ее слова особого внимания — подумаешь, удивила. Но Полину вдруг как молнией шарахнуло — ведь она и сама вот так же отреагировала когда-то, помогая отцу таскать воду. Крутила железный крюк, пока хватало сил, и ведро, полное воды, натягивало цепь и гулко звенело, касаясь стенок колодца. Отец придерживал ее за запястья, а затем перехватывал тяжелую ношу. И потом они еще несколько раз вместе возвращались к колодцу, чтобы наполнить не только большой бидон, стоявший в доме, но и уличную бочку.
Под тряпки приспособили найденные в куче барахла полотенце и наволочку. Обтерев стол и лавки, прошлись даже по серванту и оставшимся стеклам на окнах. В сумке у Аллы оказалась большая пачка влажных салфеток, зеркало и целый арсенал косметики.
В туалет было решено ходить под кустики, потому что деревянная конструкция позади дома не внушала доверия из-за своей подозрительной хлипкости.
— Чайку бы, — вздохнул Кушнер. — Из самовара!
— Эка ты, братец, захотел, — пробурчал Геннадий Викторович, запихивая в рот давно остывший блин. — Тут со времен царя Гороха в печке готовили. Плиты-то нет. Можно костерок разжечь, как и хотели. Воды вскипятить, — он огляделся, — в чем-нибудь. Думаю, если поискать здесь или в других домах, то обязательно найдем какую-нибудь посудину.
— Да бог с ним, с чаем, — отмахнулся Кушнер. — Вода есть и ладно. Ты как хочешь сегодня план выставить?
— Так отсюда и начну. Общий для начала. Я тут лестницу видел, по ней на крышу залезу.
— С ума сошел? — возмутилась Алла, протягивая ему бутылку с водой. — А если провалишься? Левка потом за тебя отвечать будет?
— Подстрахуете, значит, — рассмеялся оператор. — Не на дерево же мне лезть.
— Алла права, — заметила Полина. — Дом, конечно, невысокий, но падать не надо. Я посмотрю, в каком состоянии лестница. — Она встала из-за стола и направилась к выходу.
Геннадий Викторович появился минут через десять. Полина как раз разглядывала и дергала ссохшиеся перекладины.
— Эй, эй, поосторожнее! Заноз насажаешь! — рявкнул оператор и, подтянув лестницу, приставил ее к крыше.
— Геннадий Викторович, может, не надо? Сколько она тут валяется? Мало ли…
— Мало ли, — передразнил ее мужчина. — Безумству храбрых поем мы песню! — возвестил он и, перекинув камеру за спину, полез вверх.
— Безумству храбрых — венки со скидкой, — пробурчала Полина любимую поговорку матери и вцепилась в шаткую конструкцию, старательно удерживая ее на месте.
— Что вы сказали? — донеслось сверху. Геннадий Викторович потянулся за камерой.
— Я надеюсь, вы не планируете вставать? — с ужасом в голосе спросила Полина, когда ей на голову посыпался мусор и мелкие деревяшки.
— Именно это я и собираюсь делать… — кряхтя ответил оператор, стараясь удержать равновесие. Вскоре раздался тихий рокот камеры.
— Лев Яковлевич! — все же позвала Полина. — Идите сюда! Скорее! Я боюсь!
В тот момент, когда хлопнула дверь и послышались шаги, ноги Геннадия Викторовича разъехались, и оператор медленно, но верно, стал съезжать вниз.
Оттеснив Полину плечом, подошел Сайганов. Он быстро поднялся на несколько перекладин и, выставив руки перед собой, уперся в лодыжки оператора. Не выпуская камеры, Геннадий Викторович чуть согнул колени, удерживая шаткое равновесие, и продолжил снимать.
— Андрюшка, ты? — спросил он. — Держи меня, соломинка, держи! Сейчас я немного с этого ракурса возьму… И вот еще поле зацеплю… Ах, красота какая… Ой, а там-то какой вид, ребята! Давненько я на такой натуре не бывал.
Полина прыгала внизу, то хватаясь за лестницу, то отбегая назад и пытаясь предугадать, что Геннадий Викторович вылепит в следующий момент. Она с нетерпением ждала Кушнера, потому что как ни крути, а Лев Яковлевич казался ей самым адекватным из этой публики.
Вывернув из-за угла дома вместе с женщинами, режиссер оглядел экспозицию и, задрав голову, погрозил кулаком:
— Генка, ты не меняешься! Ну какой черт понес тебя на эти галеры? Навернешься, в гипсе будешь дома сидеть за свой счет, это я тебе обещаю. Дурость по-другому не вылечишь. Не ожидал от тебя подобного на старости лет. Ну зачем ты так рискуешь, ради чего? Ведь сам же все потом и вырежешь.
— А ты меня не учи, — прокряхтел оператор. — Помнишь анекдот? Пошла Машенька в лес по грибы да по ягоды, а вернулась ни с чем? Знаешь почему?
— Лес пустой, ничего не оказалось? — озадаченно спросила Полина.
— Потому что надо ставить перед собой конкретные цели! Моя цель — собрать материал. И я его соберу. Кстати, кажется, вижу грозовую тучу.
— Я и отсюда заметил, что погода портится, — покачал головой Кушнер. — Ливнем бы не накрыло. Черт, как же невовремя…
— Потому и время терять не хочу, — пробурчал Геннадий Викторович. — Сделаем дело и восвояси отправимся.
Полина почувствовала, как остро и влажно запахло озоном. Птицы разгалделись над головой, пикируя с высоты; и воздух отяжелел, готовый вот-вот разразиться громовыми раскатами. Она смотрела в сторону леса, вдруг оцепенев, не слыша ни шуток оператора, ни скрипа лестничных перекладин, ни пыхтения Сайганова.
… «Не было ничего прекрасней этого могучего непроходимого леса. Шуше нравилось подобное определение — непроходимый. От него веяло силой и испытанием, который может пройти далеко не каждый. А она могла. Просто ей не хватало времени, чтобы дойти до цели, но сегодня Шуша была настроена решительно — никто и ничто не помешают ей войти в замок горделивой поступью настоящей принцессы!
Эта неожиданная встреча и падение едва не нарушили ее планы, но…
Шуша обхватила ствол тоненькой березки на опушке и стала крутиться вокруг нее, устремив взгляд в синее небо. Голова закружилась, захотелось смеяться, потому что внутри вдруг как будто надулся смешливый радужный мыльный пузырь.
«Что это со мной? Я, кажется, сейчас взлечу…»
— Ну что ж, Полина, рассказывайте, что тут и как, — предложил Кушнер, вырвав ее из задумчивости. — Мы все во внимании.
Она коротко выдохнула, не понимая, с чего же, собственно, начать. В голове опять воцарился сумбур, но, как говорится, уговор дороже денег… Ведь прибыли они сюда именно из-за нее. И Геннадий Викторович рискует жизнью тоже благодаря ее обещанию.
— Давайте не будем торопиться, — отряхивая руки, сказал Сайганов, словно угадав ее мысли. — У меня есть предложение — перед полуночью я проведу обряд. Местные духи наверняка захотят пообщаться. А я ощущаю их присутствие…
— Они нас случайно не посылают куда подальше недобрым словом? — рассмеялся Геннадий Викторович.
Колдун бросил на оператора красноречивый взгляд и ничего не ответил.
— Я только за, — согласился Кушнер. — И все же, предлагаю совместить — Полина будет рассказывать, мы показывать, а Андрей… — он почесал бровь, — договариваться с… братьями по разуму.
— Это ты сейчас что имел в виду? Духов, что ли? — усмехнулся Геннадий Викторович. —
