стол коробочку с зеленым чаем, который, как помнил Паша, Дарья пила чаще всего. К кружкам добавилась небольшая вазочка и банка клубничного варенья.
— Это мама на старост лет занялась земледелием, — пояснил он.
— Повезло. — Даша зачерпнула ложкой ягодину прямо из вазочки. — Ой, так нельзя, наверное? — смутилась она и проглотила, почти не жуя.
— Можно, можно! Вся эта вазочка в твоем полном распоряжении.
— Правда? — спросила девчонка, будто он был Дедом Морозом.
Вместо ответа он придвинул варенье к Даше.
Паша включил фоном радио, и они поели.
— Так, может, все же проведем день вместе? — Поляков высказал предложение прямым текстом.
— У меня действительно очень много работы, ‑ Паше показалось, что с сожалением ответила Дарья.
— Даш, ну хочешь, я тебе зарплату подниму? — неожиданно желание провести день вот так, просто и легко, перевесило врожденную Пашину жадность.
— Павел Константинович, если вы хотите так расплачиваться со мною за секс, то я — не проститутка.
К ней в один момент вернулась холодность и отстраненность.
— Да?.. — он неожиданно растерялся.
— Вообще-то любая более эмоциональная девушка на этом месте врезала бы вам по фейсу лица. А я рассудительная. Я осознаю, что мы с вами в разных весовых категориях.
— Тогда что тебе от меня нужно?!
— Я думала, это вам от меня что-то нужно.
— Погоди, погоди… — поднял руки Паша. — Но ведь так в отношениях не бывает, чтобы одному человеку от другого ничего не было нужно?
— А у нас с вами отношения?
— Нет.
— Ну и вот.
Даша ехала домой на предоплаченном такси в смятении чувств. С одной стороны, все было хорошо и шло в соответствии с планом. С другой — именно это и было плохо.
За хорошим в жизни обязательно следует плохое. Если везет, то потом обязательно будет грандиозный провал. Прямо пропорционально везению. В это Дарья усвоила четко. За все нужно платить, это закон жизни. О том, что было ночью, она старалась не думать. Ночное должно оставаться ночи. Даше было неприятно вспоминать, что она там вытворяла. Особенно теперь, когда ее личный монстр был сыт. Но утро было очень… милым. И Поляков умело казался добрым. И даже интересовался ее желаниями.
Самым ужасным во всей этой ситуации было то, что она никогда ни с кем не была настолько откровенна. Никогда. В этом было что-то от мазохизма: обнажаться, сдирая кожу, будучи уверенной, что собеседник не придаст словам никакого значения. Но Даша чувствовала, что Павел Константинович ей не врал. Наверное, в другой ситуации она бы сама посмеялась над тем, насколько он был… доверчив. И над его кинками она бы посмеялась. В другой ситуации.
Может быть, когда-нибудь потом посмеется. Когда наконец его грязный монстр вырвется наружу из-под ванильно-шоколадных фантазий. Но пока ей было Полякова даже жаль. Как подросток, ну правда. Такой… трогательный.
И трогал Павел Константинович ее тоже очень трогательно. И проникновенно. Всюду.
И завтрак готовил.
Раньше блины ей только мама пекла. И только тогда, когда Даша хорошо себя вела и заслужила. Или просто когда у мамы было хорошее настроение, но это случалось редко.
В общем, все это было слишком хорошо, и Несветаева даже думать боялась, чем ей придется расплачиваться за это.
Поэтому Даша предпочитала думать о другом.
О заказах на контрольные и курсовые. О том, что нужно найти время готовиться к экзаменам. Хотя заочка — не очка, это вам мне ЕГЭ сдавать. Но все равно нужно подготовиться очень хорошо. Чтобы гарантировано на бюджет. Она хотела поступить на психолога.
Мама много раз говорила, что лучше учиться на бухгалтера. Чтобы всегда при деньгах.
Дарья понимала, что психологи — это не про деньги. Особенно, если идти куда-нибудь в школу. Или другие госучреждения. Правда, психологи, которые занимались частной практикой, зарабатывали хорошо. Когда-то давно юная наивная Даша надеялась с помощью психолога вытащить маму из ипохондрии и выясняла расценки на консультации. Но мама просто взбесилась, когда узнала. Каких только слов о себе не услышала Дарья помимо традиционных «неблагодарная» и «избавиться от меня хочешь»! Основной акцент делался на том, что Дарья жаждет сдать беспомощную мать в дурдом и забрать себе квартиру. Робкие возражения, что психологи в дурдом не сдают, только психиатры и то исключительно с согласия пациента, привели к очередной вспышке. Поскольку раз дочь узнавала, то это уже практически чистосердечное с подписью.
В общем, больше таких глупостей Даша не делала, но трехзначная такса в память запала. В рублях, конечно, не в долларах. Но в час. Все равно очень неплохо.
Конечно, надежнее пойти логопедом. Эти точно никогда без куска хлеба с маслом не останутся. Но детей Несветаева не любила. К взрослым тоже не питала большой симпатии. Но с детьми совсем никак. Интриги, заговоры, злодейства — вот рабочий инструмент Даши. Где вы тут видите детей?
Дома Дарья озадачилась планом подготовки к поступлению. Теперь на психологию нужно было сдавать биологию. Непонятно, кто увидел в этом логику, но все равно ничего не изменишь. Нужно брать простенькие контрольные по биологии. Например, для учащихся колледжей. Чтобы не даром готовиться, а за деньги. В смысле, чтобы зарабатывать деньги на своей подготовке в вуз.
Мысль была хорошей, приятной, конструктивной, и Несветаева отправилась с нею в душ. Душ с приятными мыслями она любила. Встала под струи и уперлась лбом в предплечье, прижатое к стене. Теплая вода убаюкивала. Дремать стоя было неудобно. Даша опустилась на дно ванны. Но там тоже оказалось неудобно. Поэтому Дарья выбралась и отправилась в кровать. Поставила таймер на час и уснула.
Разбудил ее не таймер, а настойчивые звонки в дверь. А таймер не разбудил. Прозвенел, но не разбудил. Часы показывали, что поспала она не час, а целых пять. Стахановка. Ударница постельного труда. Заслуженный передовик подушки и одеяла.
За дверью обнаружился возмутительно бодрый Поляков, взъерошенный, как дворовый воробей.
— Ты почему так долго? — набросился он, будто не воробей, а коршун.
— Спала.
— А. А я мясо привез. Хочешь?
Даша пожала печами:
— Я еще не настолько проснулась, чтобы дать осмысленный ответ на такой сложный вопрос.
И пошла в комнату за кофтой. После сна было особенно заметно, что отопление перед праздниками отключили.
В прихожей шуршал одеждой Поляков. Он не спрашивал, хочет ли Дарья его видеть. У человека все хорошо с самооценкой и чувством самосохранения. Павел Константинович стратежно касался исключительно гастрономических вопросов.
