— Отлично, ты что, думаешь, что я это спланировала? Я же рассказывала тебе, что случилось! Мужчина в красной куртке стоял вон там, — показала я на лес. — И я пошла за ним!
— Зачем? Стоял бы и стоял себе…
— Слушай, тебя здесь не было! Ты не знаешь! Он похож на того… из усадьбы, — добавила я, понимая, как глупо это звучит.
— Из какой усадьбы? О чем ты? Ты что, его уже видела? Ну так отдай! — он резко вытянул руку в мою сторону, чтобы я забрала у него куртку.
— Ты ведешь себя как безумец! — не выдержала я. — Конечно, я его не знаю! Я просто видела странного старичка в Царицынской усадьбе, тот тоже был в красной куртке! И я реально видела тело Аллы, хоть ты и не хочешь в это верить!
— Да-да, отлично, только оно исчезло, как и сумка, а куртку к делу не пришьешь, и я не смогу теперь вызвать ребят…
— Остался еще Рауль и его жена! — напомнила я снова.
— Да, но я попрошу, чтобы он сам сходил и заявил. Его показания хотя бы зафиксируют, и в месте, где он нашел сумку, что-нибудь поищут. Возможно! Но, Инесса, это безнадежно, — заговорил он другим тоном, будто бы сдаваясь. — Ты же понимаешь, сколько у них дел! Убийства, кражи, изнасилования, мошенничество… Все реальное, с фактами, с потерпевшими, с заявлениями, с экспертизами, с возбужденными делами… А здесь что? Какой-то мужик подобрал какую-то сумку… Отец пропавшей клянется, что это сумка его дочери, но она пропала… Ты серьезно думаешь, что они следственную группу пришлют?
— Я дам показания, что это была именно та сумка!
— Не забудь впихнуть эту малосущественную деталь к рассказу о маньяке в красной куртке и бездыханном теле под кустами, чьего лица ты даже толком не видела… — Он говорил, не глядя на меня. Отвернулся так сильно, как смог, направив взор практически в противоположную мне сторону.
Ну а мне ничто не могло помешать его пихнуть в плечо, выражая свое возмущение.
— Да, давай подеремся! Что еще остается делать, когда единственная зацепка… — он запнулся и снова уставился на траву. Я почувствовала, что он готов заплакать, и простила его за несдержанность. Он потерял обеих дочерей. Сумка — единственное, что могло привести его к Алле, а я ее не сберегла. Бегая за разными краснокурточными маньяками, я могла все-таки прихватить пакет с собой, он не тяжелый. Это была моя вина. Хотя и не полная, ведь Федор сам велел мне оставаться по той причине, что нам нужно было отметить это место на земле. Возьми я пакет с собой — мы не нашли бы место, где подобрали сумочку. Да, сам предмет важнее, но кто же знал, что он пропадет?
— Это тот грибник! — воскликнула я, осененная догадкой.
— У тебя теперь и грибник — маньяк?
— Ты можешь выслушать нормально?! Он же ушел раньше нас!
— Да, и именно он привел нас к куртке, в которой, по твоим заверениям, разгуливает убийца, который еще и за тобой следит. — Он прав, я ведь сама недавно об этом думала. Не мудрствуя лукаво, я поделилась своими мыслями на сей счет. — Нет, — покачал он головой, — отвести от себя подозрения? Зачем? Мы бы ее не нашли вообще. Нет, тут скорее вот что: если все-таки верить, что именно он украл сумку, тогда красная куртка вообще ни при чем. Он просто увидел ее на дереве, ты начала про нее говорить, вот он и отвел нас туда. Тут или так, или так.
— Чего проще проверить! Адрес нам известен. Если он не обманул. А если обманул, это опять же ответ.
— И что ты предлагаешь? Прийти к нему? Он мог и адрес верный назвать, и улику скоммуниздить. Ордера у нас при себе нет, и мы его не получим. Он это знает. Взял да и кинул в печку. А проще, — обернулся он на пруд, — утопил в водоеме местном. Поход к нему в гости ничего не даст вообще.
— Да хоть в глаза ему посмотреть! — Нежелание Федора делать хоть что-то меня поражало и немного бесило. Я бы много чего сделала, чего не сделал он. Но… я всего лишь глупая девушка. А у него за плечами опыт оперативно-разыскной работы.
Федор не ответил на мой выпад, он просто пошагал в сторону деревни, с грустно опущенной головой и все еще зажатой в левой руке курткой.
— Ладно, идем к Раулю, — пристроилась я рядом.
— Я пойду, — выделил он местоимение, — а ты возвращайся в город.
Такого я не ожидала.
— Что? Почему?
— Потому что.
— Как я уеду? На чем?
— Вызови такси. Я дам тебе денег, если у тебя нет.
— У меня есть, спасибо!
Я принципиально обогнала его, открыв в себе второе дыхание, и, едва не переходя на бег, дошла до деревни одна. Слезы душили меня. Он реально подозревал меня в нечестной игре! Боялся, что я и у Рауля дома что-нибудь испорчу, или потеряю, или не то скажу. Или просто не хотел, чтобы я владела информацией, ведь у жены явно есть что нам поведать.
Дойдя до развилки, я случайно глянула на ближайшую табличку на деревянном доме. Улица Новая. Как он сказал? Дом тридцать три? Стоит проверить.
Дом Рауля находился на другой улице, и я не боялась встретиться с Федором. Переговорю с Никитой Сергеевичем еще раз сама. И делиться полученной информацией тоже ни с кем не буду!
Еще за пять домов мое сердце сковало лукавым холодом. В конце улицы стоял сгоревший дом, от крыши осталась лишь половина, все стены черные, какое-то барахло валялось прямо на участке возле пустого, без дверей, проема: видимо, при пожаре люди вытаскивали наружу все, что успели, спасали имущество. Хотя, подойдя ближе, я с уверенностью могла констатировать — спасать тут положительно не стоило ничего. Разбитый телевизор, тумбочка без ножек, старые деревянные стулья, а еще какие-то коробки, в которые я не рискнула заглянуть.
Хуже всего то, что табличка висела не на сгоревшем доме (хотя, может, и там имелась до пожара), а на заборе, который представлял собой неожиданно ровный деревянный частокол. Как вы уже, наверно, догадались, номер дома — 33.
* * *
Слепящее солнце только-только начало лениво клониться к западу, а значит, жара не спадет еще как минимум три-четыре часа. Я предлагала Наташке встретиться вечером, но у нее оказались назначены какие-то важные дела, а увидеться хотелось именно сегодня — в память
