Учтиво улыбнувшись шутке, Джанель поблагодарила мисс Джерард и вернулась за парту. Хорошо еще, что она перерисовала «Скайлэб» до того, как слово исчезло.
Пока мисс Джерард вела урок в одном из классов, другие обычно делали домашнее задание или готовили украшения к празднику. В зависимости от времени года — открытки ко Дню матерей и отцов, японские фонарики, гирлянды, снежинки, занавесочки, салфетки, цветы, рождественские картинки, индейки, волхвы и пасхальные яйца. Так что в школе постоянно нужны были сорок восемь цветных карандашей.
Приближалась Пасха. Дети уже вырезали, склеили, раскрасили пасхальные яйца, белочек, корзинки, распятия, ангелов, тюльпаны и лилии. После обеда мисс Джерард объявила конкурс рисунка. Она прикрепила на доску блеклую репродукцию, где у большого камня молился коленопреклоненный Спаситель, подняв взор к небесам; капельки кровавого пота блестели на его лице. На заднем плане спали его беспечные ученики. Пока мисс Джерард диктовала слова шестому классу, остальные начали рисовать. В конце дня она собрала работы.
На следующее утро Джанель проснулась с температурой. Она не пропустила ни дня занятий — только раз, еще в детском саду, когда мама валилась с ног, потому что вся семья заболела свинкой. Но сегодня ей не разрешили вставать до вторника.
Утром во вторник Джанель бежала в школу вне себя от радостного нетерпения.
— Где находится мыс Канаверал, мисс Джерард?
Мисс Джерард, улыбаясь, погладила ее по голове.
— Наверное, из словаря опять выпали слова? Я рада, что ты поправилась. Ты победила в конкурсе рисунка, так что срочно берись за работу. К четвергу все должно быть сделано. Да, между прочим, что это в углу твоей картинки?
Джанель хотела было сказать «Скайлэб», но мисс Джерард могла подумать, что она выдумывает все эти слова, поэтому ответила:
— Я видела это в книге.
Джанель удивилась — но не очень, — что ее рисунок оказался лучшим. До четверга еще далеко. Она решила нарисовать саму картинку позже и принялась за рамку из звезд, лун и планет. Тут ей и пригодились звездочки из фольги. На огромном листе сверху она написала «Иисус в Гефсиманском саду», потом скромно добавила вдвое меньшими буквами «Джанель Джанет Джохансон», с особым усердием выписывая «Д», и ниже — «Для мисс Джерард».
В среду она проснулась с температурой совсем небольшой, но мама не пустила ее в школу. Весь день Джанель думала только о картине, ей пришла в голову замечательная мысль — пусть по щекам Иисуса катятся кровавые слезы и падают прямо на камень. Но ее беспечные братья забыли принести из школы лист с начатым плакатом, а мама их даже не поругала.
Утром в школе Джанель не могла найти плакат, а мисс Джерард была на собрании. Перед самым звонком, когда мисс Джерард вошла в класс, Джанель подбежала к ней.
— Я не могу найти плакат. Мне нужно закончить его к вечеру.
— Ах, Джанель! Я боялась, что ты не придешь сегодня, и поручила Бетти Энн сделать плакат.
Джанель остолбенела. Она поняла, что упустила свой шанс и теперь никто никогда не обратит на нее внимания, даже если ходить с поднятой рукой до конца жизни. Не в силах сдержать слезы, Джанель побежала в туалет, за ней кинулась мисс Джерард.
Девочка присела в кабинете медсестры, чтобы прийти в себя Кабинет был пуст — медсестра приходила раз в месяц, зато каждые пять минут заглядывала секретарь мистера Вильгельма — проведать Джанель. Потом девочка вернулась в класс, ругая себя. «Надо было рисовать Иисуса сразу Нечего было тратить столько времени на звезды, на завитушки „Д“. Плакат, который мисс Джерард положила в шкаф, заканчивать теперь не имело смысла. Джанель повернула его к стене.
Ужинать не хотелось.
— Наверное, я опять заболела, как можно жалобнее проговорила она.
Но упрямая температура оставалась нормальной. Придется идти на Семейный праздник.
В вестибюле родителей встречал плакат Бетти Энн, окруженный пасхальными яйцами, корзинками, распятиями, белочками, ангелами, тюльпанами и лилиями.
— Ах, какой милый плакат, — сказала мама.
Джанель сморщилась. «Как мама не замечает изъянов?» Глаза Иисуса косили, будто там, где был его нос, случилось землетрясение, а большой камень был похож на растаявшую ириску. К тому же Бетти Энн забыла нарисовать спящих учеников. Оплошности на каждом шагу.
Мисс Джерард сказала мистеру и миссис Джохансон:
— Джанель — моя лучшая ученица.
Но Джанель даже не взглянула на нее.
— Она прекрасно оформляет свои работы. Может быть, вам стоит подумать об уроках живописи для нее.
Когда наконец Джанель поняла, что мисс Джерард не собирается рассказывать родителям о ее утренних слезах, она облегченно вздохнула. И тут заметила, что ее плакат висит на классной доске, где были представлены лучшие домашние работы. В центре кто-то вклеил ее маленькую картинку, ту, что выиграла конкурс рисунка. «Скайлэб» весело летел в верхнем углу.
Джанель испугалась, что все подумают, что она просто выплакала себе место на классной доске, но никто ничего не сказал…
Рисунок, такой маленький, затерялся бы в середине плаката, но кто-то доклеил золотые и серебряные звездочки, заполнившие пространство между рамкой и самим рисунком. «Будто так и задумано. Но капающая на скалу кровь была бы очень выразительна».
Наконец все двинулись наверх, к праздничному столу.
Мистер Вильгельм начал торжественную речь:
— Добрый вечер, леди и джентльмены, мальчики и девочки! Образование — это волшебный Сезам, открывающий путь к успеху и процветанию.
Он всегда так говорил, произнося «Сезам» как «сии-сам». Микрофон периодически прерывал его речь визгом и треском.
Мисс Джерард подсела к Джанель, украдкой изучавшей ее макияж, чтобы знать на будущее, как это делается. Стал медленно гаснуть свет.
— Я хочу тебе сказать, Джанель, в следующем году я не приду в школу.
— О, вы выходите замуж? — Все прежние учительницы Джанель через год-другой уходили из школы замуж.
— Нет. Я накопила денег и теперь могу поехать в Нью-Йорк — учиться в художественном колледже.
Джанель удивленно посмотрела на нее Отсюда Нью-Йорк казался каким-то варварским местом на краю земли.
— Там много галерей, музеев, — сказала мисс Джерард. — Я уверена, ты тоже когда-нибудь окажешься в Нью-Йорке.
— Я хочу быть учительницей, как вы, — начала было Джанель, но мисс Джерард не собиралась больше учить детей.
Мисс Джерард попрощалась и пошла к выходу.
— Верь своим мечтам, Джанель, — сказала она, обернувшись. — Предел — одно лишь небо. Не забывай свой плакат!
Джанель долго смотрела ей вслед, потом побежала вниз, где ее ждали родители и братья. Она вбежала в класс — снять плакат. Одна кнопка упала и закатилась под шкаф.
Джанель на четвереньках искала кнопку среди пыльных белочек. Там, под шкафом, было еще что-то — бумажный квадратик, размером со счастливый билет, который запекают в праздничное печенье. На нем было аккуратно напечатано определение «спутника», будто действительно выпавшее из словаря. Ползая по полу, Джанель нашла еще двадцать или тридцать вырезок с очень интересными словами — «Маринер», «Вояджер», «Мир», на многих бумажках были еще и рисунки, так оживляющие словари. Она собрала все в карман, чтобы хорошенько рассмотреть дома.
— Все, Джанель, готова? — Мистер Вильгельм зашел выключить свет.
— Да, все. Готова, — сказала Джанель, неся плакат к выходу.
Она подумала: «Плакат похож на новую идею — не закончен, но уже есть над чем поразмыслить».
Переполненная новыми идеями, Джанель выбежала в сияющую звездную ночь.
Начав печататься в «F&SF» под псевдонимом Морин Экстер в 70-е годы, Э. М. Голдман исчезла затем на пятнадцать лет из поля зрения любителей фантастики. Приветствуем ее возвращение.
Э. М. Голдман
Трансформация[6]
Ночью Эдна услышала шум, как будто внизу в гостиной передвигали мебель.
— Грант, — шепнула она.
Мужа рядом не было. Простыни были ледяные на ощупь — кроме того места, где лежала она сама, распространяя вокруг тепло, как горячая печка. Так всегда говорил Грант. А сейчас он почему-то переставлял мебель — она прищурилась, пытаясь разглядеть в темноте часы, — в десять минут третьего.
С неспокойным сердцем Эдна откинулась на подушку. Они с Грантом были женаты уже тридцать четыре года. Последние две недели у Гранта было тяжело на душе, и он пытался отвлечься, занимаясь непонятной возней в их совершенно благоустроенной гостиной. Его таинственный проект требовал непрерывной работы, и он усердно пилил, стучал и грохотал внизу. Да еще этот приезд грузовика из ботанического питомника. Муж обещал преподнести ей в ближайшее время сюрприз. Она ни во что не вмешивалась, заранее собираясь с духом, чтобы изобразить восторг в тот момент, когда с готовой к закланию девы будет сдернут последний покров.
