Не знаю, сможем ли мы добросить вас до Натитингу,— сказал бравый пилот. — Если наберется три пассажира, полетим, а то что зря горючее тратить.
Я впервые собрался в этот город — административный центр провинции Атакора. Оказалось, что три монашки тоже стремились попасть на север, и мы вылетели.
Тогда мало кто ездил в Атакору — самую отдаленную, а потому всеми забытую в колониальные и неоколониальные времена провинцию Бенина.
Прошло несколько лет, и для того, чтобы попасть на рейс Котону — Натитингу, мне пришлось заказывать билет за несколько недель. На этот раз самолет — двухмоторный ДС-3 — был полон: в Натитингу возвращалась с национального экономического семинара группа активистов местных революционных органов власти.
На поверхности лагуны Котону рассыпаны зеленые островки, кажущиеся болотной ряской. С воздуха резкая смена поясов растительности страны наглядна, как в географическом атласе. Проплыла желто-синяя с зеленой опушкой пальм полоса прибрежных лагун; начался пояс лесов, исчерченных узкими, как бритвой по зеленому сукну, дорогами и тропинками. А вот и саванна: в рябой окраске ее сначала преобладает зеленый, а потом желтый цвет. Все чаще вклиниваются в него розово-сиреневые пятна и полосы — отроги горного массива Атаноры. Самолет низко проходит над пологими, разрушенными эрозией вершинами, мягко ныряет вниз. На грунтовой посадочной полосе остается за самолетом облако клубящейся красноватой пыли.
Из старенького «лендровера» с табличкой «Срочно. Не задерживать! Пресса» не спеша вылез среднего роста плотный человек. Сдвинув на лоб широкополую шляпу, он пошел ко мне навстречу, разводя руки для двукратного бенинского объятия. Это был мой коллега Рауль Зекпа, корреспондент национального информационного агентства в провинции Атанора.
Шофер рванул с места — только щебень из-под колес полетел.
Осуществятся ли мои планы, обговоренные с Раулем еще в Котону? Я хотел поколесить по провинции и, может, съездить на крайний север, в Национальный заповедник Пенджари, а потом вернуться через всю страну в Котону.
— Все успеем. Но у нас только полдня на осмотр города и окрестностей,— предупредил Рауль. — Завтра с утра едем в Басилу. Там открывается семинар по проблемам земледелия и скотоводства. Будут представители революционных советов со всей провинции. С префектом я договорился.
Натитингу — городок крестьянский, днем на его улицах мало народа — все на полях. Крестьяне спешат задержать быстро исчезающую влагу, окучить первые ростки проса. Не то, по местной поговорке, «солнце заберет свою долю урожая».
А ведь вода-то здесь есть. Лежит Атакора на водоразделе, это «водонапорная башня» Бенина: отсюда разбегаются реки к океану, к Нигеру,
Вольте... Но вот пригодной земли не хватает. Каждый кусочек ее крестьянам приходится отвоевывать у камня. Они «строят» поля, принося в корзинах землю на небольшие, огороженные каменными плитами террасы на склонах гор.
Когда-то на этот край распространялось влияние древнего королевства со столицей в городе Джуту — он и сейчас существует южнее Натитингу. Но власть короля была чисто номинальной, потому что никакой силой нельзя было победить воинственных горцев-сомба. Каждое поселение здесь окружало двойное кольцо зарослей колючего кустарника и глинобитных стен. А на случай крайней опасности жители находили убежище в пещерах. Поэтому народности, населяющие нагорье Атакора — сомба, берба, пила-пила, гурманче и другие,— сумели сохранить свою самобытность и независимость в борьбе с захватчиками-соседями. Не покорились они и европейским колонизаторам.
С Атакорой связана одна из самых славных страниц в истории бенинского народа — восстание 1915—1918 годов. Его возглавил Каба, вождь, селения Бороку. Три года восставшие вели партизанскую борьбу против многочисленного и хорошо вооруженного противника. В некоторых селениях к северу от Натитингу еще сохранились остатки построенных партизанами укреплений, в том числе в Вури, где Каба дал свой последний бой. Предание гласит, что сам Каба не погиб в этом бою. До сих пор в Атакоре пересказывают легенды о его смелости и благородстве, о мужестве его воинов.
Солнце, выглянув из-за невысоких отрогов, расчертило дорогу длинными островерхими тенями деревьев. Его лучи еще не набрали жалящей силы, и от непривычной после Котону сухой свежести было холодно. Суточные колебания температуры здесь велики — градусов 30 днем и до 10 градусов ночью. К тому же у «лендровера» был откинут верх, и нас с Раулем, сидевших на высоких и жестких сиденьях позади шофера, обдувал крепкий ветерок.
Дорога бежала под уклон с плоскогорья. Машина оставляла за собой спираль пыли. Редкие встречные автомобили со свистом и ревом проносились мимо, и тогда пыль поглощала все вокруг. Рауль, чихая и отплевываясь, достал большой платок, завязал им нижнюю часть лица. И сразу стал похож в своей широкополой шляпе на толстого, добродушного, но все-таки разбойника с большой дороги. Я попытался соорудить чадру из полотенца — к восторгу Рауля, который чуть не задохнулся от смеха под своим платком.
Когда рассеивалась пыль, вдалеке под деревьями можно было разглядеть хижины народности сомба. Слово «селение» здесь мало подходит, так как жилища — «тата» — отстоят друг от друга на расстоянии полета стрелы. Есть несколько версий происхождения подобной меры расстояний. Одна из них напоминает сюжет сказки о царевне-лягушке, только сыновья не невест искали, а место, где построить жилище. Мне показалось более реальной другая версия: такое расположение тата было продиктовано во время оно военными соображениями — при приближении к любому жилищу непрошеные гости вынуждены были продвигаться по простреливаемой территории, а лучники-сомба тогда не имели себе равных.
Устройство тата — маленькой крепости — свидетельствует об архитектурных талантах сомба. Не случайно этот небольшой народ в Бенине называют еще и «бе тамарибе» — «хорошие строители». Тата — высотой примерно в четыре метра — состоит из нескольких островерхих башен, соединенных глинобитной стеной. Попасть в нее можно через одно-единственное отверстие, на ночь его закрывают прочной навесной дверью из стволов бамбука. Вход всегда обращен на запад: оно и понятно, ведь дожди в «стране сомба» приходят, как правило, с востока. В тата есть все необходимое для существования крестьянской семьи — комнаты, кухня, хранилища для зерна, жернова, хлев, птичник и даже пчелиные ульи. Это автономное в хозяйственном (а в прошлом — и в военном) плане жилище. Тата разделена на два этажа. Внизу содержат скот, птицу, хранят сельскохозяйственный инвентарь. Наверх через отверстие в потолке ведет приставленное наклонное бревно с засечками-ступеньками. Второй этаж — окруженная невысокой стеной терраса диаметром метров десять — и есть «квартира» семьи сомба. На стенах между хижинами торчат зернохранилища — громадные глиняные чаны, разделенные перегородками на отсеки и закрытые сверху островерхими соломенными колпаками. Предусмотрены ниши, чаны для воды, соли, табака. Словом, «мой дом — моя крепость».
Сейчас, конечно, нет надобности в столь мощных укреплениях, но хотя десятки лет никто не совершает набегов на земли сомба, да и диких зверей заметно поубавилось в горах и саванне севера Бенина, тата строят по тем же древним проектам.
В поездках по Бенину лишь изредка встретишь пересекающих дорогу обезьян, антилопу или купающихся в пыли на обочинах цесарок. Чтобы увидеть большого зверя, надо отправиться подальше от городов, в малонаселенные места, вроде Национального парка Пенджари или заповедника «W» — «Дубль-ве». Последний называется так потому, что расположен там, где русло реки Нигер образует громадный зигзаг. Добраться до заповедника нелегко. Но и попав на место, надо встать затемно и с опытным проводником отшагать несколько часов, пока выйдешь к звериной тропе. Может быть, повезет — тогда подсмотришь за купаньем, кормежкой, водопоем слонов, жирафов, а то и львов,
Правда, иногда звери сами выходят из лесов и саванны, но люди не радуются подобным встречам. На северо-западе страны слоны несколько лет терроризировали население. Поскольку эти животные в Бенине находятся под охраной государства, по просьбе крестьян им было выдано разрешение на отстрел вожака. Охотники преследовали стадо разрушителей два дня. Лишь на третий им удалось подстрелить вожака — только так можно отогнать все стадо. Его туша весила более шести тонн, а возраст, по мнению знатоков, приближался к веку!
Скорее всего гигантов толкнула на бесчинства засуха, поразившая зону саванн и сахеля в 70-е годы. Она-то и заставила слонов продвигаться в поисках пропитания на юг, в освоенные человеком районы, к побережью Гвинейского залива.
