Легрэн установил, что на объекте ведется только подземное строительство: на поверхности виднелись лишь бараки заключенных, опрятные двухэтажные коттеджи немцев да несколько разбросанных в стороне сараев, где скрывались рельсы узкоколейки. По ним раз-два в день проползали составы, в которых товарные вагоны чередовались со специальными цистернами для перевозки цемента. Вывод напрашивался сам собой: сараи маскировали входы в подземные помещения. Причем их сооружение, видимо, уже завершалось, раз вывоз вынутой породы прекратился. Первоначально Легрэн подумал, что здесь ведется строительство одного из фортов «Атлантического вала» или каких-нибудь вспомогательных объектов, скажем артиллерийских складов, но потом отверг эту мысль. Лежащая впереди громада холма совершенно закрывала сектор обстрела в сторону побережья. Для сооружения же подземных складов вовсе не требовалось такого количества немецких специалистов: судя по числу коттеджей их было никак не меньше пятисот.
Наступил январь 1944 года.
Скорчившись в своем окопчике, Анри в который уже раз разглядывал в бинокль грязно-белый квадрат с серыми прямоугольниками строений, окруженный колючей проволокой. Внимание Легрэна привлек необычный состав на узкоколейке: вместо вагонов паровозик тащил вереницу платформ, на которых между массивных стоек, стянутых проволокой, возвышались штабеля длинных узких ящиков. Стоп! Железная дорога практически не охраняется. Если заложить достаточно мощный фугас, а в качестве детонатора использовать колесный замыкатель с пятисекундным замедлителем, то взрыв произойдет под вагонами. Значит, есть надежда, что потом удастся найти какую-нибудь зацепку...
В тот же день Легрэн передал свой план в Лондон. А через двое суток вместе с Пьером Менье мерз на пустом поле в трех километрах от фермы. Когда вдали послышался гул самолета, Анри зажег электрический фонарик с укрепленной на нем картонной воронкой. Вверх устремился невидимый с земли острый лучик света: над ним летчик сбросит свой груз. Анри стоит неподвижно, задрав голову к черному небу: оттуда медленно спускается расплывчатая клякса грузового парашюта. Все. Надо побыстрее уходить отсюда.
Менье предлагает спрятать тяжелый тюк на ферме, Легрэн не решается. А если кто-то заметил выброску груза и донесет бошам? В таком случае они перевернут всю округу. Нужно сразу отнести мину к узкоколейке и установить ее в конце небольшого уклона, где поезд прибавляет скорость перед следующим затяжным подъемом. Четыре часа Анри и хозяин фермы бредут по скользким, чавкающим тропинкам с 35-килограммовым тюком на плечах, пока наконец не упираются в насыпь. Менье помогает Легрэну закопать мину под шпалы, потом по его приказу неохотно уходит. Легрэну предстоит самое опасное — установить взрыватель. Тут, бывает, подрываются и опытные минеры, не то что он.
На следующий день с раннего утра Анри бесцельно слонялся по двору фермы. По его расчетам звук взрыва должен дойти сюда. Час проходил за часом, а тишину нарушали лишь звуки его собственных шагов. Наконец почти в полдень Легрэн скорее ощутил, чем услышал взрыв, представил, как на узкоколейке под колесами вагонов яркой вспышкой разорвали серую зимнюю пелену тридцать пять килограммов взрывчатки.
Анри заставил себя выждать еще трое суток, прежде чем отправиться на рекогносцировку к узкоколейке. Он ожидал увидеть в месте взрыва сгоревшие остовы вагонов, скрученные рельсы, разбросанные под насыпью покореженные колесные пары. Но лишь огромное черное пятно истоптанной грязи на поле да свежая серая щебенка насыпи говорили о том, где была установлена мина. Не иначе, немцы пригнали с объекта лагерников и тщательно ликвидировали следы диверсии.
На всякий случай Анри пополз поближе к насыпи. Когда до вытоптанного участка поля оставалось каких-нибудь пять метров, его ладонь натолкнулась в снегу на зазубренный край большого железного осколка. Легрэн сунул холодный мокрый металл за пазуху, в кровь ободрав грудь. Раз есть один, найдутся и другие, надо искать. Он ползал по все расширяющимся концентрическим кругам, перекапывая снег онемевшими от холода пальцами, но ничего больше не нашел.
Потом, на ферме, Анри осмотрел находку. Это был кусок артиллерийского ствола, на внутренней части которого шли по спирали поля нарезки. Скорее всего кто-то из заключенных, работавших на расчистке, забросил его подальше в снег специально. Этот неизвестный смельчак, рисковавший жизнью, правильно рассчитал, что маки наверняка побывают на месте диверсии, чтобы узнать о результатах. Что ж, его немое послание дошло до адресата.
Опасаясь пеленгаторов, Легрэн в последнее время стал уходить с рацией подальше в поле, где облюбовал себе укромный уголок у стыка живых изгородей. Конечно, выстукивать пятизначные шифргруппы, пристроив скользкий бакелитовый ключ на собственных коленях и согнувшись в три погибели под брезентовым плащом, не очень-то удобно, но другого выхода нет. И так он слишком долго выходил в эфир из одной точки. К счастью, сегодняшний сеанс последний.
Закинув антенну на ореховое дерево, Анри забирается в свое убежище из старого плаща Менье, включает фонарик и развертывает рацию. Рука сама посылает в эфир позывные специальной группы «Сильвер». В наушниках слышится ответный писк радиостанции УСО. Можно передавать текст шифрованного сообщения: «В долине у южных скатов холма Мимойек строится подземная артиллерийская батарея. Судя по нарезке канала ствола, на ее вооружении будут дальнобойные пушки калибра 6 дюймов. Калибр установлен по имеющемуся у меня куску ствола. Повторяю...»
После подписи «Сильвер» на волне УСО наступает непродолжительное молчание, которое обычно предшествует ответу. Анри убирает ключ в чемоданчик, кладет на колени блокнот и сжимает карандаш. Раздается писк морзянки. Лондонский радист так торопится, что Легрэн едва успевает записывать группы буквенных сигналов. Впрочем, он и так догадывается, что скрывается за ними: «Благодарим за отличное выполнение задания. Подберите площадку для приема высылаемого за вами самолета».
Увы, в тот момент бывший архитектор Анри Легрэн, ставший резидентом британского Управления специальных операций, еще не знал, что у себя на ферме расшифрует совсем другой приказ: «Продолжайте наблюдение за объектом. Связь по расписанию». Не знал он и того, что уже засечен немецкими пеленгаторами и во время очередного сеанса вместо телеграфного ключа будет сжимать окоченевшей рукой рукоятку пистолета и рухнет на снег, прошитый автоматными очередями...
Сведения о строительстве дальнобойной батареи у Мимойека были нанесены на оперативные карты с пометкой: «По непроверенным данным». Разрабатывая планы высадки союзников во Франции, на Бейкер-стрит сочли, что одна батарея не сделает погоды при проведении крупной десантной операции. Другое дело, если бы речь шла о площадке для запуска самолетов-снарядов или ракет против Лондона.
Специалисты УСО ошиблись в назначении батареи у Мимойека. Однако «Тысяченожка» так и не сделала ни одного выстрела по Лондону. Ее доводка и переделка настолько затянулись, что к моменту высадки союзников в июне 1944 года она оставалась лишь опытным прототипом многозарядного дальнобойного орудия. Когда союзники захватили Мимойек, их артиллерийские эксперты несколько месяцев изучали сверхсекретный «Проект № 51», а затем подорвали все сооружения.
Однако проект Жюля Верна — фон Пирке — Кендерса все же получил дальнейшее развитие, правда, лишь семнадцать лет спустя после окончания второй мировой войны. В 1962 году группа американских и канадских специалистов занялась разработкой совместного проекта «Харп». Через пять лет, израсходовав 9 миллионов долларов, они спроектировали гигантское орудие с длиной ствола 150 метров при диаметре 814 миллиметров. По их расчетам с помощью такого орудия, весящего 3 тысячи тонн, можно «забрасывать» на высоту нескольких сот километров контейнеры с аппаратурой весом до 7,5 тонны или же выводить на орбиту вокруг Земли высотой 200 километров спутники весом до 0,5 тонны. Это могло быть использовано для отработки радиолокационных систем противоракетной обороны. При этом общий вес порохового заряда должен равняться 3 тоннам. На пути практического осуществления проекта «Харп» встало лишь одно препятствие — его дороговизна. Хотя изготовление такой пушки обошлось бы в 1,5 миллиона долларов, ее перевозка и установка на американском полигоне в районе атолла Кваджа-лейн, в южной части Тихого океана, стоила бы 500—600 миллионов долларов. Военное ведомство США сочло, что это слишком дорого.
С. Милин
Энваитенет — остров дурной славы
Лентатук, вождь рыбацкого племени эльмоло, с которым я подружился, странствуя по кенийскому северу в окрестностях озера Рудольф, предложил мне съездить к острову, который на картах называется Южным. Местные племена называют его иначе: «Энваитенет», что значит «Безвозвратный».
