Я не хочу утверждать, что все бенгалки раздувают ежеутренне огонь и едят рис, который вечером сами чистили. У меня в Бенгалии есть много приятельниц, жизнь которых на первый взгляд очень похожа на нашу. Например, моя калькуттская знакомая — служащая национальной библиотеки. У нее восьмичасовой рабочий день, она обедает в столовой и даже живет в служебной квартире. Дети ее на попечении бабушки. Если бы у нее не было бабушки, она легко бы нашла няню — в Бенгалии это не проблема. Детских садов в Калькутте (а тем более в деревне) мало, и они очень дорогие. Яслей же практически нет.
Работающих женщин с высшим образованием в Бенгалии пока еще
мало. Часть женщин, закончив учебу, к работе не стремится, другие просто не могут ее найти. Рабочих мест для специалистов с высшим образованием в Индии все еще недостаточно, тем более для женщин.
Нелегка доля женщин, занятых физическим трудом. Их в Индии множество: служанки, плетельщицы корзин, уборщицы, подсобницы на стройках, поденщицы — и все они принадлежат к самым бедным слоям, самым низшим кастам.
Эти матери не представляют, что могут существовать ясли, детские сады, декретный отпуск и тем более доплата на детей многодетным. Они решают ситуацию по-своему.
В общежитии у нас работала одна молодая уборщица. Она жила в деревне, расположенной километрах в трех от университета. Каждое утро и каждый вечер она отправлялась со своими двумя детьми в трехкилометровый путь. Девочку она усаживала на бедро, мальчика вела за руку. Придя в общежитие, она во дворе кормила девочку; мальчик съедал что-нибудь из ее узелка или объедки с тарелок, выставленных студентками вечером за дверь для мытья.
Мать бралась за посуду, вытирала, подметала, а дети в это время возились во дворе. В полдень она укладывала их спать на полу в холле общежития. Они засыпали сразу же и лежали там рядышком как две куколки, а жизнь в общежитии шла своим чередом: через них переступали, их обнюхивали собаки, из репродуктора гремела музыка.
Уборщица была малодетной, ей было не так трудно. У каждой трудоспособной женщины из низших слоев — шестнадцатилетней или сорокалетней — за сари держится не один младенец. Женщины из племени санталов, которые рыли фундамент для домов, приходили на работу со всем своим потомством. На голове корзина с едой, на бедре самый младший, сзади все остальные. Они приходили из отдалённых деревень по узким тропинкам средь рисовых полей гуськом друг за другом: несколько матерей, огромное количество детей и какой-нибудь мужчина, который присматривал за всем этим караваном. Они пели песни, мужчина играл на дудочке, и все при этом смеялись.
На деревенской тропинке беззаботно напевать, конечно, можно, но, когда сантальские матери приводили свое потомство в зал ранночийского металлургического комбината, у наших специалистов, которые там работали, волосы дыбом вставали. Поработайте-ка на станке, когда рядом возятся малолетние малыши...
Путь бенгалки
А что за семейные отношения у бенгальской женщины? Здесь все определяется традициями.
Бенгальская жена должна принести семье расцвет, как если бы в семью вошла богиня счастья — Лакшми. Но поскольку, как правило, человек не обладает божественными способностями идеала — это счастье она должна создать постоянным и упорным трудом или приданым.
Индийская мифология, которая жива и сегодня, дает целый ряд примеров верных жен. Савитри, последовавшая за своим умершим мужем в царство теней и освободившая его оттуда верной любовью. Сати, родившая супругу четырех детей и отправившаяся на добровольную смерть — от стыда, когда ее отец при народе оскорбил мужа. Тысячи женщин, не выдавшие ни малейшим жестом свое несогласие с самыми абсурдными затеями мужа, служившие ему верой и правдой по заповедям Ману, как своему единственному богу. Но прежде всего это героиня славного эпоса «Рамаяна» — Сита. Она не только последовала за своим мужем, королем, из дворца в изгнание в джунгли, но и сохранила ему верность, когда ее похитил король демонов и всеми чарами соблазнял ее. Когда же муж освободил ее, она, не дрогнув, прошла испытания огнем, чтобы доказать свою чистоту, и не обиделась, когда муж ей все-таки не поверил. Беспрекословно подчинилась она его приказу и ушла одна в новое изгнание, чтобы на короля не могла пасть тень подозрения, будто с ним рядом женщина, о которой могут подумать, что она запятнала его честь.
Повеление «будь как Сита» выражает не только отношение жены к мужу. Оно включает и безоговорочное послушание всему его роду.
В книге одного бенгальского автора, написанной им в конце прошлого столетия и посвященной бенгальским индуистским обычаям, я прочла: «От жены ждут, что она не будет обращаться к своему мужу в присутствии чужих и не будет обращаться к его старшим родственникам — мужчинам и женщинам. В течение всей жизни она не смеет открыться перед старшими братьями, двоюродными братьями и дядьями своего мужа. Она может говорить только с младшими женщинами, и то лишь почти шепотом. Если она захочет обратиться к своей свекрови или к другим старшим родственникам, то должна привлечь их внимание сначала чмоканьем и уже потом жестами объяснить, что ей нужно».
Хотя я никогда не слышала, чтобы бенгальская жена чмокала своей свекрови, я видела (и это случалось не только в семьях необразованных людей), как жена уже много лет спустя после свадьбы закрывала свое лицо сари перед старшим братом мужа. Бенгалок, которые прямо по имени обращаются к своему мужу, можно сосчитать на пальцах. Остальные величают мужа почтительно — Он (именно так — с большой буквы). В бенгальском языке есть для третьего лица особая форма учтивости, когда о муже говорят как об отце своего ребенка или господине.
Бенгалка прекрасно знает, что она благодаря своим домашним обязанностям и хлопотам может стать главным рычагом семейной жизни. Но она также прекрасно знает, что свободой в супружестве будет обладать лишь ее муж, а не она сама.
Сначала об этом разделении семейных ролей я ничего не знала и потеряла в Индии много времени, безрезультатно уговаривая своих бенгальских приятельниц пойти со мной в театр или в кино, показать свой город или деревню. И только спустя некоторое время я поняла: если хочешь в Бенгалии увидеть что-нибудь, лучше подружиться с мужьями, а не с женами.
Постоянное сидение дома и отсутствие возможностей проявлять себя вне дома приводят многих бенгалок к пассивности, которую нам трудно понять. Однажды я ехала поездом из Калькутты в Патну. У меня было заказано место третьего класса. Когда на вокзале я вошла в свой вагон, то обнаружила, что мое купе закрыто изнутри. В нем сидела полная бенгалка средних лет и жевала бетель. Я объяснила ей через окошко, что она должна открыть мне, потому что здесь мое место. Женщина как-то непонятно улыбнулась и сказала, что сюда ее посадил Он, а Он ушел купить что-то на дорогу и ей велел закрыться. Поскольку поезд должен был через десять минут отправиться и все занимали свои места, я позвала проводника. Тот проверил мой билет и попросил женщину открыть купе. Бенгалка не сдвинулась с места. Она безучастно жевала бетель и ограничилась лаконичным: «Когда придет Он». Проводник не хотел врываться к даме и потому ушел, так ничего и не добившись.
Перед окошком тем временем собралось человек шесть. Они размахивали билетами, шумели, угрожали, что выломают дверь. Женщина безучастно наблюдала за всеми нами с высоты вагонного окна. Я была весьма обозлена.
Пять минут после отхода поезда по расписанию (благо поезд еще не собирался трогаться) пришел муж. Он попятился от разъяренной толпы, еще раз сверил свой билет с номером купе, обнаружил, что ошибся, сказал жене: «Открой» — и двинулся к своему вагону. Половина его с невозмутимым спокойствием на расстоянии двух шагов следовала за ним. Когда я уже ехала и злость прошла, я поняла, что не стоит так уж горячиться. Дама вела себя так спокойно, потому что спокойна была ее совесть. Она исполняла свой наивысший долг: выполняла волю мужа.
Это две стороны медали. Если бы я встретила эту женщину при других обстоятельствах, например, в ее доме в качестве матери какой-нибудь из моих подруг,— она была бы совсем другой. Почти каждая бенгалка, с которой я знакомилась, являлась мне комбинацией двух несовместимых существ: невероятно пассивные, почти равнодушные, когда я пыталась их принудить к какой-нибудь активности за пределами их дома,— удивительно деятельные, самоотверженные и изобретательные в роли матери и хозяйки.
Потом я поняла, чего могу ожидать от бенгалок. Я перестала и их и себя мучить желанием невозможного и начала ценить то, что они мне могли и хотели дать.
Они знают, что супружество — не только мед и что жене придется научиться держать себя в руках. Когда бенгалка после свадьбы обнаружит, что ее выдали замуж за эгоиста, она не станет от этого несчастной. Когда же она откроет, что ее муж человек достойный, она счастлива.
