Маккой собрал колоссальную коллекцию. Многочисленные свидетельства о встречах с сасквачем приходят из штатов Мэн, Аризона, Монтана, Миннесота, Теннесси, Вирджиния, Северная и Южная Каролина, лесов северо-восточного побережья. Дуг Маккой совершенно уверен в существовании популяции этих странных существ неподалеку от его собственного дома, в лесах Индианы. В последнее время аналогичная информация поступает из Мичигана и даже Флориды. Однако подлинной метрополией сасквачей по-прежнему остается американский и канадский Дальний Запад. Если вы внимательным образом изучите мелкомасштабную карту хотя бы одного из тихоокеанских штатов — Орегона, то обнаружите изобилие географических названий с приставкой «обезьяний»: Обезьяний каньон, Обезьянья долина, Обезьяний хребет. На земном шаре, пожалуй, нет других таких мест, где разговоры о «снежном человеке» возникали бы столь часто и в столь непринужденной обстановке, как на западе Северной Америки — от Калифорнии до Аляски. Возможно, это покажется странным, но сасквача здесь давно уже не воспринимают как легенду, даже как нечто аномальное. Сасквач — часть той реальности, в которой существует человек Дальнего Запада и особенно Тихоокеанского побережья. Мало кто здесь рассуждает на эту тему в полемическом духе. Сталкиваешься со случаями, когда сасквач разгуливает по дороге, ведущей от местного городка в школу, несколько смущая своим вольным поведением детей.
Криптозоологи США накопили сотни и даже тысячи таких свидетельств. Причем на 70 — 80-е годы приходится их пик. Странным образом получается, что частота показаний очевидцев как бы возрастает от столетия к столетию, от десятилетия к десятилетию. Это порождает странные, иногда даже полувздорные слухи и теории.
Я согласен, что сасквач — крайне необычное существо и что было бы крайним упрощением пожать плечами и сказать: ну что же — еще один неоткрытый вид. Подобно евразийскому «снежному человеку», он обладает рядом качеств, которые располагают к тому, чтобы отнести его к персонажам потустороннего мира. Среди них — способность к суггестии, традиционному оборотничеству (что, несомненно, тоже является феноменом явно психического порядка), приписываемое ему патологически злобное отношение к человеческим существам и многое другое. Однако идея о том, что сасквач как бы не в ладах и с нашим пространственным миром, что он попросту не может существовать в непосредственном соседстве с человеком, должна быть отброшена. Леса, настоящие, густые леса Среднего Запада, часто не помеченные на картах из-за своего причудливо мозаического распространения на местности, могут быть действительно хорошим домом для сасквача! Дуг Маккой и другие жители Индианы, особенно лесистых южноиндианских графств, в последнее время часто обнаруживали на илистых берегах пустынных рек и озер странные следы, которые с достаточной степенью уверенности могут быть названы следами бигфута.
По всей видимости, сасквач обладает феноменальными способностями. Он легко приспосабливается к близости человеческого жилья, оставаясь в то же время неуловимым для глаз местных жителей. Удивительные физиологические ресурсы, которыми он обладает, позволяют ему при необходимости преодолевать в поисках пищи или убежища колоссальные расстояния — 70 — 80 километров за день, то есть активно «осваивать» огромные территории. В не слишком удачные годы это существо, вероятно, способно даже извлекать выгоду из сосуществования с человеком, не гнушаясь паразитированием за его счет. Однако там, где это возможно, сасквач пытается все же укрыться от могущественного соседа, уйти в тень, в глушь.
Благодаря своей непоседливости бигфут, по сути дела, не имеет даже четкого ареала. Иногда он подолгу задерживается на одном, сравнительно локальном участке леса, однако способен быстро поменять место и среду. Возможно, сасквач имеет какие-то более или менее постоянные маршруты, ведущие из штата в штат, благодаря которым он включает в свой ареал огромную территорию. Я осмелюсь предположить, что склонность к передвижению на очень большие расстояние выработалась в условиях сравнительно близкого соседства с человеком, сократившейся кормовой базы и разрушившихся естественных популяций.
Насколько мне доводилось слышать, многие при слове «сасквач» представляют нечто уродливое и отвратительное, обезьяноподобное, нетвердо стоящее на задних ногах. Между тем одна из поразительных черт, присущих сасквачу и всем реликтовым гоминоидам, состоит в том, что они держатся на «своих двоих» гораздо свободнее, чем мы. Можно сказать, что сасквач — существо более прямоходящее, чем человек: в его осанке, в отличие от многих из нас, нет и намека на сутулость. Способность этого существа сохранять равновесие, столь необходимое в горах, и бесшумно передвигаться по скальным осыпям и почти вертикальным карнизам вошла в легенды индейцев. Ужас же, который охватывает человека, наблюдающего сасквача, идет откуда-то изнутри, из глубин подсознания. Это ужас перед всесокрушающей мощью, физической и психической, дух которой, подобно некоему полю, окружает гоминоида и словно существует в тех местах, где он обитает.
Мы ничего не знаем о тех принципах, на которых построено и сознание и миросозерцание этого существа, его психический мир. Индейский эпос и конкретный опыт встреч с сасквачами убеждают в том, что это скорее люди, чем звери, и уж наверняка они имеют мало общего с обезьянами, с которыми их иногда сравнивают. Индейцы полагают, что сасквач способен оборачиваться медведем. В некоторых районах его так и называют «человек-медведь». При необходимости он якобы превращается в медведя, чтобы скрыть свое присутствие или каким-то образом исчезнуть. Однако догнать и убить такого медведя невозможно, ибо это «непростой» медведь.
Практика показывает, что сасквача действительно почти невозможно увидеть помимо его желания. Это существо неуловимо. Оно ведет преимущественно ночной образ жизни, умеет хорошо маскироваться и «отводить» глаза. В мире существует лишь один достойный доверия фильм, снятый американцем Паттерсоном в Северной Калифорнии, где ему удалось подловить взрослую самку бигфута. Советскими специалистами фильм был признан подлинным.
Мы размышляли с Маккоем — каким образом добыть новые доказательства, куда направиться? Дуг пригласил меня присоединиться к экспедиции в северный Мичиган, намечающейся на конец мая. Кроме того, мы имели предварительную договоренность о том, что летом отправимся на три-четыре недели в Британскую Колумбию, чтобы вместе с Рене Дахинденом углубиться на это время в горную тайгу и попытать счастья в нескольких труднодоступных районах.
Три-четыре недели показались мне слишком незначительным сроком, чтобы надеяться на какие-либо результаты. В Британской Колумбии я надеялся подыскать себе компаньона, с которым мог бы уйти в леса месяца на два-три. До самой, осени, чтобы вернуться в Мэдисон к концу сентября. Ни Дуг, ни Рене не могли себе этого позволить. Помимо поисков сасквача, и тот и другой занимались бизнесом; у Маккоя к тому же была семья, и его двое ребятишек требовали не меньше внимания, чем все поголовье североамериканских реликтовых гоминоидов. Таким образом, я чувствовал себя единственным относительно беззаботным человеком в этой криптозоологической компании и начал планировать свое путешествие в Британскую Колумбию исходя из того, что буду предоставлен самому себе.
К сожалению, жизнь полностью перевернула мои планы. К мичиганской экспедиции я не смог присоединиться из-за чрезвычайно напряженной сессии. А летом по неожиданно возникшим и весьма серьезным делам мне пришлось вылететь из Мэдисона совсем в другом направлении — в Нью-Йорк. В последний день перед отлетом я получил повторное приглашение от Рене Дахиндена принять участие в колумбийском путешествии, но мне пришлось лишь развести руками. Через двадцать два часа самолет уже нес меня над озером Мичиган.
Мэдисон, США Игорь Игнатов
Ганс Шомбургк. В дикой Африке. Часть I
От переводчика
Эта книга написана в не совсем привычном для читателя стиле. Пожалуй, уже более полувека, как охота и охотничьи подвиги потеряли былую привлекательность в глазах огромного большинства людей. Опыт мировых войн и других, менее масштабных, но столь те жестоких побоищ, грозные симптомы экологических катастроф, наконец, просто расширившиеся знания о дикой природе — все это сделало человечество и целом менее кровожадным, и сегодня мало кому придет в голову хвалиться количеством и разнообразием своих трофеев. Но из истории, как и из песни, слова не выкинешь. Для людей прошлого мир выглядел богаче, надежнее и прочнее, чем для нас, и вели они себя соответственно — смело и по-хозяйсни. К числу таких «покорителей планеты» можно отнести и автора этой книги — независимого путешественника и исследователя, охотника и ловца зверей. Ганс Шомбургк происходил из обеспеченной и знатной семьи, но палатка в африканских дебрях влекла его куда сильнее, чем покой и карьера на родине. Он совершил десять больших путешествий по Черному континенту, причем последнее из них, в 1956 году в возрасте... 76 лет! Начиная с 30-х годов Шомбургк отложил винтовку и его единственным «оружием» в буше стала кинокамера. Вне всякого сомнения, он искренне любил Африку, ее людей и зверей и был добросовестным и внимательным наблюдателем: свидетельство тому — полдюжины открытых им видов животных, от пресноводного моллюска до либерийского буйвола. В описаниях племен ему был чужд расовый подход, последнее обстоятельство привело к запрету его книг в фашистской Германии, где он во времена «третьего рейха» подвергался преследованиям, но, к счастью, избежал лагеря. Шомбургк прожил долгую и очень яркую жизнь. Можно не сомневаться, что первая из его книг — «В дикой Африке» — будет с интересом прочитана отечественным читателем.
