у него нет совести) трудно что-либо доказать. С такими можно разговаривать только языком силы (а это не вариант), торговли или манипуляций (тут нужен более изощренный ум, чем у Дана).
— Вы можете! — сказал Дан с громко бьющимся сердцем. — Можете найти дорогу до моей Земли…
— Уверен?
— Говорят, что вы самый сильный махасиддх в Антарапуре!
— Я даже примерно знаю, кто это говорит, — усмехнулся Шен.
Его тон и выбор слов чем-то немного расслабил Дана. Кажется, Шен Дамон склонен поговорить по-человечески.
— Мне кажется, — тише произнес Дан, — вы просто не хотите мне помочь.
— Думаешь, что я чего-то не хочу или хочу? Настоящий мудрец лишен желаний, но полон сострадания. А если про меня говорят, что я махасиддх, то я и мудрец, ха-ха! — Шен отлепился от перил и подошел к Дану. — Ладно. Я тебе помогу, Дан Данис Кременев. Но в свое время.
В груди у Дана дрогнуло.
— Когда это время наступит?
— Не знаю, — равнодушно сказал Шен Дамон.
— Вы издеваетесь? — после короткой паузы спросил Дан.
— Хм, ты уже задавал этот вопрос, Дан Данис Кременев. Почему тебе постоянно кажется, что я издеваюсь?
И Шен ловко щелкнул Дана по лбу, визгливо засмеявшись.
Дан с запозданием отмахнулся и завопил:
— Ты чокнутый упырь! И я не Дан Данис! Я просто Дан! Вы все тут не в себе! Одни — высокомерные гордецы в белом, другие злобные дебилы с комплексом неполноценности, а третьи просто моральные уроды! Я про тебя сейчас, Шен, твою мать, Дамон!
На самом деле Дан не думал настолько плохо об Ирис и Киране. Хотя оба задолбали своими сословными распрями. Но сейчас Дан был вне себя от злости и чувства полного бессилия.
Шен Дамон даже глазом не моргнул в ответ на вспышку. Сложив мощные руки на груди, сказал:
— Странное отношение к людям, которые тебя спасли. Или ты считаешь, что если тебя спасли, значит, обязаны выполнять все твои требования до самой смерти?
Да, именно так Дан и полагал. На месте Шен Дамона он помог бы гостю вернуться домой и исправить там дела, имея магические возможности.
Но то сам Дан. Здесь, в Академии, судя по всему, другие понятия.
Он прошептал:
— Я всегда знал, что никому нельзя доверять или на кого-то полагаться.
— А вот это ты зря. В мире все взаимосвязано. Ты родился, вырос и жив только благодаря другим людям. Одежда, что на тебе, — ее ведь кто-то сшил? Коляска, на которой ты катаешься, — ее ведь кто-то сделал?
Дан не дослушал. Упершись руками в подлокотники, вывалился из кресла и рухнул на колени. Потом упал на живот и пополз в сторону своей комнаты. Не нужна ему эта проклятая коляска, которой пеняет ему Шен Дамон!
Пучеглазый упырь, ничуть не смутившись от этой выходки, неспешно пошел рядом. Как ни в чем не бывало проговорил:
— Твой мир искажен одним из служителей культа Смарана. Глаз Смарана — вот что ты видел над своим городом.
Дан остановился, сцепив челюсти. Он уже пожалел, что выпрыгнул из кресла, но отступать не собирался. Он найдет путь домой сам.
Но сначала доползет до комнаты. Ох, и нелегко это будет! Он довольно далеко отъехал.
Дамон продолжал серьезно рассказывать:
— Смаран — один из темных богов из дальних миров. Очень могущественный и самый мерзкий. Уж поверь. Ты с ним в одиночку не справишься. Не отталкивай руку помощи.
— Руку помощи? — выдавил Дан. — Она меня бьет по лбу! И больше никакого толку от нее нет!
Дамон мгновенно растерял всю свою серьезность и дурашливым голосом сказал:
— Это уже помощь, между прочим! От щелчка твои мысли встанут на место, эмоции утрясутся и успокоятся. Не будешь впредь совершать необдуманных поступков. Будешь больше думать и советоваться.
— Да пошел ты!..
— Кстати, — пропустив мимо ушей ругань, сказал Шен, — когда мне надо как следует подумать, я советуюсь с неживыми предметами. Или деревьями. Они хорошо умеют слушать. И не разболтают мои грязные секретики!
Посмеиваясь, он отошел.
Дан, лежа на животе, оглянулся — Шен Дамон исчез.
Зато спустя минуту раздались шаги, и из-за угла вышел Киран. Несмотря на злобное сопротивление Дана, он помог подняться и усесться обратно в кресло.
Они вернулись в комнату Дана. Киран молча толкал коляску, а Дан подавленно сидел, сложив руки на коленях, сгорбившись; мысли его метались, как растревоженные мухи. Настроение было хуже некуда.
В комнате Киран припарковал коляску напротив кровати, а сам сел на край. Помолчал немного, глядя то на Дана, то на пол перед собой. И вдруг заговорил негромким голосом, но с чувством:
— Мир так устроен, понимаешь? Несправедливо. И он не должен быть справедлив, ведь само понятие справедливости мы, люди, и придумали! Почему мир должен идти на поводу у наших представлений? Нужно просто принять его как есть, принять свой статус и карму. Просто смириться со всем этим, освободиться от своих представлений и понятий, от которых одна беда… И идти дальше. Я выражаю тебе почтение, Дан. Я считаю, что ты проявил воинское упорство в достижении цели. Ты продержался на той Земле и не погиб среди монстров. Тебя, наверное, ждет великая судьба…
Он улыбнулся и добавил:
— Или смерть в расцвете сил.
Дан выслушал его внимательно. До него внезапно дошло, что Киран увидел в нем себя. Нашел в нем что-то, что отзывалось в сердце.
Дану стало неловко. Он не слишком красиво высказался о Киране совсем недавно.
— Спасибо, — сказал он глухо.
— И я подслушал конец вашего разговора с Шен Дамоном, — признался Киран. — Нельзя отталкивать руку помощи.
“Пошел он куда подальше, этот ваш придурочный Шен Дамон, — подумал Дан. — Мужик прокачался в магии и сдурел от власти, вот и ведет себя как баран, а вы в каждом его слове находите глубокий смысл, которого там не бывало никогда”.
Но он все же расслабился. Когда Киран поднялся, чтобы уйти, он тоже разоткровенничался:
— Мои родители пропали без вести в Арктике, во время экспедиции. Меня воспитывал дед по имени Григор Кременев…
Киран сел обратно, и Дан продолжил:
— Раньше он бухал, Григор. По-черному. И когда бухал, уходил из дома к собутыльникам, шлялся целыми сутками, а иногда и неделями неведомо где. Однажды ушел и оставил меня одного в запертом доме. Пропал на неделю. Мне тогда и восьми лет не исполнилось.
Киран сначала приподнял черные брови, потом нахмурился.
— На неделю? Ребенка?
— Еда-то была, — сказал Дан. — И я знал, что с ней делать, как разогревать и так далее. Но я был совсем один в доме, мне мерещилось, что всюду шастают
