С кабанами и дикими буйволами путешественнику лучше в контакт не вступать: уж больно у них характеры неприятные. По словам охотников, нет более опасного и коварного зверя, чем африканский буйвол. Он атакует со скоростью и напором локомотива, а подранок уходит от преследования, чтобы, совершив круг, напасть на обидчика с тыла.
Пока мы с Раулем вспоминали подобные истории, трясясь на сиденьях «лендровера», для ветерана-вездехода наступил тяжкий час. Километров сорок мы не доехали до Басилы: полетел задний мост.
— Не волнуйся ты,— сказал Рауль. — На семинар не опоздаем. Много народу едет в Басилу. Захватят и нас.
Через полчаса меня забрал в свою машину Исса Абдулайе, префект провинции Атакора. Мы встречались с ним раньше, когда, вернувшись из поездки в составе делегации в Советский Союз, после прихода к власти Военно-революционного правительства он давал интервью. Больше всего в Советском Союзе его интересовало, как решаются проблемы молодежного движения. Оно и понятно — сам Исса Абдулайе был одним из организаторов молодежи в Бенине, ее признанным вожаком в северных провинциях страны.
— Главная цель, считали мы, объединить молодежь для борьбы против неоколониального господства,— говорил он во время первой встречи.— Другой задачей было распространение социалистических идей, марксистской литературы. Сейчас, когда в каждом книжном магазине Бенина можно найти произведения Ленина, Маркса, Энгельса, даже и не верится, что в недавние времена за чтение этих книг можно было лишиться работы, места в лицее, а то и угодить в тюрьму...
Когда в октябре 1972 года в стране установилась новая власть, она собрала вокруг себя таких людей, как Исса Абдулайе. Именно из них, выходцев из народа, получивших образование, вышли комиссары провинций, начальники округов, многие министры и директора департаментов. Иссу Абдулайе назначили префектом Атакоры — второй по величине провинции страны, а затем, когда была создана Партия народной революции Бенина, он стал членом политбюро ЦК ПНРБ и председателем экономической комиссии.
...Сейчас, когда мы подъезжали к Басиле, он рассказывал мне о задачах, которые стоят перед жителями провинции.
— Атакору у нас считают суровым краем. Но здешние крестьяне умеют хорошо и много работать. К тому же в этих местах выпадает наибольшее во всей стране количество осадков — от 1100 до 1400 миллиметров в год. Облака как бы зацепляются за вершины Атакоры и проливают на нас большую часть своей влаги. Видите этот знак?
На обочине, на столбике,— белый круг с синим кантом и синим прямоугольником: «Граница затопления». Знак показывает границы участков, которые труднопроходимы, даже опасны во время сезона дождей.
— Правда, воду эту надо сохранить до сухого сезона, а значит, строим запруды,— говорил Исса. — Нужны колодцы — не хватает питьевой воды. Мало земель, пригодных для обработки,— значит, надо увеличивать урожайность, а это требует удобрений. И конечно, «поднимать целину»: расчищать от камней, осваивать новые площади. Одиночному крестьянскому хозяйству с такими делами не справиться. Нужен кооператив, нужна аграрная реформа. Вот об этом будем говорить на семинаре в Басиле. Приехали...
На широкой площади — ряды скамеек. В глубине, на крыльце глинобитного дома — мэрии — длинный, покрытый материей и украшенный цветами стол, над ним транспарант со словами: «Наше сельскохозяйственное производство требует аграрной реформы». Посредине площади — флагшток с приготовленным к подъему флагом.
Исса Абдулайе пошел к организаторам семинара — членам местных революционных органов власти. Стараясь не отстать от длинноногого префекта, поспешал молодой коренастый сержант с кобурой на поясе, с портфелем в одной руке и папкой для бумаг — в другой. Как объяснил Рауль, это была личная охрана префекта, положенная ему как государственному и партийному деятелю: тогда, в 70-е годы, возможны были покушения со стороны контрреволюционных элементов. Префект из уважения к партийной дисциплине смирился с заботливостью сержанта, но и доверил ему еще работу секретаря-делопроизводителя.
Семинар начался с торжественного подъема национального флага.
Старейшины из окрестных деревень — седые важные старики в чалмах, в пестрых широких одеждах, с разноцветными зонтиками — сначала напряженно прислушивались к звучанию новых слов: «аграрная реформа», «кооперация», «модернизация».
Но вот молодой префект заговорил о понятных каждому крестьянину делах: рытье колодцев, борьбе с болезнями скота, хранении зерна, строительстве школ и медицинских пунктов. И старейшины одобрительно закивали головами.
...Это была моя последняя встреча с префектом Атакоры. Год спустя он погиб в автомобильной катастрофе. В память об Иссе Абдулайе, многое сделавшем для организации молодежного движения в Бенине, день его гибели — 2 апреля — провозглашен Днем бенинской молодежи...
А тогда я просто смотрел на принаряженных, спокойных, самых уважаемых людей провинции Атакора.
Каменистая выжженная земля их родных гор, таящаяся в ней вода — то уходящая глубоко внутрь хребтов, то бесполезно скатывающаяся мимо крошечных жаждущих полей… Лица старейшин словно вылеплены из этой же земли, в глазах отблеск скрытых, но сильных и животворных родников и рек Атакоры. Как же трудно в этой толпе уловить фотообъективом сдержанные эмоции на лицах людей сомба! Они в отличие от южан бенинцев не проявляют к приезжим любопытства, но и сами не позволяют проявить его по отношению к себе. Лет десять назад мальчишка так объяснил мне в глухой деревушке нежелание сниматься: «Мы не животные, чтобы за нами подглядывать».
Сейчас на митинге со мной рядом были уважаемые люди — и прежде всего Исса. Несколько быстрых почтительных слов к старейшинам, и они наконец забыли о фотоаппарате (да и обо мне, кажется), обратились в слух...
А Исса говорил:
— Нас приучили считать, что Атакора почти бесплодна. Но ваш труд, ваши руки кормят семьи, сажают и собирают урожай. Делают из камня землю, полив ее водой и потом. Под этими камнями, говорили нам, пустота, бесполезная и злая для людей. Но здесь, в Тангиете,— префект обернулся к карте,— железо, в Перме — золото, темные камни — хром и рутил... Кто нашел это? Люди из Советской страны.
Эти слова из выступления Иссы стали для меня поводом разыскать в Москве одного человека.
Во всех книгах о Бенине, вернее о колониальной и неоколониальной Дагомее, указывалось, что в стране почти нет полезных ископаемых. В 30—40-х годах французские геологи обнаружили на севере железную руду, хром и золото, но поисковые работы вскоре были прекращены. Разрабатывалось — и то полукустарным способом — россыпное золото возле деревушки Перма, километрах в двадцати к юту от Натитингу. За все время французские компании там добыли около тонны золота — в промышленном отношении количество незначительное. Потом и эти разработки были заброшены.
Перма стоит в окружении пологих, похожих на холмы горушек. Под их защитой здесь образовался удивительно мягкий микроклимат: нет ни иссушающей жары, как к северу от Натитингу, открытого сахарским ветрам, ни влажной жары побережья и лагун Котону. В стороне от поселка на берегу речушки несколько заброшенных домов, оставшихся от старого прииска.
В марте 1977 года в них поселилась группа советских геологов, прибывшая в страну в соответствии с советско-бенинским соглашением об оказании технического содействия в геолого-поисковых работах. Трехгодичный контракт предусматривал проведение поисково-съемочных работ и составление детальной геологической карты района в 25 тысяч квадратных километров.
Мне не удалось еще раз побывать в провинции Атакора и навестить в Перме наших геологов, хотя полет туда теперь не был проблемой: на смену допотопным ДС-3 пришли советские Ан-2. Они с 1977 года обслуживают, грузовую и пассажирскую связь со всеми провинциями страны. О поисковых работах более подробно я узнал уже в Москве, во время встречи с одним из членов группы советских геологов в Бенине, Юрием Алексеевичем Никитиным.
— По условиям контракта, мы должны были работать между 10-м и 11-м градусами северной широты в наиболее интересном в геологическом отношении районе Бенина,— рассказывал Юрий Алексеевич. — Первый полевой сезон начали, не дожидаясь прибытия оборудования и материалов. Ведь нашу базу в Перме пришлось начинать с нуля: не было ничего — ни столов и кроватей, ни тем более мастерских и лабораторий. И во всем местные власти оказывали нам дружескую и действенную помощь: доставали транспорт, горючее, запасные части, продовольствие. Вообще у меня остались самые приятные воспоминания о бенинцах — это удивительно радушные, порядочные и работящие люди.
— Сколько всего человек работало в Перме?
— От 20 до 25 советских специалистов и около 200 бенинцев: рабочие, техники, буровики, шоферы. Многие из них приобретали здесь профессиональные геологические навыки. По условиям контракта, подготовка национальных кадров велась прямо по ходу работ. Были и бенинские специалисты-поисковики, например, прекрасный геолог-практик Мама Шаби, работавший в Атакоре уже лет тридцать и знавший ее как свои пять пальцев.
