бездействовали.
Нет, как я сказал ранее, служанки пытались, не переставая, объяснить детям, что это плохо и что в этом нет никакого смысла. Однако, это никак не помогало решить ситуацию. Меж тем, у служанок оставался всё это время ещё один очень серьёзный рычаг давления.
Ведьмы.
Хоть дети и успели проникнутся Архаидэс и понять, что она не столь плохой человек, каким кажется с первого взгляда, но при этом дети бесспорно всё ещё боялись её. Как минимум — её «холодной стороны», которую она иногда демонстрировала нам, когда кто-то её не слушал, слишком сильно раздражал или нарушал установленные ею правила.
В общем, никто бы из всех детей никогда бы не рискнул ослушаться её, зная, что она бывает крайне пугающей личностью. И это точно понимали служанки. А ещё они прекрасно понимали, что эта ситуация точно достаточно серьёзна настолько, чтобы сообщить о ней любой из ведьмам, и та, в свою очередь, донесёт это до главной ведьмы — Архаидэс.
Так почему же, если они это всё прекрасно осознавали, то не делали этого, продолжая, наоборот, всячески старательно избегать подобного исхода событий? Ответ на этот вопрос отлично можно было увидеть на их лицах в те моменты, когда ведьмы были близки к тому, чтобы увидеть этот творящийся ужас.
И говоря простыми словами… они их попросту сами боялись.
Нетрудно было понять, что стоило ведьмам узнать о том, что тут началось подобное, как всем служанкам влетит, а некоторых, наверное, и вовсе показательно даже уволят, чтобы подобного более тут точно не было. А если учитывать, как служанки цепляются за эту работу и бояться хоть в чём-то разочаровать ведьм, всё становиться понятно. Они предпочтут всячески пытаться исправить положение сами, даже осознавая, что у них это вряд ли выйдет, нежели раз и навсегда поставить точку в подобном.
Честно говоря, я их вполне понимаю — хорошую работу наверняка трудно найти и в этом мире, так что вполне ожидаемо, что все из них так цепляются за неё. Меж тем, к сожалению для них, выбирая между детьми с их детством, во время которого, зачастую, и строится основное мировоззрение, и работой служанок, я, не раздумывая, выберу первое.
И дело тут не в том, что я весь из себя такой праведник, желающий направлять людей на истинный путь и помогать угнетённым. Просто… лично мне это не нравится. Да, я понимаю, что то, что происходит, неправильно и ужасно, и мне нужно вмешаться в ситуацию, чтобы разрешить её, вне зависимости от того, нравится лично мне это или нет. Но… как по мне, это будет обычным лицемерием.
Всё же основная причина заключается не в этом. А в том, что мне банально это не нравится: не нравится, когда дети, с которыми я прожил столько времени, начинали грызться между собой; не нравится, что некоторые из них толкают на это других детей; и не нравится, что мне приходиться иногда вступаться за кого-то в этих конфликтах, чтобы не произошло чего-то ужасного.
Ага, мне действительно изредка даже приходилось вступать в эти конфликты, защищая кого-то. Хоть я изначально и планировал избегать подобного, однако оставаться в стороне, когда кто-то начинает переходить черту, я не мог.
Это вся причина.
Так что я не считаю себя добрым, но и не считаю себя плохим.
Я просто такой же эгоист, как и большинство, а сейчас же так уж вышло, что я встал на сторону детей, потому что мои личные интересы, совпали с их интересами и при этом я готов пожертвовать интересами служанок.
И придя однажды к такому выводу, я в этот же день уловил момент и подошёл к Архаидэс, когда рядом с нами никого более не было. А дальше… конечно же, слезливый рассказ глупого ребёнка о том, что мне не нравится, что все остальные дети чуть ли не дерутся на постоянной основе между собой всего лишь из-за какого-то различия в их телах. Архаидэс спокойно выслушала меня, и лишь раз за этот мой рассказ её брови слегка приподнялись, словно она уже ожидала, что подобный момент однажды настанет, но не думала, что услышит это от одного из детей, а не от служанки. Под конец она просто мне сказала привычным ей холодным тоном:
— Хорошо. Можешь идти.
И я сразу же ушёл, осознавая, что я добился своего.
Вот только… произошло то, чего я пытался избежать…
Когда я уже шёл обратно в комнату, мне на встречу вышла девочка-получеловек.
Прижимая к груди книгу, она из-за своего вечного стеснения, не отрываясь, смотрела своими розовыми глазами в пол, боясь посмотреть на меня.
Она и раньше не была особо смелой, но после того, как началось всё это, её самоуверенность и самооценка, кажется, и вовсе упали ниже плинтуса. А другие дети этому только и рады были — если жертва сама считает, что заслуживает этого, то травить её от этого становиться только легче.
— С-спасибо… — нервно произнесла она, прячась в своих длинных розовых волосах, напоминающих мне сладкую вату.
Она тоже хотела рассказать о происходящем Архаидэс? Ну, впрочем, это не столь уж и удивительно — с одной стороны те, кто над ней и остальными полулюдьми издеваются, а с другой — те, кто требуют, чтобы она защищалась, чуть ли отстаивая их права. Ей же, с её застенчивым характером и неуверенностью в себе, ни первая, ни вторая группа, очевидно, не подходят, вот она и решила искать иной путь. Но, видимо, из-за недостатка решительности, боялась лишний раз подойти и побеспокоить Архаидэс.
И пока я это обдумывал, прежде, чем я успел ей что-либо ответить, она развернулась и убежала, явно показав, что на этом этот разговор окончен. Я же, тоже не имея намерения его продолжать, пошёл вслед за ней в библиотеку, разве что в более медленном темпе, ожидая предстоящих итогов своих действий.
Произошло же подведение этих итогов, ожидаемо, в этот же день.
В один момент к нам в комнату вошла одна из ведьм и сказала пройти всем служанкам к Архаидэс, пока она посидит в это время с нами. И уже на этом моменте все служанки поняли, что произошло что-то плохое. Хотя, судя по их испуганным лицам, скорее даже что-то ужасное. Но, не имея возможности более как-то на это повлиять, они, явно очень не хотя, вышли по одной из комнаты, оставив нас одних с этой ведьмой.
Отсутствовали они порядка полчаса, а дети же, ничего не подозревая, продолжали в это время спокойно заниматься своими делами
