— Что бы это такое могло быть? — сказала она задумчиво, не обращаясь вроде бы ни к кому.
Но Майк уже был тут как тут.
— Это гребной винт финвала, мэм, — немедленно вступил в разговор старик, прикоснувшись пальцами к краешку шляпы.
Сие потрясающее заявление, сделанное с той силой убеждения, которой так трудно противоречить, повторялось впоследствии столь часто, что послужило причиной изрядной путаницы во многих умах. Может быть, именно поэтому и сейчас можно встретить пожилых людей, проживающих в Бромли, или Ричмонде, или еще где-нибудь под Лондоном, которые весьма превратно представляют себе механизм перемещения китообразных в воде. Легко догадаться теперь, откуда пошли эти домыслы.
Семья англичанина начала оживленно обсуждать всякие китовые проблемы: как они плавают, то да се... Отец высказывался в пользу плавников, но мамаша и детки полагали, что главную роль играет хвост. Майк с большим интересом прислушивался к дискуссии, а когда спор угас, он не спеша вынул трубку изо рта, выбил пепел и указал мундштуком на кость.
— Вот, — сказал он. — Это его главный мотор. Я много раз видел, как кит им пользовался.
— Он был, конечно, вашим приятелем, — заметил отец семейства с добродушной усмешкой.
— Да нет, не скажу, чтобы мы были с ним на короткой ноге, сэр, а вот добрыми соседями — пожалуй. Я часто наблюдал за ним, когда он подходил с моря и кружил вокруг наших островов, выбрасывая мощный фонтан воды и пара из дыхала. Мы все хорошо знали этого кита.
— Он, наверное, был собственностью деревни,— высказала предположение жена.
— Я бы сказал, он шефствовал над нашей деревней, мэм, — уточнил Майк.
— А где же он жил? — спросила девочка.
— Вон там, в устье реки Клонтон, сразу за отмелью. Он там всегда бросал якорь.
— А что он ел? — спросил мальчик.
— Овес, — ответил старик, — и репу, и картошку тоже, а то и корзину-другую рыбы, если улов позволял.
— Вот вы и проговорились. — Девочка захлопала в ладоши. — Теперь я знаю, что все это выдумки. Киты не едят ничего такого. Они питаются тысячами мелких жучков, которые плавают в воде. Планктон — вот как это, кажется, называется. Я читала в книжке.
— Может быть, и так, — согласился Флогерти, — в других местах даже наверняка так, только не у нас. Где же бедняге найти этих тварей, коли он обосновался в устье Клонтона? Мы народ небогатый, и уж не нам предоставлять ему такие роскошные условия, о которых ты говоришь. Финвалу приходились довольствоваться той долей, которая выпадала всей деревне.
— Я надеюсь, он ценил вашу доброту, — заметила супруга англичанина.
— Конечно. Он был очень ласков к нашему брату рыбаку.
— И как он выказывал свое расположение? — спросил мальчик.
— Да вот, например, выплывет в море и предупреждает рыбаков, если погода" собирается испортиться. Кружит, бывало, вокруг лодки, такую волну поднимет, что поневоле повернешь обратно. А через час-другой — глядь, и ветер задул. Этот парень здорово разбирался в погоде. Если вдруг наступал мертвый штиль, он встречал вечером шхуны в устье реки и брал их на буксир. Но только с одним условием — ни в коем случае не запускать мотор.
— А как рыбаки показывали ему, что им нужен буксир? — спросил отец.
— Просто выпускали цепь на восемь саженей из носового клюза. Финвал подплывал поближе, закусывал цепь и тянул шхуну, пока не касался животом дна у причала. Тогда он отпускал цепь и отправлялся за следующим судном.
— Ах, какой любезный! — воскликнула мать.
— Это верно, мэм, но должен заметить, он был ужасно обидчив.
— Обидчив?
— Именно. Как-то раз он тянул вверх по реке траулер Мэта Брэннина. Ну а за поворотом зазевался, и траулер чиркнул днищем по мелководью. Мэт возьми да выругайся и сразу же горько пожалел об этом. Финвал повернул на сто восемьдесят градусов и вытащил судно на шесть миль в открытое море к скалам острова Барра. Ветра не было ни на пенс, а старый керосиновый движок никак не хотел заводиться. Всю ночь они с ним провозились, а когда утром, как начался прилив, поднимались по реке, то Мэт мог поклясться, что кит хихикал в свои усы.
— Да, он научил их хорошим манерам. Это был, я думаю, добрый урок, — заметил отец.
— Так-то оно так, да только некоторым людям хоть кол на голове теши, — сказал Майк. — Взять того же Томаса Фейги.
— Ой, расскажите нам, пожалуйста, про Томаса. Фейги, — попросили дети.
— Томси, — продолжал Майк, — был упрямый старик. Он жил у самой пристани и считал себя завзятым остряком. Как-то днем финвал улегся в большой яме, вырытой у причала. Выставил дыхало над водой, греется себе на солнышке, никому не мешает. Тут Томси и вылей ведро с мыльной водой прямо киту на морду. Мыло, видно, попало в глаза, потому что кит заревел как бык, взглянул эдак мрачно на Томси и рванул через реку. Томси моргнуть не успел, как тот заглотнул дюжину его гусей, что плавали у противоположного берега. Только их и видели.
— Он что же, знал, чьи это гуси? — удивилась мать.
— А как же! Вы спросите лучше, чего этот парень не знал, и мне придется здорово поломать голову, прежде чем я смогу ответить.
— А у него со многими случались стычки? — спросил мальчик.
— Да бывали. Однажды финвал поссорился чуть ли не с половиной деревни, но особенно он не сошелся характером с Бурином О"Лири.
— Пожалуйста, ну, пожалуйста, расскажите об этом, — взмолилась девочка.
— Бурин, — пояснил Флогерти, — промышлял ловлей раков. Вот он и обвинил как-то финвала, что тот-де грабит его заветные ямы. Я лично сомневаюсь в этом — парень, насколько мне известно, на раков смотреть не мог. Скорее кто-то из соседей заглядывал по ночам в корзины, но Бурин все одно невзлюбил кита. Стоило в разговоре упомянуть финвала, как он разражался бурей негодования по его адресу. Однажды вечером кит поднялся по полной воде до самого моста и встал под ним так, что его спина оказалась точь-в-точь вровень с настилом. А Бурин как раз вел под уздцы осла, запряженного в тележку, — хотел набрать гравия. Оставил тележку на мосту и ступил с лопатой в руках на камень, высовывавшийся из воды. Только это был не камень, а спина финвала. Когда Бурин разобрался, что это такое, он завопил как ужаленный и в мгновение ока выскочил на берег. А потом запустил ведром прямо киту в дыхало. «Грязная скотина, — орал он, — кто научил тебя заплывать под мост и пугать честных людей!» С ужасным ревом, от которого затряслись все дома в деревне, кит перевернулся на спину и лязгнул челюстями так близко от Бурина, что клок из пиджака выдрал. Да, Бурину, надо сказать, повезло в тот раз. Он припустил по деревне, визжа как недорезанная свинья. Можно было подумать, что кит гонится за ним по пятам.
— А что с ослом? — спросила девочка.
— Его больше никто никогда не видел, — с грустью заметил Майк. — И тележки тоже. Впрочем, чего еще можно ожидать, когда человек лезет на рожон. Бурин клялся и божился на всех углах, что ему еще заплатят за оскорбление и материальный ущерб. Мы посоветовали ему написать министру рыболовства. «Это как раз тот человек, который тебе нужен, Бурин, — сказали мы ему. — Если от кого и ждать помощи, то только от него». И вот Бурин сел и настрочил длиннющую бумагу министру, заранее радуясь, какой приличный куш оторвет в порядке компенсации. Никто и не думал, что из этого что-нибудь выйдет, но поди ты: через три недели прибывает инспектор. Я хорошо помню его, маленький такой человечек, в очках, цилиндр на голове, в общем, очень солидный господин. И толковый малый оказался к тому же. Он всех расспросил про кита, разузнал, нет ли каких жалоб на него, а после обеда отправился в море на рыбачьей лодке, чтобы посмотреть на финвала вблизи. Тот, хитрая бестия, видно, догадался, что с ним хочет познакомиться какая-то важная шишка из министерства. Напустил на себя самый торжественный вид и давай носиться по заливу. Туда, сюда, фонтаны пускает, ревет, как пароход... Замечательное было зрелище, скажу я вам.
А вечером инспектор пригласил к себе Бурина.
«Боюсь, министерство вряд ли сможет помочь вам в этом деле», — сказал он.
«Как это так?» — вскинулся Бурин.
«Я специально выезжал в море, чтобы взглянуть на него поближе, — продолжал инспектор, — и должен вам сказать — это не рыба».
«Как не рыба? А что это такое?»
«Это животное, мистер О"Лири, вот что это такое».
«Вроде лошади или собаки?» — попытался съязвить Бурин.
«Именно так, только, конечно, намного больше. Но он дышит воздухом, как лошадь и как собака, а самка его, если у них родится детеныш, станет кормить его молоком, как кормят младенцев люди».
«Вот уж никогда бы не подумал», — сказал Бурин.
«А между тем это правда, — сказал инспектор, — и поэтому умный человек вроде вас, мистер О"Лири, поймет, что рыбное министерство никак не может нести ответственность за поведение млекопитающих. Вот если бы на вас напала акула, это совсем другое дело».
