Брэмуелл в течение нескольких лет посещала шабаш, но, в конце концов, порвала с ведьмовским ремеслом. Правда, не по моральным соображениям, а потому что оно слишком опасно. «Посредством тайных знаний вы становитесь всемогущей, приобретаете власть над силами, несоизмеримыми с человеческими эмоциями,— вполне серьезно объясняет она.— Вас постоянно окружают духи, которых случайно можно толкнуть на нежелательные действия. Простой пример. Если обычный человек отпустит проклятье в адрес соседа, ничего не произойдет. Если же ведьма в сердцах бросит кому-нибудь: «Черт тебя побери!», последствия окажутся весьма плачевными для этого лица. Поэтому я должна была все время думать, что я говорю или делаю, а это тяжелое бремя».
«Король» Алекс
Проживающий в Ноттингхэм-Хилле, в Лондоне, «король ведьм» Алекс Сандерс, по единодушному мнению всех посвященных, самый могущественный волшебник в мире. Да это и немудрено, если учесть, что он один из немногих потомственных колдунов: его бабушка и мать были ведьмами и в семь лет приобщили мальчика к своему ремеслу. Как и подобает любящим душам, они воспитывали из Алекса белого колдуна. Но в какой-то момент он сбился с праведного пути, обратившись к черной магии из своекорыстных соображений:
— В молодости я хлебнул лиха. Моя первая жена умерла от рака. Вторая бросила меня, забрав с собой двух детей. Сам я пятнадцать лет вкалывал на фабрике и ничего не имел. Раньше я использовал мой колдовской дар только для того, чтобы лечить людей и помогать им. А тут вдруг решил, что настала пора позаботиться и о себе. В одну прекрасную лунную ночь взял магические причиндалы, начертил волшебный круг и произнес необходимые заклинания, которые должны были обеспечить мне роскошь, праздность, богатство. Я пожелал стать самым красивым гомиком и иметь столько партнеров, сколько не было ни у кого. Во время этого ритуала в комнате взорвалась чугунная печка, едва не отправив меня на тот свет, но, к счастью, все обошлось. Это было знамение сверху, только я не обратил на него внимания. Через несколько дней сошелся с одним очень-очень богатым человеком, который купил мне просторный — целых 26 комнат! — дом в Манчестере. Ежедневно он давал по сотне фунтов на расходы, а тогда, в начале 50-х, это были большие деньги...
В конце концов, Сандерс бросил черную магию. Сейчас он занимается только лечением больных, «чинит» неудавшиеся браки, предсказывает будущее, снимает проклятья, борется со злыми силами и, отдавая дань времени, старается создать благоприятные условия для роста занятости: «У нас, в Англии, слишком много людей несчастливы, потому что не имеют работы»,— так объяснил он журналисту «экономический аспект» своего колдовства. Кроме того, Сандерс выступает по телевидению, пишет книги, чтобы «развеять у людей ложные предубеждения против ведьм и колдунов, ибо большинство не знает различия между белой и черной магией».
В конце своего репортажа Мишель Яффе пишет, что к ведьмам и колдунам идут как к последней надежде от чувства полной безысходности. Ну а «король ведьм», не смущаясь, смеется над простаками:
«Рыжие или белокурые волосы. Голубые или зеленые глаза. Острый подбородок с ямочкой. Приросшие мочки ушей. Склонность носить платья зеленого цвета... Если вы узнали себя, берегитесь: в вас есть все задатки ведьмы!»
По материалам иностранной печати подготовил С. Барсов
Государство в Восточных Пиренеях, между Францией и Испанией.
Площадь — 453 квадратных километра.
Население — 43 тысячи человек.
Столица — селение Андорра ла Вьеха.
Протекторат Франции и епископа Урхельского (Испания) с 1278 года.
Попасть под суд и потом в тюрьму — мало радости. Правда, у человека, нарушившего закон в Андорре, остается утешение: можно выбирать. Судья обязательно спросит: «Где вы предпочитаете отбыть срок наказания: во Франции или в Испании?» Во времена франкизма подсудимые предпочитали Францию, хоть и там места заключения — не сахар.
Дело в том, что в Андорре тюрем нет вообще. А также нет дипломатов, монетного двора, министерств и многого, многого другого, без чего, казалось бы, не обойтись никакому государству. Но вот Андорра обходится. Государство это, с одной стороны, независимо, а с другой — уже больше семисот лет находится под совместным протекторатом.
«Долины Андорры» — так переводится название страны — «Vails d"Andorra» труднодоступны: Пиренеи круты, зимой засыпаны снегом, и это издавна привлекало людей, стремившихся уйти подальше от сильных мира сего. Каталанские крестьяне, заселив долины рек Валира и Арьеж, основали там шесть общин.
Здесь, в горах, сохранился каталанский язык — близкий к испанскому, но весьма сходный и с французским. Здесь в отличие от соседней Испании его всегда преподавали в школах. Во всех шести, из которых три французские, две испанские и одна каталанская.
Шесть общин объединились в союз, на независимость которого все время посягали французский граф де Фуа и испанский духовный феодал — епископ Урхеля. После многих войн с переменным успехом сеньоры договорились, что Андорра будет общей — или ничьей, как удобнее. Но в знак своей зависимости будет платить две дани одновременно. Причем высокие договаривающиеся стороны, ревниво следившие за тем, чтобы соперник не разбогател, оговорили символический размер дани: десять золотых епископу и десять золотых графу (потом королю Франции, теперь — ее президенту).
Из 43 тысяч человек, живущих в этом государстве, собственно андорцев всего 8 тысяч: чтобы получить местное гражданство, надо, чтобы в здешних долинах прожили три поколения предков. Остальные иностранцы: прежде всего, те же каталанцы из Испании, много французов, четыре сотни англичан и сто немцев. Испанцы и французы работают на строительстве дорог, обслуживают гостиницы. Что же касается англичан и немцев, то они в Андорре не живут, а скорее проживают. Причина тому та же, что и в некоторых других симпатичных, очень маленьких странах: практическое отсутствие налогов. Открывай дело под андоррской вывеской и получай доходы за тысячи километров отсюда.
Одна беда: право на любую самостоятельную деятельность имеют лишь граждане Андорры. Можно, правда, жениться на исконной андорке, но это — далеко не всем по карману, да и невест на всех предприимчивых людей не хватает.
Потому тем, кто не попал в женихи, остается только пригласить местного жителя в липовые директора компании, получить у него — за умеренную плату — имя напрокат, и дорога в большой бизнес открыта.
И эти имена — единственный вид экспорта крошечной горной страны, платящей дань обоим соседям-великанам.
Л. Ольгин
Патрисио Маннс. Мятеж на Био-Био
Окончание. Начало см. в № 2.
— Xосе написал множество писем и отправил их всем местным журналистам,— продолжает старый, верный письмоносец Анголь Мамалькауэльо.— В этих письмах он перечислял все пожары и убийства, грабежи и насилия, издевательства и пытки, а к ним приложил статьи законов, наносящих тяжкий урон индейским резервациям, всем владельцам мелких наделов в нашей долине. Но хоть бы какая газета опубликовала одно-единственное его письмо! Да этого и не могло произойти: все газеты в округе были собственностью Хуана Смитманса и таких, как он. Думаю, это была последняя попытка Хосе оправдать свои действия.
«В любой момент они могут напасть на нас,— сказал он.— В жилищах пусть останутся только женщины и дети, а мы направимся к перевалам и будем жить в пещерах. По ночам женщины будут подниматься в горы, выкапывать съедобные коренья. Но долго так тянуться не может, мы должны организовать снабжение продовольствием. Надо провести сев. Беречь скот как зеницу ока. Надо думать о том, что, возможно, жить здесь придется еще очень долго. Мы поставим своих часовых у перевалов, и условными знаками они будут сообщать нам о приближении врага. В зависимости от его численности и намерений, будем решать, как нам следует поступить. Было бы хорошо заманить их в лес и там всех перебить. Но убивать будем только людей. Кони должны доставаться нам живыми».
— Я тогда спросила его: «Как ты думаешь, станут они убивать женщин, детей, соседей,— в отместку?» — вспоминает Анима Лус Бороа.
«Многие из них способны и на такое,— ответил Хосе,— но другого выхода у нас нет. Мы, конечно, могли бы чего-то добиться, если бы, например, Федерация трудящихся Чили организовала всеобщую забастовку, чтобы привлечь внимание страны к нашей проблеме. Но все дело в том, что мы никак не можем даже дать о себе знать, и непонятно, что еще нужно сделать, чтобы здесь оказались столичные журналисты».
