Когда яркий круг с видимыми размерами в 5—6 лунных дисков приблизился к нам, отчетливо стал виден второй круг тоже правильной формы, но меньшей интенсивности свечения... От него исходил яркий фиолетовый свет в виде луча, оставляющий на земле освещенное пятно диаметром около трехсот метров...
Когда мы попали в полосу, освещенную кругом, какая-то неведомая сила прижала нас к земле. Просто положила. По телу прошла дрожь, как будто я попал под напряжение. Это длилось недолго, так как мы находились в крайней зоне светового круга, где освещение на земле было менее ярким, чем в его центре. Продолжая лежать, я повернул голову и увидел, что круг удаляется в сторону северо-востока... Когда я поднялся, меня охватило чувство страха и полного безразличия»...
Итальянский ученый Л. Бокконе в своей работе «НЛО — скрытая реальность» рассказывает об исследованиях по обнаружению образований, получивших название «криттеры». Лаборатория Бокконе работала в районе Аренцано (Италия) на вершине одинокого холма. Для исследования применялись фотометры, термометры, магнитометры, регистраторы альфа-, бета- и гамма-излучений, другая аппаратура, а также живые индикаторы — собаки. При аномальных и необъяснимых отклонениях в показаниях любого из приборов производилась фотосъемка. Для нее применялась обычная панхроматическая или ИК-пленка, фотовспышки, интерференционные фильтры, электронно-оптические преобразователи. Наблюдения проводились на протяжении трех лет, обычно ночью, в течение 7—10 часов. В это время можно было наблюдать и регистрировать явления и присутствовать при «материализации» и «дематериализации» невидимок, обнаруживаемых позже на фотоснимках. В некоторых случаях отмечались слуховые и тепловые ощущения. Исследования показали, что объекты чаще всего регистрируются в инфракрасной и ультрафиолетовой частях спектра.
Резюме, сделанное итальянцами, было ошеломляющим. Они заявили об открытии неведомых доселе «эфирных» форм жизни. По мнению Бокконе, эти живые формы и связанные с их существованием физические явления неизвестны нам потому, что их реальность лежит за порогом воспринимаемой человеческим глазом частоты природного спектра.
Что же тогда такое жизнь и можно ли говорить о какой-то небиологической жизни? Ученый Л. А. Блюменфельд считает, что «принципиальных отличий материи живой от неживой не существует, и потому физических критериев живого предложить нельзя». Другой исследователь, Ю. Н. Благовещенский, утверждает, что критериев живого в чистом виде не существует и не может существовать.
В людском сознании пока еще существуют представления о том, что «живое» отличается от «неживого» более сложной организацией, особой упорядоченностью структуры. Но исследования ученых-синергетиков показывают, что небиологические структуры порой не уступают по сложности известным нам формам жизни. Лидеры брюссельской школы синергетики И. Пригожий и П. Гленсдорф открыли и математически описали изменения в небиологических системах, когда при удалении от термодинамического равновесия в них «может из беспорядка возникнуть порядок». Происходит пока не изученный процесс самоорганизации элементов вещества, иными словами, возникает какая-то новая жизнь.
К. Э. Циолковский считал, что большинство планет дозрело в плане появления на них живых существ и что мы окружены не только такими же, как и мы, плотными существами на биологической основе, но и существами «эфирными», материальность которых намного менее плотная, чем материальность нашего мира. Предвосхищая выводы Пригожина и Гленсдорфа, в работе «Живые существа в Космосе» он отмечал:
«Теоретически всякая энергия может поддерживать жизнь: например, энергия движения и вращения планет, сила тяготения, теплота, атомная энергия и другие ее виды».
На коллоквиуме «Биоастрономия — ближайшие шаги», организованном Международным астрономическим союзом и Международной академией астронавтики 22—27 июня 1987 года в венгерском городе Балатонфюред, профессор Нью-Йоркского университета Р. Шапиро заявил, что гипотеза об универсальности водно-углеродной жизни является одной из «вредных догм», тормозящих прогресс в астробиологии. Иной пример распространенной догмы, считает Р. Шапиро, вывод об отсутствии жизни на Марсе, основанный на результатах первых биологических проб, взятых космическим аппаратом. В книге «Жизнь вне Земли: руководство для разумного землянина по жизни во Вселенной» он предлагает следующую классификацию возможных форм жизни в Космосе:
— плазмоиды — существуют в звездных атмосферах, образуются за счет магнитных сил, связанных с группами подвижных электрических зарядов;
— радиобы — живут в межзвездных облаках, представляют собой сложные агрегаты атомов, находящихся в состоянии возбуждения;
— лавобы — организованные структуры из кремния, живущие в озерах расплавленной лавы на очень горячих планетах;
— водоробы — амебообразные формы, плавающие в жидком метане и извлекающие энергию из превращений ортоводорода в параводород;
— термофаги — вид космической жизни, извлекающий энергию из градиента температур в атмосфере или океанах планеты.
Теперь вернемся к наблюдениям на Земле. Возможно, природа феномена НЛО связана со специфическими свойствами этих плазмоподобных образований, достигших такой степени самоорганизации, при которой их можно рассматривать как живые, а возможно, и... разумные?
Комментарий ученого
Материалы, которые исследуют авторы статьи, могут составить новый раздел космической антропоэкологии. Сообразуясь как с классическими, так и современными научными результатами (К. Э. Циолковский, В. И. Вернадский, Илья Пригожий, Л. Л. Морозов и др.), мы можем выделить фундаментальное космологическое и космопланетарное явление — монолит живого вещества, который в статье рассматривается в связи с классификацией форм жизни, предложенной профессором Р. Шапиро. Как универсальное космологическое явление жизнь столь же разнообразна в своих проявлениях, как и давно известное человечеству многообразие форм физической Вселенной. Отказ от белково-нуклеинового «монотеизма» даст новый импульс научному мышлению на рубеже двадцать первого века. Такие исследования и формирующееся в их ходе мировоззрение неоценимо важны для судьбы цивилизации, понимания сути земной формы разумного вещества. Они направлены на преодоление антропоцентризма, космического эгоизма, самозамыкания земной цивилизации. Академик АМН СССР В. Казначеев А. Кузовкин, А. Семенов
Оливер Гофф. Глаз павлина
— Отличная мысль! — радостно согласился я.— Мы с Беном действительно собирались съездить в залив Гровенора. Я надеялся осмотреть туннель и залив. Можем поехать туда на моей машине.
Когда мы с Беном собирались уходить, Карен передала мне портфель. Портфель Гарри Проктора.
— Я уже просмотрела все бумаги,— сказала она.— Теперь можешь держать его у себя сколько хочешь.
8
Рассвет следующего дня был ярким и чистым. Бен с видом знатока бросил взгляд на небо, потянул носом, вдыхая несуществующий ветер, и веско изрек:
— Будет жара!
Несмотря на ранний час, доктор Инглби уже слегка вспотел, видимо, от напряженного наблюдения за тем, как мы с Беном нагружаем машину. Он болтался в стороне, время от времени промокая платком лоб и придирчиво проверяя, все ли уложено.
— Быстрее,— лихорадочно торопила нас Карен.— Ну, поехали, а то окажемся там только в середине дня!
Наконец мы тронулись в путь.
Мили через две нам открылся залив Гровенора. Как только машина остановилась, все выбрались наружу. Я не спеша оглядывал первозданную красоту места. Маленькая бухта, белый пляж и далеко справа — внушающая благоговейный трепет стена утесов, а слева — выдающийся в море мыс. Длинная зеленая лента земли, изгибаясь дугой, окаймляла залив. Нас обступили заросли диких бананов, их широкие листья поникли в ожидании ветра.
Потом я увидел хрупкий остов заброшенного подъемного крана, проржавевшего и скособочившегося. А за ним странное нагромождение камней, которое никак не вписывалось в природный ландшафт. Бен обернулся ко мне и вытянул руку:
— Видал?
— Да, камни... Это от старого туннеля?
Он кивнул:
— Пошли вниз, покажу.
К моему разочарованию, смотреть было почти не на что. Вход в туннель сохранился, но шел вглубь всего на двадцать футов, а потом резко обрывался. Как будто мощный взрыв обрушил крышу и стены, закрыв проход многотонной осыпью.
Потом все прошли к утесу.
Вода была синяя-синяя. И, глядя вниз, я ощутил внезапное напряжение. А когда заговорила Карен, в ее голосе послышалось сдерживаемое волнение.
