щитом, шаг назад. Шаг вперед, удар в пах, закрылся щитом, шаг назад.
Ёган все послушно выполнял.
— Шаг вперед, удар в левую ляжку, закрылся щитом, шаг назад. И еще раз то же самое в лицо.
— Сделал. — Отрапортовал Ёган. — Всё?
— До сколько умеешь считать?
— Да хоть до скольки.
— Ну, тогда повтори всё это триста раз.
— Триста?
— И давай пошевеливайся, ужин скоро.
Солдат сел на лавку и комментировал:
— А ты что прямо то стоишь? Мишенью работаешь? Подприсядь.
— Да ноги заломило.
— Так и должно быть.
В харчевне появилась Хильда. Она с любопытством наблюдала за Ёганом и спросила надменно:
— А чего вы это стенку каляете?
— Забава у нас такая, — сказал солдат. — Посидишь со мной? Выпьем пива или вина.
— Дурь какая-то, а не забава. А с вами сидеть мне недосуг. Авось не дура и не гулящая. — Фыркнула девица и ушла.
— Не останавливайся, — сказал Волков Ёгану. А сам поднялся себе в комнату, куда слуга снес вещи купца. В этих вещах он нашел самую яркую ленту. Рулончик он положил себе в кошель.
Брунхильда вытирала столы тряпкой.
— Хильда, — позвал ее солдат, — пойди, что покажу.
Девушка посмотрела на него настороженно и с подозрением.
— Чего еще покажите? Не пойду.
— Подарочек тебе.
Девушка ломалась, но уж больно хотелось посмотреть, что за подарочек. Солдат достал ленту и положил на стол.
— Подарочек тебе, — повторил он.
Девушка бросила тряпку на стол, подошла.
— Чего это? За что?
— Да ни за что. Давай посидим, пивка выпьем.
— Мне папаша не велит с мужиками за столом сидеть.
— Так я и не мужик. Я солдат.
— Тем более. С вами, с благородными.
— Ну, бери просто так.
— Просто так? — Не верила девушка.
— Да, просто так.
— Ни за что? — Она все еще сомневалась.
— Это просто подарок. Ты красивая, хочу сделать тебе подарок.
— Прям уж, красивая. С синяками, в этих лохмотьях. — Хильда заметно покраснела.
— Да, красивая.
— Ой, да мне все это говорят. — Сказала девушка и коротким движением, как кошка, схватила ленту. И чуть отошла, боясь, как бы не отняли. Отойдя, она распустила ее, осмотрела и осталась ей довольна.
— Ну, спасибо вам, — произнесла она и ушла.
— Эх, — сказал Ёган, — вот это девка, у нас в деревне на нее все мужики облизываются.
— Ну не мудрено, статная девица.
— Зад у нее волшебный, у нас один мужик говорил, что дал бы крейцер, если б она позволила хоть один палец ей в зад засунуть.
— Вот как, — солдат усмехнулся.
— Я б тоже дал бы крейцер, я вот думаю, — начал было Ёган.
— Ты сколько раз сделал? — Перебил его Волков.
— Сто двадцать два.
— Доделывай давай, а то до ночи будешь стену тыкать, а тебе еще коней чистить. Стоит он… мечтает про бабьи зады.
Ёган вздохнул и отвернулся к стене.
— И еще, чуть не забыл, — вспомнил солдат, — одежду, ту, что сегодня купил, постирай и высуши к утру.
— Ага, повешу, у огня высохнет.
— Не вздумай, это шелк, стоит огромных денег, спалишь мне одежду, она легко горит.
— А что, вшей не выжигать?
— Это шелк, в нем не бывает вшей.
— Удивительно.
Утром они были на ногах с первыми петухами. Поденщики, ночевавшие в харчевни, с завистью смотрели на сковороду жареной колбасы с яйцами, на теплое молоко с пшеничным хлебом и медом, которые носила на стол солдата Брунхильда. Она мудрено подвязала волосы лентой, которую ей подарил Волков, а он сидел за столом и откровенно любовался ее. Ловкая, сильная, грациозная. Ему было наплевать и на синяк, и на отсутствие зуба, и то, что ухо еще было фиолетовым. Для солдата это были незначительные мелочи, а вот длинные ноги, широкие бедра, красивые плечи и тяжелая грудь под ветхой кофтой и нижней рубахой его очень даже трогали.
Когда Волков поел, она принесла еще хлеба Ёгану, который сел доедать за солдатом. Хотела уйти, но Волков поймал ее за руку.
— Чего еще? — С вызовом спросила девица.
— Ты красавица, наглядеться не могу.
— Ой, вы прям спозаранку начали.
Солдат молча разогнул указательный палец девушке и надел на него серебряный перстень со стекляшкой, тот, что забрал у купчишки.
— Мне? — Искренне удивилась Брунхильда.
— Да нет, мамаше твоей, — съязвил Ёган.
Она даже не взглянула в его сторону, неотрывно разглядывала перстень.
— Нравится? — Спросил солдат.
— Нравится-то нравится, а чего это вы мне кольца-то дарите? Благородные простым кольца не дарят.
— А я и не благородный.
— Да хоть и так, а все одно — думаете как благородный. Думаете, подарю ленту, да кольцо, а потом буду тискать на конюшне.
— А что ж, замуж ему тебя звать что ли? — Опять съязвил Ёган.
— Тебе-то, голодранцу, замуж меня звать — пустое, даже будь ты не женат, — высокомерно заявила девица, — и если господин твой позовет, я ещё и то думать буду.
— Наглая, а? — Восхитился Ёган и хотел было дать ладонью девице по заду, но та грациозно увернулась и гордо ушла. — Ну не наглая, а?
— Доедай и коня мне седлай.
— А мне не седлать?
— Тебе нет, я поеду к монахам, пусть руку еще раз посмотрят.
— А, что, опять болит?
— Нет. На удивление. Монахи — добрые лекари. Как у них были, так плечо с тех пор ни разу еще не болело, а про ногу так вообще забывать стал. Хромаю только из-за старой раны.
— Может, мне с вами? Дороги-то не спокойные.
— Что за дурь? Я же не девица. Я, что, до монастыря один не доеду?
— Доедете, конечно, — согласился Ёган, — только вдвоем надежнее было бы.
— Нет, ты возьмешь телегу купчишки и поедешь к кузнецу. Поговори с ним, может, он эту рухлядь в добрый тарантас превратит? Может, новые оси железные поставить?
— Поговорю, господин. Только, скажу вам честно, из этой рухляди путного ничего не выйдет. Купчишка за телегой не следил. Гнилая она.
— Тогда будем новую присматривать. И конягу простого, не боевого же в нее впрягать.
— Найдем, господин.
— И не забудь у него мои поножи забрать. И болты к арбалету.
— Заберу, господин.
Совсем скоро солдат забрался на лошадь и отправился в монастырь. Сильно не гнал, но и шагом не плелся. Доехал быстро. Как в прошлый раз, не без скандала с привратником-толстяком попал к отцу Ливитусу на прием.
— Вы оторвали нас от утренней молитвы, — назидательно заметил монах. — Я общался с Богом.
— У вас и у Бога впереди бесконечность, а у меня сегодня куча дел. Так что вы уж извините. К тому же, две козы стоят утренней молитвы.
— Не богохульствуйте, сын мой, — монах погрозил
