— И-иии!
И вот последний экзамен, последняя проверка выучки оленей. Нельзя, чтобы они остановились у палатки. Даже уставшие, они должны послушно бежать вперед, до самого шеста с красным флажком. С топотом проносится упряжка. Последние метры. А люди уже кричат: «Нуйкавье первый, Кичгинтокрав второй!»
Василий степенно, как и подобает чемпиону, встал с нарты, подошел к оленям, выпряг и отпустил их. Они хватают губами снег, тяжело дышат. А победителю уже вручают награду — важенку. Таков обычай. Приз на бегах лучшему гонщику — оленуха.
Еще одно состязание — гонки на собачьих упряжках. От оленьих эти гонки отличаются тем, что собаками надо управлять без остола, только голосом. Хорошо выученные собаки должны понимать каждое слово хозяина. И они понимают: в этих местах даже сегодня, несмотря на самолеты и вертолеты, собаки остаются основным транспортом. Почти возле каждого дома на привязи содержится по 6—10 собак — на упряжку. Немыслимо северное село без собачьего лая...
Бег с палкой — подлинно пастушеский спорт. Пастухам не привыкать много ходить. Без усилий, быстро движутся они по злой комариной тундре, до лютости изматывающей человека за полдня пути. Высокие кочки ходуном ходят под ногами, недобрыми разводьями воды затянуты болота. Одолеть такие препятствия могут только хорошо натренированные в ходьбе люди. Раньше старики заставляли юношей стойбища бегать целый день по тундре, набираться выносливости: ведь основная работа пастуха — это поиск пропавших или ушедших из стада оленей.
На соревнованиях пастухи бегут с длинной палкой-шестом по снежной целине долгих пять километров, перепрыгивая препятствия, преодолевая русла речек. Время от времени бегуны меняются местами, чтобы поочередно быть первым: бежать по следам гораздо легче. Долго идет первым молодой пастух Валерий Чечулин. Идет по равнине, где меньше снега. Вот он повернул назад — и с этого момента начались состязания на скорость. Уже показались первые бегуны, и председатель судейской коллегии предложил назначить Чечулину приз. Но уже на последней сотне метров признанного бегуна вдруг обошел десятиклассник Юрий Колегов...
А вот, сбросив кухлянки, несмотря на сорокаградусный мороз, обнаженные до пояса, сошлись борцы. Схватились. Вокруг них сразу же смыкается кольцо зрителей. Начинается корякская борьба. Болельщики подбадривают борцов. А они движутся по кругу, чуть наклонив вперед корпус, взмахивая руками. Иногда схватка сопровождается легкими подзатыльниками, чтобы измотать противника, и наконец завершается броском на лопатки. Первым в борьбе участвует тот, кто последним пришел к финишу в оленьих гонках. Он должен отыграться и потому вызывает на «снежный ковер» победителя гонок...
...На верхушке десятиметрового обледенелого столба, вкопанного в землю, привязаны бутылка шампанского и отличный новенький бинокль — мечта многих оленеводов. С трудом забравшись на столб, молодой оленевод повернулся в сторону солнца и, козырьком приложив ладонь ко лбу, воскликнул:
— Тийкитий! Вижу солнце!
Праздник шумит, шумит богатая, жизнерадостная Карагинская тундра...
К вечеру от Срединного хребта со стороны перевала задул обжигающий морозом ветер. Тундра лиловеет, сереет, пурга уже гонит лохматые космы снега. Все участники праздника заспешили к теплым домам и меховым палаткам, к крепкому, по-тундровому круто заваренному чаю, к нежной и вкусной оленине. Они поют старинные песни. Каждый свою. Водят традиционный танец «Норгали».
Стучит движок. Электрическая лампочка на столбе покачивается под упругими порывами ветра. Ночь черным покрывалом накрыла просторы тундры. Я вспоминаю праздник, лица людей. У них нелегкий труд, нелегкая жизнь, но выпадают и беззаботные праздничные мгновения...
Кильвэй длится несколько дней. По старым поверьям, в первый день солнце должно увидеть, как обильны столы у коряков, а на следующий — убедиться, что в жилищах и вокруг них — чистота и порядок. И тогда оно поймет, что коряки живут правильно и будет светить им всегда.
п-ов Камчатка, Корякский автономный округ Владимир Новиков Фото Л. Баташева
В есной, когда над казахстанскими песками пролетели робкие тучи, просыпав мелкий дождь, и щедро зацвела пустыня, Григорий Федорович Титаренко, бригадир строителей и страстный грибник, как-то предложил мне:
— Завтра отправляюсь за грибами. Поедешь со мной?
Я согласился.
Утром, как только первые лучи солнца подпалили горизонт, я подходил к дому бригадира. У ворот стояла машина.
— Вот и еще один член команды,— поздоровался Титаренко.— Знакомься, это наш проводник.
Молодой улыбающийся казах кивнул головой.
— Ашим.
— Э, нет,— тут же вмешался Титаренко.— Не Ашим, а Ашим-хан, так уважительнее. Не смотри, что он молод. Пустыню знает как таблицу умножения. Завяжи ему глаза, вывези в пески за сто километров, так он все равно найдет дорогу к воде, жилью, людям. Вот он какой, наш проводник.
«Но зачем проводник? — кольнула меня мысль. — За грибами с проводником? Странно». — И тут же спросил:
— Тоже будешь собирать грибы?
— Нет, — Ашим показал этюдник, — я буду рисовать.
Титаренко поставил две корзины на заднее сиденье: «Ну, поехали...»
«Газик» резво выскочил на асфальтированную дорогу. Поглядывая на Ашим-хана, я не выдержал:
— Ашим, скажи, что ты рисуешь в пустыне?
Проводник, поняв горожанина, ответил с улыбкой:
— Это только кажется, что пески мертвы. Наши ученые обнаружили на глубине более ста метров пойму древней реки, которая протекала тут миллионы лет назад. Выходит, в пустыне была вода, а значит и жизнь! Когда-то жили тут племена саков. Это были не только пастухи, но и искусные мастера, изготовляющие оружие и украшения. Еще Геродот писал о том, что когда похоронили прекрасную, умную и храбрую царицу одного из сакских племен, над ее могилой был сооружен курган высотой около 250 метров. Вот я и рисую ту природу, тех людей.
«Газик» свернул с дороги и на предельной скорости помчался по песку. Иначе нельзя. Сбрось газ — и тут же забуксуешь.
— Ашим, скажи, а почему грибы, за которыми мы едем, у вас называют «шайтан-гриб»?
— Не знаю, но только мой дедушка-чабан так рассказывал: «Когда смотришь в небо, где много-много звезд, невольно человека туда что-то манит. Так и грибы — их очень много, и они всегда влекут человека за собой, а потом его бросают». Еще дедушка рассказывал старую легенду о том, что раньше этих песков не было, а был край чудес: сады, реки, птицы. Красивый край, даже звезды завидовали. Однажды они не выдержали и упали, чтобы почувствовать эту красоту, и все вокруг выжгли.
— Хорошо, но почему же «шайтан-гриб» не едят ни овцы, ни лошади, ни верблюды?
— В нем очень много огня,— повернулся Ашим.— Может быть, от тех упавших звезд, а?
Титаренко, молча покручивая баранку, с интересом поглядывал на нас.
Через полчаса машина, тяжело урча мотором, виляла между барханами.
— Поедем где Верблюжья сопка, — Ашим-хан кивнул головой вправо. — Дождь той стороной прошел, там много будет грибов.
Я оглядывался по сторонам: выжженное солнцем пространство. «И здесь растут грибы?» — недоумевал я.
Вскоре Ашим попросил остановить машину. И действительно, только вышли из «газика», как заметили грибы. Титаренко достал корзину.
— Ну, приступаем!
Я достал нож, прошел шага три, нагнулся и срезал гриб.
«В чем же твое чудо? — Я повертел гриб в руках. — Почему ты царь грибов? Точь-в-точь боровичок, только ножка потоньше да шляпка поменьше, а такой же, с подпалинкой. Да и растешь ты на месте опавшего стебля морковницы. Выходит, питаешься за счет ее корней. А чем ты пахнешь?» — Я поднес гриб к носу и нечаянно коснулся его губами. Их словно обожгло. «Может быть, в них тепло от тех упавших звезд?» — вспомнились слова Ашим-хана. Сколько их тут! Как грибной хоровод... Вон еще один, другой, третий...
Я вспомнил, как однажды нашел гриб-дождевик. Прямо-таки небольшой мяч — без ножки, без шляпки. Чуть было не пнул по нему. Но потом сорвал, принес домой. Бабушка так и охнула:
— Внучек, ты же клад-траву нашел. Какое счастье! — Она обмыла гриб, сварила из него суп, а когда ели, историю рассказала о том, что, по преданию, Баба Яга летает по лесам и полям в поисках этого гриба. Наберет, высушит и все время пудрится, чтобы Кащею Бессмертному понравиться...
И тут я вздрогнул. В нескольких шагах от себя я увидел необычно высокий — сантиметров двадцать — гриб.
«Феллориния!» — мелькнуло в голове. Это был гриб с пальцеобразной шапкой и кольцевыми наростами. Я видел посланца далекого времени, добравшегося в наш век из мелового периода.
— Федорыч! — что было силы выкрикнул я.
