— Одинокие женщины,— продолжал Пуаро,— в знак благодарности составляли завещания в пользу секты. И все они постепенно умирали. Умирали в своих собственных домах от обычных болезней. Постараюсь объяснить, как он это делал, хотя я и не силен в бактериологии. Практически можно усилить вирулентность любой бактерии. Бацилла кишечной палочки, например, вызывает воспаление толстых кишок даже у здорового человека. Бациллы тифа, а также пневмококки можно ввести в организм, и человек через какое-то время заболевает сыпным тифом или крупозным воспалением легких с летальным исходом. Существует такая бацилла, как туберкулин, которая вызывает рецидив туберкулеза у человека, который однажды им переболел. Здоровому человеку это не страшно, а у переболевшего вызывает рецидив, вспышку активности. Вы поняли его замысел? Паства умирала от естественных болезней. Врачи старались их вылечить — и никаких подозрений на Великого пастыря. Кроме того, я думаю, он изобрел средство замедлять или ускорять развитие бацилл.
— Ну и дьявол! — в сердцах воскликнула Эми Карнаби.
— По моей просьбе,— продолжал Пуаро,— вы сказали доктору Андерсену, что когда-то болели туберкулезом. Когда Коуль арестовал его, у него в шприце были бациллы туберкулеза, палочки Коха, Так как вы совершенно здоровая женщина, эти бациллы не причинили бы вам вреда, поэтому-то я и просил вас сказать ему, что вы болели туберкулезом в острой форме. Я боялся, что он выберет другую бациллу.
—- А достаточно у вас доказательств, чтобы судить его?
— Больше чем достаточно,— сказал Джэпп.— Ведь мы обнаружили бактериологическую лабораторию, и там у него оказался целый набор различных болезнетворных микробов.
— Я думаю,— сказал Пуаро,— что ему удалось совершить много убийств. Кроме того, он был исключен из университета не за то, что его мать была еврейкой (он придумал эту легенду, чтобы вызвать сочувствие), а за свои садистские наклонности.
Мисс Карнаби вздохнула.
— В чем дело? — встрепенулся Пуаро.
— Я подумала о тех сновидениях, которые видела во время первого праздника. Я так хорошо намеревалась переделать мир: никаких войн, нищеты, болезней.
— Это был замечательный сон,— согласился Пуаро.
Перевел с английского И. Борсук
Выпрыгнув из ниоткуда, она уперлась цепкими передними лапками в ступеньку веранды, вытянула хвостик и застыла как маленькое изваяние. Эта ящерица, длиной сантиметров тридцать, была грациозна и красива. Синяя с переливом спинка, черный хвост, голубые бока, белое брюшко. Мелкие чешуйки на ее стройном гибком тельце сверкали в лучах восходящего солнца. Чуть склонив набок головку, ящерица внимательно смотрела на меня черными бусинками глаз. Я замер в дверях. Так, не шелохнувшись, простояли мы с минуту. Вдруг на акации около самого дома «выстрелил» огромный стручок. Словно невидимая пружина подбросила ящерицу в воздух, потом прыжок в сторону, и через мгновение о незнакомке напоминали только ямки да бороздка, оставленные лапками и хвостом на песке.
Так я впервые познакомился с этой удивительной ящерицей в небольшом поселке, спрятавшемся среди отрогов Анд на севере Перу.
Прошло несколько дней. Я уже стал забывать о пришелице, но ящерица появилась снова. Этот маленький житель пустыни и гор был осторожен необычайно. Реакция его, верткость, стремительность поражали.
Жила ящерица в норе рядом с заборчиком, который окружал наш дом, стоявший на вершине холма. Что привело к нам ее — трудно было сказать, но мы друг другу не мешали и старались уважать территориальные границы.
Со временем ящерица осмелела (а может быть, просто любопытство взяло верх над осторожностью), стала чаще появляться на ступеньке веранды. Мы долго не могли придумать, как назвать нового жильца, и вдруг имя родилось само собой. Случилось это так...
Сидели мы вечером на веранде и смотрели телевизор. Уже наступили сумерки, но воздух был густой и жаркий. Стены дома, камни, земля, прогретые за день щедрым солнцем, отдавали теперь тепло, а ветер с океана еще не прилетел. Поэтому многие из нашей компании сидели в плавках, кое-кто даже без шлепанцев. Всеобщее внимание было приковано к экрану, как вдруг раздался удивленный голос:
— Ой! Что это ползет по полу? Кажется, скорпион!
Как по команде, все ноги взлетели в воздух.
Об алакранах (так по-испански зовутся скорпионы) мы слышали от перуанцев не раз, но чтобы они появились у нас дома?! Интерес к телевизору сразу пропал. Я включил свет и... По веранде неторопливо полз на кривых ногах настоящий скорпион. Даже не искушенный в естествознании человек мог бы безошибочно узнать его по маленьким клешням, похожим на рачьи, и загнутому хвосту с шипом на конце.
Словно загипнотизированные, смотрели мы, как алакран шествовал по полу. Потом он внезапно изменил направление и направился к ближайшему креслу. Это уже было сигналом к действиям. Несколько сильных ударов шлепанцем оборвали путь древнейшего жителя планеты.
Мы потом долго не могли успокоиться. Мучили разные мысли — случайно ли заполз к нам скорпион, или, может быть, поблизости есть его сородичи? И что делать, если ядовитый шип все же вопьется в чью-либо ногу? Мы внимательно осмотрели веранду и, хотя больше никого не нашли, спать улеглись весьма неспокойные.
На следующее утро, в субботу, меня разбудил возглас: «Карамба!» В окно было видно, как наш сосед Феликс яростно колотит палкой по земле. Быстро одевшись, я выскочил из дома.
— Андрес! — крикнул, увидев меня, Феликс.— Смотри — скорпион! Это уже третий.
Приглядевшись, я увидел в пыли раздавленного скорпиона, а неподалеку — еще двух.
— А мы вчера тоже одного прибили,— сообщил я.
— Ничего удивительного,— с философским спокойствием ответил перуанец.— Теперь их будет много. У них брачный сезон начался. Именно сейчас они наиболее опасны. Укусы их не смертельны, но могут доставить массу неприятностей.
Потом Феликс объяснил, что перед сном надо обязательно принять меры предосторожности — внимательно осмотреть постель и отодвинуть ее на ночь от стены. Оказалось, скорпионы любят забираться под одеяло и подушку. А перед тем как надевать рубашку, брюки и ботинки, необходимо их хорошенько потрясти. И если оттуда вывалился скорпион — то ищи второго. Он должен быть где-нибудь поблизости.
Тут я почему-то подумал, что когда спешил к Феликсу, то не проверял ни рубашку, ни брюки. Неприятный холодок побежал по спине. С невеселыми мыслями я поспешил домой, чтобы предупредить товарищей о мерах безопасности.
Сообщение всех ошеломило. Стали осматривать, перетряхивать одежду. Не забыли заглянуть в ботинки, оставленные у входа на веранду. Там-то и обнаружили первого скорпиона. Помня предостережение Феликса, стали искать второго. И нашли — в стене, откуда выпал кусок кирпича. Расправа была короткой. Потом мы долго ходили по дому, осматривая все закоулки и темные места, заглядывали за холодильники, под диваны, но больше ничего не нашли.
На следующий день к нам зашел довольный Феликс. В руке он нес нитку, на конце которой болтался огромный скорпион.
— Редкий экземпляр,— торжественно объявил он.— Много я их повидал, но такого встретил впервые. Поймал его, когда он шел ко мне в гости. Теперь засушу, покрою лаком и увезу домой в Лиму. Буду показывать соседям и друзьям. Ведь если рассказать — не поверят.
С этими словами Феликс повернулся и вышел из дома. Во дворе стояла скамейка. К одной из ее перекладин Феликс привязал нитку, на которой сантиметрах в двадцати от земли повис скорпион-гигант. Солнце уже обильно изливало жар, который мог бы в считанные часы подсушить страшилище. Но...
Выглянув через тридцать минут в окно, я оторопел: стоя на задних лапах и упираясь хвостом в землю, наша ящерица, о которой мы в волнении даже забыли, крепко держала передними лапками коллекционного скорпиона — вернее, то, что от него осталось. Вокруг валялись кусочки панциря да клешни.
Я поспешил позвать друзей: оказывается, наша ящерица питалась скорпионами! Интересно, сколько же их не успело заползти к нам в дом или устроиться на ночлег в кровати?
Оставив на нитке кусочек хвоста с ядовитой колючкой, ящерица посмотрела в нашу сторону и неторопливо засеменила к своей норе. Можете представить, как мы стали к ней относиться с тех пор!
Кто-то произнес:
— Молодец, голубенькая!
Так мы и стали называть нашу маленькую бесстрашную ящерицу. А скорпионы вскоре исчезли.
Андрей Чернощек
Лима
Клад, лежавший на поверхности
