не так болели. Постепенно к ней начали возвращаться силы, вот только она не знала хорошо это или плохо.
– От кого цветы?
Догадалась спросить она, когда взгляд ее упал на вазу, которая ярким сочным пятном выделялась она общем стерильном фоне.
– От того импозантного мужчины. Он приходил каждый день, с тех пор, как ты к нам попала. Очень переживал, все время спрашивал о твоем состоянии.
С заговорщической улыбкой произнесла медсестра, подмигнув ей.
– У меня нет друзей.
Мрачно бросила она и замолчала, не желая продолжать этот разговор.
Женщина посмотрела на часы и удовлетворенно кивнула в ответ на собственные мысли.
– Обычно он приходит в одно и тоже время. И сегодня придет, где то через час.
Пока медсестра возилась с приборами, жидкость в капельнице закончилась и она аккуратно сняла ее, наложив тугую повязку на место, где стоял катетер.
– Ну вот, теперь ты можешь встать и походить по палате.
Произнесла медсестра и вышла, осторожно прикрыв на собой дверь.
Как она и сказала, через час в дверь палаты тихо постучали. Она не ждала посетителей, поэтому ничего не сказала, но в следующую секунду дверь приоткрылась и на пороге возник мужчина, которого она уже видела раньше, но не могла вспомнить где.
Он нерешительно улыбнулся, наткнувшись на ее мрачный взгляд и положил на стол конфеты в нарядной коробке.
– Здравстрвуй Мадина.
Ласково произнес он, сделав несколько неуверенных шагов в ее сторону и остановившись, словно не желая ее пугать.
– Я подумал может тебе захочется конфет. Или ты не любишь сладкое?
Его улыбка стала шире, а взгляд нежнее. И это почему-то раздражало ее больше всего.
– Вы для этого пришли? Чтобы узнать хочется ли мне конфет?
Раздраженно спросила она и отвернулась, натянув одеяло до подбородка, словно защищаясь таким образом от своего посетителя.
Этот жест не мог остаться незамеченным и он едва заметно улыбнулся, по-прежнему глядя на нее с отеческой нежностью.
– Я пришел чтобы сообщить тебе хорошую новость. Кстати, ты еще помнишь меня?
Она ничего не ответила и даже не взглянула на него, демонстративно глядя в окно.
– Я – председатель духовного управления мусульман, главный муфтий республики. Мы встречались в тюрьме.
Теперь она вспомнила, где видела этого немолодого мужчину, с пышной густой шевелюрой, едва тронутой благородной сединой. Она повернулась и бросила на него долгий изучающий взгляд. Его лицо казалось благородным и умиротворенным, хоть и немного усталым, как наверное и должно быть у главного муфтия республики. Его глубокие как океан и темные как ночь глаза наполовину скрывали густые кустистые брови, а во взгляде сквозила неподдельная забота и нежность, которой она явно не заслуживала. Почему этот мужчина так добр к ней? Почему его волнует ее судьба? Почему он сейчас здесь?
Все эти вопросы вихрем пронеслись в ее голове, промелькнули в глазах, но вслух она ничего не сказала, продолжная молча разглядывать его все еще подтянутое мускулистое тело, выявляя упругий рельеф тренированных мышц под белоснежной строгой рубашкой.
Тогда, в тюремной комнате свиданий она видела его в чалме и атласной накидки поверх строгого делавого костюма. Сейчас же на нем были идеально выглаженные классические брюки и просторная белая рубашка. Современная одежда делала его совсем другим, придавая элегантности и загадочности его образу.
– Я забыла ваше имя…
Медленно произнесла она, поняв, что слишком долго и пристально разглядывает его. Легкий румянец залил ее щеки, когда он мягко улыбнулся в ответ на ее пронизывающий взгляд.
– Хаджи.... Зови меня просто Хаджи.
Она мрачно кивнула, заставив себя отвести от него взгляд.
– Я рад что ты помнишь нашу прошлую встречу. Значит ты должна помнить и то, что я тебе тогда обещал.
В его голосе прозвучал невысказанный вопрос. Она снова посмотрела на него в упор своим колючим бескомпромиссным взглядом, словно бросая ему молчаливый вызов.
– Вы сказали что верите в мою невиновность и обещали вытащить меня из тюрьмы.
Ядовито произнесла она, словно бросая ему в лицо обвинения.
На его усталом лице проступила слабая тень улыбки. Неуловимым движением он достал из кармана пиджака, который держав в руках, какие то бумаги и осторожно положил на кровать перед ней.
– И я выполнил свое обещание. С сегодняшнего дня ты свободна. Вот постановдение судьи на твое освобождние.
В первую секунду до нее не дошел смысл его слов, словно они прозвучали где то далеко и не коснулись ее слуха. Но потом она начала медленно осознавать то, что он сказал. Медленно, словно во сне, она взяла бумаги и пробежала глазами по строчкам, хмурясь все сильнее и сильнее.
– Но… Как такое возможно? – неуверенно спросила она, бросив на своего собеседника недоверчивый взгляд. – Следователи говорили что я проведу в тюрьме много лет.
При этих словах в его глазах вспыхнул и тут же погал легкий огонек негодования. Его густые брови слегка нахмурились, но через минуту выражение лица изменилось, оно снова стало заботливо-нежным.
– Они много чего говорят, но не всем их словам можно верить. У судьи против тебя ничего нет. Тем более ты все таки пошла на сделку со следствием и рассказала все что знала. Именно поэтому прокурор не стал настаивать на обвинительном приговоре.
Она глубоко вздохнула и обессиленно откинулась на подушки, устало прикрыв глаза. Некоторое время она лежала абсолютно неподвижно. Можно было бы подумать, что она вдруг уснула, если бы не нервное подергивание глазных яблочек под опущенными веками, выдававшее ее истинные чувства.
– Ты не рада, что тебя оправдали и отпускают на свободу?
Осторожно спросил он, понаблюдав за ней некоторое время.
Его вопрос тяжелым грузом повис в воздухе, утонув в оглушительной тишине белоснежно-стерильной палаты.
Прошло много времени, прежде, чем она все-таки открыла глаза и посмотрела на него тяжелым, бескомпромиссным взглядом, в котором плескалось отчаяние.
– Наверное мне следовало бы радоваться, что я свободна, что не придется снова возвращаться в тюремную камеру. Проблема только в том, что я не знаю что мне делать с этой свободой.
Услышав эти слова он мягко улыбнулся и подошел к кровати, на которой она лежала, в несколько шагов преодолев разделяющее их расстояние. В его взгляде было все – от нежности, до молчаливого понимания и одобрения. Этот взгляд успокаивал, обволакивал, вселял уверенность, которой ей так не хватало. Но было в его взгляде еще что-то, чего она никак не могла понять, только чувствовала. Какая то призрачная, едва уловимая искра тлела на самом дне его темных зрачков и это пугало ее, напоминая о недавнем прошлом.
– Свобода дает море возможностей начать жизнь с начала,
