На атлантическом побережье США небольшой по силе ураган вывалил на пляж толстый слой раковин. Будущие палеонтологи и геологи, попав на это место, найдут здесь отложения ракушечника. Как они объяснят их происхождение?
Д. В. Наливкин ставил вопрос следующим образом: оценивая происхождение тех или иных геологических образований, всегда ли мы вспоминаем о существовании «геологических джиннов», которые в считанные минуты способны изменить облик побережья? Весьма возможно, что это происходит далеко не всегда. Вода, сброшенная ураганами и -смерчами на землю, оставляет после себя характерные следы — глинистые прослои со своеобразными знаками на поверхности, так называемыми «многоугольниками высыхания». Найдя такие прослои в древних отложениях, геолог автоматически объявляет их свидетельством засушливой климатической обстановки прошлого. Вывод, прямо противоположный истине в тех случаях, когда прослои возникли благодаря деятельности ураганов! Меж тем точные оценки климатической обстановки прошлого важны при поиске некоторых полезных ископаемых.
Древние ураганы оставляют в пластах и другого вида «автографы»: слои грубообломочного, неокатанного материала. Геологи и геоморфологи, однако, еще не умеют выделять в разрезах те отложения, которые появились в результате атмосферных катастроф.
Но это не все. Ботаников, зоологов, палеонтологов нередко поражает тот факт, что на разделенных большим водным пространством участках суши встречаются одни и те же виды растений и животных. Как они туда перенеслись? В этих случаях нередко домысливаются перемычки суши, которые то появлялись, то исчезали, время от времени образуя «мосты» между континентами и островами. Делаются также попытки объяснить переселение растений и животных с помощью океанических и воздушных течений.
Все это, безусловно, так: ветры, океанические течения, бесспорно, способствуют расселению жизни, перемычки в отдельных случаях также могли возникать. Но и здесь нередко слабо учитывается транспортирующая роль ураганных движений атмосферы. Их роль меж тем очень значительна. Однажды на судно, находившееся в двух тысячах километров от Африки, опустилась влекомая ураганом туча саранчи. В 1954 году на берегах США очутились тропические раковины весом до трех килограммов! Как потом выяснилось, их с расстояния 1500 километров принес ураган «Газель». Тогда же был обнаружен кубок из черного дерева с надписью «Сделано в Гаити». Ураган сам рассекретил свой маршрут.
«Лягушек выпало так много, что когда жители увидели, что во, всем, что они варят и жарят, и в воде для питья есть лягушонок, что нельзя поставить ногу на землю, не раздавив лягушку, — они бежали». Это описание результата деятельности смерча составлено за 200 лет до нашей эры. Смерч, как и ураган, транспортирует птиц, рыб, земноводных, крыс — буквально всех мелких животных, и многие из них нередко остаются в живых. Правда, радиус действия смерча невелик, зато у урагана, как мы убедились, он огромен. Теоретически, так сказать, с учетом «пересадок» ураганы могут занести жизнь куда угодно. Для этого необходимо редкое сочетание особо благоприятных условий? Верно. Но тут действует закон больших чисел: не стоит забывать, что миллион лет для эволюционной истории жизни — совершеннейший пустяк. Какое, однако, невообразимое число ураганов происходит за это время! Таковы выводы, которые частично сделаны в монографии Д. В. Наливкина, а частично вытекают из систематизированного им материала. Безусловно одно: нельзя правильно познать геологическую, географическую, зооботаническую историю земного шара без учета существенной роли, которую играли в ней бурные возмущения нашей атмосферы. Д. В. Наливкин это доказал.
Знать, чтобы покорить
Напрашиваются, однако, и некоторые другие, не связанные с геологией выводы. Человек все еще бессилен предотвратить смерч или ураган, когда тот ему угрожает. Но такое положение будет длиться не вечно.
Сеть метеостанций и метеорологических спутников дает возможность предвидеть приход урагана на побережье. Близко время, когда предупреждение будет поступать во всех без исключения случаях.
Но этого мало. Люди по вполне понятным причинам хотят овладеть и этой стихией не только затем, чтобы вовремя укрощать смерчи и ураганы. Чем плоха такая идея: искусственный, управляемый смерч, который транспортирует воду вместо каналов и трубопроводов? Сегодня эта идея, безусловно, выглядит фантастичной, но технически она вполне реальна. Точно так же, как и идея использования ураганов для изменения метеорологической обстановки на обширной территории, например в засушливый период.
По свидетельству зарубежной печати, в недрах работающих на Пентагон научно-исследовательских центров США рождаются проекты создания искусственных ураганов, которые можно было бы обрушить на противника. О таких проектах не хочется говорить и писать, но приходится. Таков современный мир. Иное дело осуществление подобных проектов для дела мира: их значение трудно переоценить.
Конечно, искусственные ураганы, управление ими — дело не столь уж близкого будущего. По понятным причинам изучение их сопряжено со многими трудностями, а без должного познания катастрофических явлений природы не может быть и речи об овладении ими. Здесь тем не менее наметился сейчас перелом. Смерч уже удается получить искусственно с помощью метеотронов — нефтяных форсунок, дающих огромный столб пламени. Во время одного из опытов в Сахаре сорок метеотронов образовали гигантский огненный столб, который затем превратился в настоящий смерч. Академик Д. В. Наливкин справедливо отмечает, что подобное моделирование атмосферных катастроф может сильно продвинуть нас в исследовании их природы. Оно заметно приближает нас к тому времени, когда человек сможет обуздать ураган, подобно тому как он уже обуздал град.
В. Друянов
Окончание. Начало в № 1 за 1971 год.
«Рим» вышел на экраны точно по плану, и рецензии опять были доброжелательными. Хотя «доброжелательные», пожалуй, не то слово для определения отзывов, благодаря которым очереди за билетами- растягивались на несколько кварталов. Мэре организовал отличную рекламу. Даже те газеты, которые позже преисполнились самой дикой злобы, тогда клюнули на словечко Мэрса «колдовство» и всячески рекомендовали своим читателям посмотреть «Рим». В нашей третьей картине «Пламя над Францией» мы исправили некоторые неверные представления о Великой французской революции и наступили на несколько любимых мозолей. К счастью (а не только по нашим расчетам), во Франции в тот момент у власти было либеральное правительство, которое оказало нам всемерную поддержку. По нашей просьбе оно опубликовало ряд документов, до той поры тихо дремавших в хранилищах Национальной библиотеки в удобном забвении. Я забыл имя очередного извечного претендента на французский трон. Однако я убежден, что он подал на нас с Майком в суд, протестуя против диффамации славной династии Бурбонов, только по наущению одного из вездесущих агентов Мэрса. Адвокат, которого для нас раздобыл Джонсон, довел дело до процесса и сделал из бедняги фарш — претендент не получил ни гроша возмещения. Сэмуэлс, адвокат, и Мэрс огребли премиальные, а претендент отбыл в Гондурас.
Примерно тогда же начал изменяться тон прессы. До той поры нас рассматривали как нечто среднее между Шекспиром и владельцем ярмарочного балагана. Но теперь, когда на свет начали извлекаться давно забытые неприятные факты, несколько заядлых пессимистов принялись намекать, что мы весьма вредоносная парочка. «Кое в чем не стоило бы копаться».
Все время, вплоть до «Пламени над Францией», мы с Майком, хотя и работали вместе, ставили перед собой разные конечные цели. Майк помешался на мысли сделать мир лучше, уничтожив самую возможность войны. Он постоянно повторял: «Войны свели почти всю историю человечества к одним только усилиям выжить. А теперь, получив в свои руки атом, оно располагает средством вовсе себя уничтожить. И если в моих силах сделать что-то, что поможет предотвратить катастрофу, я это сделаю, Эд, клянусь богом! Иначе и жить незачем. И это не пустые слова». Да, это были не пустые слова. Он рассказал мне о своей заветной цели в первый же день нашего знакомства. Тогда я решил, что он просто расфантазировался с голодухи. Мне его аппарат казался всего лишь средством достижения личных благ. И я думал, что и он вскоре станет на мою точку зрения. Но я ошибся. Когда живешь и работаешь бок о бок с хорошим человеком, невольно начинаешь восхищаться качествами, которые и делают его хорошим. И невольно тебя начинают тревожить беды человечества. Во всяком случае, так произошло со мной. Когда я понял, каким чудесным мог бы стать без предательства и войн наш мир, победила точка зрения Майка. Произошло это, кажется, пока мы работали над «Пламенем», но точное время роли не играет. Важно то, что с этого момента между нами уже не было никаких разногласий и спорили мы только о том, когда именно устроить перерыв на обед. Большую часть свободного времени, которого у нас было немного, мы проводили за бутылкой пива у аппарата, бродя наугад по разным эпохам.
