— Парик, рубашка, очки, шляпа и, наконец, пистолет. Ну, что ты скажешь теперь?
Мауритсон ошалело переводил взгляд с одного предмета на другой, потом застыл, бледный как простыня.
— Что это... что за вещи... — Голос его сорвался, он прокашлялся и повторил вопрос.
Бульдозер устало поглядел на него и повернулся к Рённу.
— Эйнар, проверь, пожалуйста, — свидетели явились?
— Ага, — сказал Рённ, вставая. Через несколько минут он возвратился и доложил: «Ага».
— Ну что ж, Мауритсон, тогда пройдем в другой кабинет, устроим небольшой показ моделей. Ты идешь с нами, Гюнвальд?
Бульдозер ринулся к двери, прижимая к груди сумку. Гюнвальд Ларссон последовал за ним, грубо подталкивая Мауритсона.
Кабинет, в который они вошли, мало чем отличался от других помещений уголовного розыска. Письменный стол, стулья, шкафы для бумаг, столик для пишущей машинки. На одной стене — зеркало, через которое можно было наблюдать за всем происходящим из соседней комнаты.
Стоя за этим потайным оконцем, Эйнар Рённ смотрел, как Бульдозер помогает Мауритсону надеть синюю рубашку, напяливает ему на голову светлый парик, подает шляпу и темные очки. Мауритсон подошел к зеркалу и удивленно воззрился на свое отражение. При этом он глядел прямо в глаза Рённу, и тому даже стало неловко, хотя он знал, что его не видно.
Очки и шляпа тоже пришлись Мауритсону в самый раз, и Рённ пригласил первого свидетеля — кассиршу из банка.
Мауритсон стоял посреди комнаты, сумка на плече; по команде Бульдозера он начал прохаживаться взад и вперед.
Кассирша повернулась к Рённу и кивнула.
— Присмотритесь хорошенько, — сказал Рённ.
— Ну, конечно, она. Никакого сомнения. Может быть, только брюки были поуже, вот и вся разница.
— Вы уверены?
— Совершенно. На сто процентов.
Следующим был бухгалтер банка.
— Это она, — решительно произнес он, едва взглянув на Мауритсона.
— Вы должны посмотреть как следует, — сказал Рённ. — Чтобы не было никакой ошибки.
Свидетель с минуту глядел, как Мауритсон ходит по комнате.
— Она, точно она. Походка, осанка, волосы... могу поручиться. — Он покачал головой. — Жалко, такая симпатичная девушка.
Было уже около часа, когда Бульдозер прервал допрос, так и не добившись признания. Правда, он не сомневался, что сопротивление Мауритсона скоро будет сломлено, а впрочем, доказательств и без того достаточно.
Задержанному позволили созвониться с адвокатом, после чего отправили в камеру предварительного заключения.
В общем, Бульдозер был доволен достигнутым и, наскоро проглотив в столовой камбалу с картофельным пюре, с новыми силами включился в охоту на шайку Мурена.
Колльберг крепко потрудился и сосредоточил крупные силы в двух главных точках, где ожидалось нападение: на Русенлюндсгатан и в окрестностях банка.
Мобильные отряды получили приказ быть наготове, но так, чтобы не привлекать внимания. На случай, если налетчикам все же удастся улизнуть, на путях отхода устроили моторизованные засады.
В гараже и на дворе полицейского управления на Кунгсхольмене даже ни одного мотоцикла не осталось, весь колесный транспорт расположили в тактически важных пунктах города.
Бульдозер в критические минуты должен был находиться в управлении, следить по радио за ходом событий и принимать участников налета по мере их поимки.
Члены спецгруппы разместились в банке и вокруг банка. Кроме Рённа, которому поручили следить за Русенлюндсгатан.
В два часа Бульдозер отправился на серой машине «вольво амазон» проверять посты. В районе Русенлюдсгатан, пожалуй, бросалось в глаза обилие полицейских машин, но около банка ничто не выдавало засады. Вполне удовлетворенный, Бульдозер вернулся на Кунгсхольмсгатан, чтобы ждать решающей минуты.
И вот на часах 14.45. Однако на Русенлюндсгатан все было спокойно. Ничего не произошло и минутой позже у здания полицейского штаба. А после того как в 14.50 не поступило никаких тревожных сигналов из банка, стало очевидно, что налет намечен не на эту пятницу.
На всякий случай Бульдозер подождал до половины четвертого, потом дал отбой. Репетиция прошла организованно и успешно.
Он созвал спецгруппу, чтобы тщательно разобрать операцию и решить, какие детали требуют исправления и более тонкой отработки; как-никак в запасе еще целая неделя. Однако члены группы пришли к выводу, что никаких осечек не было.
Все участники операции действовали четко.
Никто не нарушил график.
В надлежащий час каждый находился в надлежащем месте.
Правда, налет не состоялся, но через неделю акция будет повторена с не меньшей, а то и с большей точностью и эффективностью.
Только бы Мальмстрём и Мурен не подкачали.
Между тем в эту пятницу случилось то, чего опасались больше всего. В ЦПУ вообразили вдруг, что кто-то вознамерился забросать яйцами посла Соединенных Штатов. А может быть, не яйцами, а помидорами, и не посла, а посольство. А может быть, не забросать, а поджечь, и не посольство, а звездно-полосатый флаг.
Тайная полиция нервничала. Она жила в вымышленном мире, кишащем коварными коммунистами, анархистами-террористами и опасными смутьянами, которые подрывали устои, протестуя против ограниченной продажи спиртного и загрязнения среды. Информацию о так называемых левых активистах тайная полиция получала от фашистских организаций, с которыми охотно сотрудничала.
Начальник ЦПУ нервничал еще больше.
Вот почему очередная демонстрация сторонников Вьетнама пришлась так некстати.
Десятки тысяч людей возмущались бомбежкой дамб и беззащитных деревень Северного Вьетнама, который американцы престижа ради вознамерились вернуть на стадию неолита, и негодующая толпа собралась на Хакбергет, чтобы принять резолюцию протеста. Оттуда демонстранты намеревались пройти к посольству США и вручить свой протест дежурному привратнику.
Этого нельзя было допустить. Острота ситуации усугублялась тем, что полицмейстер Стокгольма находился в командировке, а начальник управления охраны порядка — в отпуске.
И начальник ЦПУ принял историческое решение: он лично позаботится о том, чтобы демонстрация прошла мимо, лично увлечет демонстрантов в безопасное место, подальше от звездно-полосатого флага. Таким безопасным местом он считал парк Хумлегорден в центре города. Пусть прочтут там свою проклятую резолюцию и разойдутся.
Демонстранты были настроены миролюбиво и не стали артачиться. Процессия двинулась по Карлавеген на север.
Для обеспечения операции были мобилизованы все наличные полицейские силы. В числе мобилизованных был и Гюнвальд Ларссон, который, сидя в вертолете, смотрел сверху на шествие людей с лозунгами и флагами. Он ясно видел, что сейчас произойдет, однако ничего не мог поделать. Да и зачем?..
На углу Карлавеген и Стюрегатан колонна, движение которой направлял сам начальник ЦПУ, столкнулась с толпой болельщиков — они возвращались с Центрального стадиона, слегка подогретые винными парами и весьма недовольные бесцветной игрой футболистов. То, что было потом, больше всего напоминало отступление наполеоновских войск после Ватерлоо или визит папы римского в Иерусалим. Не прошло и трех минут, как вооруженные дубинками полицейские уже лупили налево и направо болельщиков и сторонников мира. Со всех сторон на толпу напирали мотоциклы и кони. Сбитые с толку демонстранты и любители футбола колошматили друг друга; полицейские под горячую руку дубасили своих коллег, одетых в штатское. Начальника ЦПУ пришлось вызволять на вертолете.
Правда, не на том, в котором сидел Гюнвальд Ларссон, ибо Ларссон уже через несколько минут распорядился:
— Лети скорей, лети куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
Около сотни человек было арестовано, еще больше избито. И никто из них не знал, за что пострадал.
В Стокгольме царил хаос.
А начальник ЦПУ по старой привычке дал команду:
— Об этом никому ни гугу.
XXVI
Мартин Бек снова скакал верхом...
Пригнувшись над гривой, он во весь опор мчался через поле, в одном строю с конниками в регланах. Впереди стояла артиллерия, и между мешками с песком на него смотрело в упор пушечное дуло. Знакомый черный глаз смерти. Вот навстречу ему вылетело ядро. Больше, больше... уже заполнило все поле зрения...
Это, надо понимать, Балаклавский бой. А в следующую секунду он стоял на мостике «Лайона».
Только что «Индефатигэйбл» и «Куин Мери» взорвались и пошли ко дну. Подбежал гонец: «Принцесс Ройял» взлетела на воздух! Битти наклонился и спокойно сказал, заглушая грохот битвы: «Бек, что-то неладно сегодня с нашими кораблями, черт бы их побрал. Два румба ближе к противнику!»
