хочешь?
– Попробовать открыть двери кабины, – отвечаю, пытаясь разжать плотные створки.
– София, зачем? Сейчас придёт мастер, и нас выпустят, – Дмитрий притягивает меня к себе.
– Дима, пока мастер придёт, мы в мумии успеем превратиться.
– Да-а? Тогда у нас есть время, – мурлычет Дима и проводит руками по моим бёдрам, притягивая к себе.
– Дима, это в любовных романах считается романтичным, если герои занимаются сексом в лифте, – отвечаю, пожалуй, слишком резко.
– Да-а?
– Не знаю, – полностью сосредотачиваюсь на расшатывании дверей.
– София, ты их сейчас сломаешь.
– Именно этим я и занимаюсь. Это старый лифт ещё советских времён. И там есть механизм, похожий на палец, который находится в сердцевине провода на водиле привода дверей. Если он выскочит, то двери легко откроются.
– Откуда такие познания?
– Мама одно время работала лифтёром – отвечаю, пытаясь сильнее расшатать двери. Кабина ещё раз дёргается.
– Ты ей помогала? – звучит вопрос.
– Да. Я работала за неё, если можно так выразиться, когда она… не могла выйти. – Признаться, что мать отсыпалась после пьянки, почему-то не могу. – Это сейчас лифты включены круглосуточно, потому что есть сотовые телефоны и можно вызвать лифтёра.
– Так почему ты просто не позвонишь?
– Сигнала нет, – отвечаю.
– И что ты делала? – продолжает спрашивать Дима.
– Раньше лифты включали в шесть утра и выключали в одиннадцать вечера. Когда мама была не в состоянии его включить, или выключить, это приходилось делать мне.
– И ты сама справлялась? Сколько тебе было?
– Двенадцать или тринадцать.
– Серьёзно? Тринадцать лет?
– Дим, ничего сложного в этом нет: открыть машинное помещение, опустить, или наоборот поднять рычаг, и закрыть машинное помещение.
Кабина опять дёргается, вызывая у меня чувство тревоги. Двери, наконец, поддаются, и, как я и сказала, открываются очень легко.
– Может позвать на помощь? Это жилой дом, должен же хоть кто-то пройти мимо?
Конечно, должен, только сейчас все на работе, и подъезд похож на мёртвый, что можно смело снимать картину постапокалипсиса.
– Дима, мне нужно твоё колено.
– Что?
– Мне нужно подняться выше, – объясняю.
– Не совсем понимаю, что ты хочешь, но, – Дима опускается на одно колено. Снимаю туфли и встаю на его ногу.
– Господи, София, что ты задумала?
– Открыть дверь шахты и выпустить нас отсюда. Я солгала – у меня клаустрофобия!
Поскольку специального ключа у меня нет, придётся обходиться тем, что есть. Прощай, маникюр.
Дима придерживает меня за ноги, не столько для того, чтобы я не упала, сколько «путешествуя» руками вверх-вниз, нагло пробираясь всё выше под юбку. Он настолько увлечён этим занятием, что перестаёт задавать вопросы, на которые мне отвечать некогда: отводной ролик, расположенный в верхней части двери лифта, никак не хочет уходить вверх. За то шаловливые ручки Димы добрались уже до попы. Наконец, ролик смещается со своего места, и двери шахты открываются, кабина дёргается, и мы опускаемся вниз, сведя мои старания практически к нулю, так как теперь мы стоим ниже этажа, на котором я открыла двери шахты.
– София, давай я тебя приподниму, ты выберешься и позовёшь на помощь, – предлагает Дима.
– Нет.
– Нет?
– Дима, я тебя не вытащу, а помощь может не успеть, – произношу то, что было уже ясно. – Кабина в любой момент может упасть вниз, а я без понятия, есть ли здесь хоть какие-то уловители.
Дмитрий
Смотрю на Софию, не в силах поверить в то, что слышу.
– Ты это знала?
– Предполагала. – Она упирается спиной в одну стенку кабины, а ногами в другую. – Лезь!
Хочу снять обувь, чтобы не причинить ей боль, но она командует: «Живо!», и мне ничего не остаётся, как подчиниться. Подтягиваюсь на руках, чувствую, как София подталкивает меня за ноги, чтобы я быстрее выбрался на этаж. Протягиваю руки вниз, чтобы вытащить Софию. Она тут же их хватает, и я вытаскиваю её из кабины, прижимая к себе.
– София, ты… – не успеваю договорить, как кабина летит вниз.
– Мои туфли, – шепчет София, глядя на меня огромными глазами.
Она серьёзно сейчас думает о туфлях?!
– София! – зову, но чувствую, как её начинает колотить крупная дрожь. Беру её на руки. – Какая квартира?
– Дима, я боюсь, что туда не стоит идти, – еле слышно шепчет, утыкаясь мне в грудь.
Что за чертовщина?!
Несу её вниз.
– Пусти. Я сама выйду.
– Ты босиком.
– Это неважно.
Усаживаю Софию в машину. Всю дорогу она молчит, её потряхивает. Вижу, как дрожат её руки.
– Ты умница. – Беру её руку в свою.
Она поднимает испуганный взгляд, но я вынужден смотреть на дорогу.
– Лифт не упал. Видно, всё-таки задержался, – произносит она.
– Думаешь, это специально?
– Не знаю. Вряд ли эксперты найдут повреждения, всё, как обычно, спишется на старое оборудование.
– А если бы пострадали люди? – Я не могу передать то, что сейчас чувствую!
– По статистике в год происходит около сорока аварий падения лифтов. По разным причинам. Иногда бывают и летальные случаи.
– Получается, что и автомобильная авария, в которую попал твой коллега, тоже не случайность?
– Теперь я точно уверена, что да.
– София, но ведь так нельзя! Нужно вызвать полицию!
– Дима, это ничего, что я сама отношусь пусть не совсем к полиции, но к близкой структуре?
– Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось! – Признание вырывается само собой.
– Не думаю, что планировали убрать. Только запугать. Сначала букет, теперь лифт.
– Какой букет? – хмурюсь ещё больше.
– Какой-то придурок кинул букет мне на капот, когда я проезжала мимо.
Ни за что больше не оставлю её одну!
Как бы она не протестовала, домой заношу её на руках. София снимает с себя чулки прямо в коридоре. Не уверен, что она сейчас понимает, что делает. Идёт в душ и включает воду. Через некоторое время захожу в ванную: София сидит под душем, обхватив колени руками, и, судя по вздрагивающим плечам, плачет.
Выключаю воду.
– Иди ко мне, – зову.
София послушно встаёт, закутываю её в полотенце и несу в комнату. Она настолько сжата, что отпустить не хватает сил. Маленькая, беззащитная, напуганная. Даже не верится, что некоторое время назад
