Из старых строений на Сейбле сохранилось лишь одно — здание прежней спасательной станции, своего рода местная достопримечательность. Станция сооружена из выброшенных на остров корабельных мачт, стеньг и рей. К стенам здания прибиты «именные доски», на которых выведены названия судов. Это как бы оставшиеся паспорта былых жертв «пожирателя кораблей».
До сих пор на Сейбле живут триста диких пони. На тех, что приручены, смотрители каждый день объезжают побережье острова. Они вглядываются, не прибило ли к отмелям яхту или рыбацкое судно, не валяется ли на песке бутылка или пластмассовый контейнер с запиской, что пускают для изучения морских течений.
Современные робинзоны научились разводить на Сейбле огороды и даже сады. Основная проблема — это уберечь растения от песков. Если позволяет погода, что по-прежнему бывает редко, жители острова купаются и выходят на вельботах в океан на рыбалку.
Хотя департамент транспорта Канады, в чье ведение входит Сейбл, постарался создать максимум бытовых удобств для его жителей, работа у них нелегкая и опасная. Длительные штормы ураганной силы нередко не позволяют людям выходить из жилищ неделями, а то и больше. Но не это считается здесь самым тяжким. Вопрос упирается в другое — скорее психологическое, а не физическое напряжение. И действительно, жить на отдаленном, вечно окутанном туманом и терзаемом штормами острове нелегко. Но еще труднее ужиться с мыслью, что под тобой остров-кладбище, где то и дело попадаются в песке человеческие черепа и кости. Одного из робинзонов Сейбла — маячного смотрителя — пришлось снять со службы и отправить на материк. Долгие годы во время вахты его неизменно преследовали призраки шхуны «Сильвиа Мошер», той самой, что исчезла в бурунах прибоя в августе 1926 года. Старый смотритель оказался очевидцем этой драмы. Вместе с другими жителями острова он сделал все возможное, чтобы спасти тех людей.
В наше время помощь погибающим в море может оказать имеющийся на Сейбле вертолет, и великий «пожиратель кораблей» практически обезврежен. За последние 30 лет не отмечено ни одного случая гибели крупного судна в его зыбучих песках. Но по-прежнему зорко вглядываются в туман моряки, проходя мимо опасного острова. Ни на минуту не смолкает грозное предупреждение радиомаяка: «Вы проходите близ острова Сейбл — кладбища Северной Атлантики».
Лев Скрягин
В Ферганской долине, на предгорных равнинах междуречья Акбуры и Аравана, расположен один из самих интересных пещерных районов Киргизии. На площади в 200 квадратных километров лежит своеобразный архипелаг, состоящий из нескольких известняковых горок («карстовые останцы» — как называют их специалисты). Сверху горки напоминают острова, разбросанные в бескрайнем зеленом море... Этот район вошел в географическую литературу под названием «Ошские горки» (от города Ош).
Обрывистые, местами неприступные склоны гор давно привлекали спелеологов Киргизии. Было много экспедиций, удавалось найти пещеры в 250, 400, 500 метров длиной, но хотелось открыть настоящую, большую пещеру со сложными переходами, запутанной системой ходов, вертикальными отвесами и красивым убранством.
...Удача пришла неожиданно. В весенней экспедиции 1977 года одна из поисковых групп, работавшая на горе Туя-Муюн, обнаружила на крутом скалистом склоне ничем не примечательное отверстие. Пытались протиснуться в него — ничего не получилось. Вооружившись зубилом и молотком, спелеологи несколько часов, сменяя друг друга, долбили крепкий монолит. Интуиция не обманула исследователей: узкая «труба» вела в небольшой зад. Он весь в правильных круглых трубах, они сменяются небольшими камерами, напоминающими перевернутые котлы. Эти трубчатые переходы и пузырчатые камеры означали, что пещера образована термальными водами, которые когда-то, растворяя породу, по разломам поднимались наверх. А вход, по которому спелеологи проникли в пещеру, служил выходом для поднимающихся, подогретых в глубинах земли вод.
Такой вывод, естественно, прибавил сил и энтузиазма. Но вскоре энтузиазм поутих: почти все трубы оканчивались узкими щелями. И лишь одна в завальном полу зала уводила дальше, однако и она вскоре сужалась до непроходимых размеров. Вновь раздаются размеренные гулкие удары молотка... Широкоплечие ребята, сетуя на свое сложение, поворачивают обратно. За этой трубой-отдушиной подземные ходы стали шире, и те, кто прошел «естественный отбор», двинулись дальше, где на четвереньках, а где слегка пригнувшись.
Наклонный ход сменился вертикальным отвесом. Дальше снова наклонна и снова отвес. А сколько ходов! Они разбегались во все стороны, и чем дальше, тем больше таких ходов. И что любопытно: нигде ни одного ребра, ни одного угла. Все круглое, выточенное, иногда до блеска. В целом картина напоминала пчелиные соты.
Пещера была открыта 9 мая и, по единогласному мнению участников экспедиции, получила название «Победная». Но пройти «Победную» до конца и определить ее размеры спелеологи в ту экспедицию не успели.
И вот июль 1977-го. Мы сидим на площадке у входа в «Победную». Нас семеро. В последний раз проверяем снаряжение, уточняем тактику прохождения пещеры.
Спускаться в «Победную» непросто. Извилистая, узкая, ступенчатая «кишка» тянется от поверхности почти на 100 метров вглубь. Когда преодолеешь этот участок, даже налегке, без груза, одежда превращается в лохмотья: на каждом сантиметре цепляешься за острые грани обломков и натеков. А протащить по этому участку сотни килограммов груза — задача еще более сложная.
В отличие от других гидро-термокарстовых пещер в «Победной» сравнительно холодно: температура на глубине равна 10—12 градусам, и совсем нет воды. С завистью вспоминаем пещеру, открытую несколько лет назад вблизи поселка Кадамжай. Там, в глубине пещеры, есть теплое озеро (температура воды плюс 22,5 градуса!), на дне видны темные расселины, откуда выбиваются редкие пузырьки. Воздух влажный.
Наконец «кишка» позади.
Мокрые и перепачканные грязью, мы сидим на глубине 90 метров. Чуть слышно шумит примус. Ребята устроились кто где. Александр Жуканин, председатель Киргизской республиканской секции спелеологов, руководитель экспедиции, отдыхает, заклинившись в трещине. Втиснулся в щель между глыбами никогда не унывающий Болот Ибраев. У примуса не то полулежа, не то полусидя пристроилась Оля Чепколенко. У других участников экспедиции позы не менее «удобны».
Такая уж эта пещера, что большую часть пути приходится преодолевать ползком или на четвереньках, а о том, чтобы разогнуться или собраться вместе за чаем, можно только мечтать. Но залы в пещере мы все же нашли. Просторные, с довольно сухим и ровным полом. Стоять и ходить во весь рост после долгого «пресмыкания» казалось великим блаженством...
Наша основная задача — топографическая съемка пещерных ходов. Надо постараться выйти, если будет возможность, на километровый рубеж. Только топографическая съемка расскажет спелеологу, как и куда распространяется пещера, покажет направление основных разломов и трещин, их удаление от поверхности и т. п.
Потянулись однообразные съемочные дни. Сегодня съемка и камералка, и завтра тоже, и послезавтра. Работать трудно. Некоторые трубы почти наполовину забиты липкой грязью. Отсняв такую трубу, спелеолог становится похожим на ком грязи. За шесть дней напряженнейшей работы нам удалось отснять и закартировать 1017 метров ходов. Множество ответвлений и кольцевых ходов создали под землей запутанный клубок труб, камер и переходов. И для того чтобы распутать его до конца, спелеологам понадобится еще не одна экспедиция...
Но все-таки уже сейчас можно сказать, что открытие «Победной» — один из самых значительных успехов киргизских спелеологов. Теперь «Победная» будет возглавлять список гидротермальных пещер нашей страны.
«Победная» не единственная достопримечательность горы Туя-Муюн. Здесь же находится и «Большая Баритовая» пещера, изучение которой связано с именами А. Е. Ферсмана и Д. И. Щербакова. Недалеко от «Большой Баритовой» пещеры в этом году открыта не менее интересная пещера «Геолога Петрова» («Сюрприз»), имеющая 400-метровую длину и удивительные образования. Сейчас мы заканчиваем изучение Ошских горок и приступаем к составлению подробного путеводителя по этому району.
Но вся Киргизия, где зарегистрировано более ста пещер (возглавляет список Кан-и-Гут — пещера более трехкилометровой длины), — это огромная, пока еще плохо изученная спелеологами территория. И, естественно, мы верим, что будет сделано немало открытий.
С. Дудашвили
Ледники, которых не должно было быть
