— Хендрик Фурье. Пойдемте, я вас познакомлю.
Мы прошли по палубе мимо работающей команды — лоснящихся от пота африканцев, которые, монотонно распевая, вручную двигали огромную упаковочную клеть. Потом пробрались через лабиринт клетей поменьше, и спустя мгновенье я пожимал руки Хендрику Фурье и его брату Биллем у.
Они были так похожи, что я и без Барри понял, что передо мной братья-близнецы. Но с первой же минуты знакомства Биллем произвел на меня странное впечатление. Его пальцы как-то вяло сжимали мои, взгляд был невыразителен. Шаркая, он отступил и встал позади брата.
Хендрик, напротив, произвел на меня впечатление человека сметливого, умного и абсолютно уверенного в себе.
Мы поболтали минут пять, а когда отошли, я спросил Барри о Виллеме.
— Значит, заметили? — Он искоса взглянул на меня.— Что ж, это сразу бросается в глаза. Биллем немного придурковат. Умственное развитие у него, как у восьмилетнего, но он вполне безобиден.
— Какой ужас! — воскликнула Карен.— И ничего нельзя сделать?
Барри покачал головой.
— Да, по-моему, пытались уже, да только все зря. Ужасно, конечно, но, думаю, могло быть гораздо хуже. По крайней мере, у него есть работа, с которой он в силах управиться, и, пока Хендрик рядом, он вполне счастлив.
— Он так привязан к брату? — спросила Карен.
Барри скривил рот в усмешке:
— Не то слово!
— Но есть ли необходимость держать такого человека на борту? — заметил я.— Его жаль, конечно, но нужно думать и о работе. Он может что-нибудь делать?
Барри откровенно рассмеялся.
— Делать? Видели бы вы его в работе! Он силен как бык, и хотя соображает медленно, но уж если что усвоит, никогда не забудет. Правда, он слушается только Хендрика, но слово брата для него — закон.
Неожиданно эта тема Барри наскучила:
— Хотите, покажу вам судно? Правда, смотреть особенно нечего. Кроме того, я должен заранее извиниться за беспорядок. Погрузка снаряжения еще не закончена.
Сначала он повел нас на мостик, а потом — вниз, к аккуратному ряду кают. Для рыболовецкого судна они были на удивление роскошными.
— Да, мы несколько отличаемся от остального флота,— объяснил Барри.— Это все отец придумал. Понимаете, он берет «Мэри-Джо» во время отпуска, если выберется, или когда с друзьями ходит на донный лов. К тому же он еще и гурман. Погодите, сейчас увидите камбуз — ахнете!
Камбуз и вправду был необыкновенный. Карен охала и ахала, рассматривая внушительное количество различных приспособлений. Потом Барри повел нас вниз и показал машинное отделение и рефрижераторный трюм. Мимоходом мы заглянули в каюты африканского экипажа и наконец вернулись на палубу.
Обращая наше внимание на работающую команду, Барри отметил:
— Все они местные. Пондо — прирожденные рыболовы, других таких нет. Парни они работящие, жалованье получают хорошее, дом рядом, так что сложностей у нас с ними практически не бывает. Их здесь восемь человек, и почти все они работают в компании не меньше пяти лет. Ну а Камбула (он у них — индуна, старший) — тот служит больше пятнадцати.
— Вот как? — Я лениво проследил за взглядом Барри.— Это вы о том высоком малом?
Барри кивнул.
Я снова посмотрел на Камбулу, но ничего такого, что выделяло бы его из толпы остальных негров, не приметил. В его волосах блестела седина, а зубы, которые он обнажал в улыбке, сверкали белизной. Я равнодушно отвернулся.
Потом мы попрощались с Карен и, став кружком, курили. В это время доковый кран опускал последнюю тяжелую упаковочную клеть. Пондо болтали, отпуская шуточки. Один из них, высокий, могучего сложения молодой человек, небрежно облокотившись на леер, зажигал сигарету. Внезапно грейфер изменил направление и качнулся. Кто-то крикнул: «Берегись!» Но было поздно. Грейфер вскользь задел курящего,. и в следующую секунду тот перелетел через леер и скрылся под водой.
Увидев это, все бросились к лееру. Раздались хриплые крики, несколько человек принялись стаскивать с ног башмаки, но, видимо, я оказался проворнее всех, потому что добежал первым. Одним прыжком я перемахнул через леер, секунду спустя после того, как вода сомкнулась над головой злосчастного пондо.
В воде я нашел его без труда. Он опускался на дно лицом вниз, раскинув руки, и, когда я схватил его за рубашку, не оказал никакого сопротивления. На миг я с ужасом подумал, что пондо мертв, но, когда вытащил его на палубу, он замотал головой и стал очумело таращиться по сторонам. Вокруг столпились его друзья. Сначала они улыбались, а потом стали смеяться, дав выход накопившемуся напряжению.
Я стоял, опершись на леер широко расставленными руками. С меня ручейками бежала вода, и я тяжело дышал. Вдруг я почувствовал, что кто-то стоит рядом.
— Нкози! (Господин.)
Я повернулся и увидел Камбулу. Он улыбался и в знак уважения поднял правую руку.
— Нкози, я хочу поблагодарить тебя. Ты спас недостойную жизнь, которая принадлежит сыну моего брата.
— Пустяки,— сказал я.— Любой на моем месте поступил бы точно так же.
Камбула улыбнулся еще шире:
— Но это ты, нкози, первым прыгнул в воду, ты вытащил его из моря. Я благодарю тебя, хотя Финнеас этого и не заслуживает. Он — никчемный человек. Но, может быть, то, что случилось, образумит его.
Я вступился за пондо.
— Это был несчастный случай. Он ничего не мог сделать. И едва ли его вина...
Камбула упрямо покачал головой.
— Несчастный случай — да. Но Финнеас должен был видеть кран, он должен был быть внимательнее, а его глаза были закрыты. Моему племяннику повезло. Так везет не каждому. Благодарю тебя, нкози. Благодарю от имени моего брата, от имени Финнеаса и от себя. Видишь ли, своих детей у меня нет.
Я был рад, что меня окликнул Барри: неудобно было слышать столько излишних похвал.
— Молодец,— сказал Барри через плечо Камбулы.— Теперь тебе надо переодеться. Пойдем ко мне в каюту, я дам тебе сухую одежду, у нас примерно один размер.
Благодарно улыбнувшись ему, я снова обратился к Камбуле, делая попытку пройти:
— Очень приятно было выслушать твои слова, но теперь мне нужно переодеться.
К моему удивлению, пондо не тронулся с места, заступая дорогу. И когда Камбула заговорил, в голосе у него зазвучала настойчивая нотка:
— Подожди, нкози... Пожалуйста, подожди...
— Ну, что еще? — нетерпеливо спросил я.
Камбула поднял глаза, потом быстро опустил их и, как зачарованный, стал пристально глядеть на мою руку. Я проследил за его взглядом, но так и не понял, что привлекло внимание пондо. Вдруг Камбула протянул руку и дотронулся до двух параллельных полосок, шедших вдоль моего предплечья.
— Шрамы? — мягко спросил он.— С тобой тоже случилось несчастье?
Я пожал плечами:
— Ах, это? Ерунда. Это было давно, так давно, что я даже и не помню. А теперь, прости... меня ждет мистер Ривельд.
Но Камбула все не отпускал меня:
— Подожди, нкози. Пожалуйста, скажи мне... это не займет много времени. Что это был за несчастный случай, от которого у тебя шрамы?
Нахмурившись, я сделал шаг вперед. Тогда Камбула поспешно продолжил:
— Два шрама, оба длинные и прямые. Редко увидишь такую отметину... Ты был маленьким мальчиком, нкози, когда произошел несчастный случай?
Я кивнул, чувствуя растущее нетерпение. Но потом, не желая обидеть Камбулу, ответил:
— Я был слишком мал и не помню, но мне говорили, что это укус змеи.
Взгляд Камбулы шарил по моему лицу со странной настойчивостью:
— Змея? Но зубы змеи не оставляют таких следов. Может быть, кто-то разрезал тебе руку, глубоко разрезал ножом, чтобы вместе с кровью вытек и яд?
Это было скорее утверждение, чем вопрос, и я уставился на Камбулу, внезапно почувствовав острое любопытство. Было что-то особенное в его глазах, полуумоляющих, и я, не сдержавшись, выпалил:
— Ну да, так это и было. По крайней мере, мне так рассказывали... А откуда ты...
Камбула отступил на два-три шага. Потом быстро повернулся, чтобы уйти, и теперь уже я хрипло выкрикнул:
— Постой, Камбула, подожди! Но он ушел.
Я смотрел ему вслед, борясь с желанием окликнуть вновь. И хотя я все еще пребывал в недоумении от странных вопросов пондо, ответ напрашивался сам собой: именно Камбула много лет назад разрезал мне руку ножом, и он точно знает, кто я на самом деле. Он помнил меня как сына Джона Фрейзера.
Эта мысль обеспокоила меня, но еще больше тревожило то, что наша случайная встреча не обрадовала его. В глазах Камбулы не было тепла — был только безумный страх.
«Почему это так? — спрашивал я себя.— Должна же быть какая-то причина?»
На этот вопрос не было ответа, и, покачав головой, я пошел в каюту Ривельда. Оставалось ждать. Может быть, завтра мне удастся поговорить с Камбулой и вызвать его на откровенность.
