Несколько раз в год за ними приезжают торговцы, чтобы отправить в магазины Калькутты, Бомбея и Дели для продажи иностранным туристам. Но доходы деревенских мастеров остаются невысокими, они и не догадываются о настоящей цене своего труда. Как и прежде, они работают для праздника, чтобы следующей весной снова началось чхау.
Представление танцующих масок, прославляющее победу добра над злом.
Пурулия — Москва Аркадий Орлов Фото автора
Мортоисон прогуливался тихо-мирно по безлюдным предгорьям Аид, никого не трогал, как вдруг его ошарашил громоподобный голос, исходивший, казалось, отовсюду и в то же время ниоткуда.
— Эй, ты! Ответь-ка, что в жизни главное?
Мортонсон замер на ходу, буквально оцепенел, его аж в испарину бросило: редкостная удача — общение с гостем из космоса, и теперь многое зависит от того, удачно ли ответит он на вопрос.
Присев на первый же подвернувшийся валун, Мортонсон проанализировал ситуацию. Задавший вопрос — кем бы он там ни был, этот космический гость, — наверняка догадывается, что Мортонсон — простой американец, понятия не имеет о главном в жизни. Поэтому в своем ответе надо скорее всего проявить понимание ограниченности земных возможностей, но следует отразить и осознание того, что со стороны гостя вполне естественно задавать такой вопрос разумным существам, в данном случае — человечеству, представителем которого случайно выступает Мортонсон, хоть плечи у него сутулые, нос шелушится от загара, рюкзак оранжевый, а пачка сигарет смята. С другой стороны, не исключено, что подоплека у вопроса совсем иная: вдруг, по мнению Пришельца, самому Мортонсону и впрямь кое-что известно насчет главного в жизни, и это свое прозрение он, Мортонсон, способен экспромтом изложить в лаконичной отточенной фразе. Впрочем, для экспромта вроде бы уж и время миновало. Привнести в ответ шутливую нотку? Объявить голосу: «Главное в жизни — это когда голос с неба допрашивает тебя о главном в жизни!» И разразиться космическим хохотом. А вдруг тот скажет: «Да, такова сиюминутная действительность, но что же все-таки в жизни главное?» Так и останешься стоять с разинутым ртом, и в морду тебе шлепнется тухлое эктоплазменное яйцо: вопросивший подымет на смех твою самооценку, самомнение, самодовольство, бахвальство.
— Ну как там у тебя идут дела? — поинтересовался Голос.
— Да вот работаю над вашей задачкой, — доложил Мортонсон. — Вопросик-то трудный.
— Это уж точно, — поддержал Голос.
Ну, что же в этой поганой жизни главное? Мортонсон перебрал в уме кое-какие варианты. Главное в жизни — Его Величество Случай. Главное в жизни — хаос вперемешку с роком (недурно пущено, стоит запомнить). Главное в жизни — птичий щебет да ветра свист (очень мило). Главное в жизни — это когда материя проявляет любознательность (чьи это слова? Не Виктора ли Гюго?). Главное в жизни — то, что тебе вздумалось считать главным.
— Почти расщелкал, — обнадежил Мортонсон.
Досаднее всего сознавать, что можешь выдать неправильный ответ. Никого еще ни один колледж ничему не научил: нахватаешься только разных философских изречений. Беда лишь, стоит закрыть книгу — пиши пропало: сидишь ковыряешь в носу и мечтаешь невесть о чем.
А как отзовется пресса?
«Желторотый американец черпал из бездонного кладезя премудрости и. после всего проявил позорную несостоятельность».
Лопух! Любому неприятно было бы угодить в подобный переплет. Но что же в жизни главное?
Мортонсон загасил сигарету и вспомнил, что она у него последняя. Тьфу! Только не отвлекаться! Главное в жизни — сомнение? Желание? Стремление к цели? Наслаждение?
Потерев лоб, Мортонсон громко, хоть и слегка дрожащим голосом, выговорил:
— Главное в жизни — воспламенение! Воцарилась зловещая тишина. Выждав пристойный, по своим понятиям срок, Мортонсон спросил:
— Э-э, угадал я или нет?
— Воспламенение, — пророкотал возвышенный и могущественный Глас. — Чересчур длинно. Горение? Тоже длинновато. Огонь? Главное в жизни — огонь! Подходит!
— Я и имел в виду огонь, — вывернулся Мортонсон.
— Ты меня действительно выручил, — заверил Голос. — Ведь я прямо завяз на этом слове! А теперь помоги разобраться с 78-м по горизонтали. Отчество изобретателя бесфрикционного привода для звездолетов, четвертая буква Д. Вертится на языке, да вот никак не поймаю.
По словам Мортонсона, тут он повернулся кругом и пошел себе восвояси, подальше от неземного Гласа и от высоких материй.
Роберт Шекли Сокращенный перевод с английского Н. Евдокимовой
А рабский ученый Джамали, большой знаток Передней Азии, написал в одном из своих трудов: «Арабы живут на финиках, хлебе, рисе и молоке». Но если говорить о кочевниках-бедуинах, начинать надо с молока — верблюжьего, овечьего, козьего. Ибо молочные продукты — основа их питания. Коров бедуины не держат — нечем кормить их в пустынной зоне, а молоко верблюдицы имеет солоноватый привкус, да и не так уж его много. Овца дает продукт отличный, но ей для этого нужно обильно питаться.
Зато коза и продуктивна и неприхотлива. Есть трава — щиплет, листочки на чахлом кустарнике — тоже хорошо, нет листочков — сами кусты обгложет. И молоко от нее жирное и густое. Свежим — сразу, как подоят, — его попить дают только маленьким детям. Потому что в жарком климате пустыни молоко долго (и даже не очень долго) храниться не может: скиснет через час-два.
Зато арабы-кочевники знают массу способов переработки молока в продукты, которые можно хранить многие месяцы. Но на переработку идет только зимнее и весеннее молоко: козы и овцы едят тогда больше зелени.
Делают из него «лябан хамид» — кислое молоко. Достаточно для этого свежее кипяченое молоко залить в бурдюк, как через несколько часов оно готово. Из него потом делают творог, из творога — сыр «джубну», сухой и твердый. «Джубну» можно есть просто так, а можно обжарить с лепешкой.
Если кислое молоко присолить и растереть в воде, получается «хунейна» — отличный прохладительный напиток.
Налив молоко в бурдюк, женщины надувают туда воздух и начинают раскачивать на веревке, прикрепленной к треноге. Так сбивают масло. Правда, лучшее масло — «сами» — получают из овечьего молока, но козьего больше, и масла из него тоже больше.
Если кислое молоко долго кипятить, оно выпаривается и получается густая масса. Из нее лепят «курут» — круглые шарики, которые высушивают потом на солнце. Надо пообедать — «курут» размачивают в воде и добавляют куски лепешки. Но эту похлебку готовят к концу осени, когда иссякают все запасы молочных продуктов.
Гостю такую еду предложат только в крайнем случае, потому что законы гостеприимства требуют угостить его прежде всего миской кислого молока. Правило это одинаково и в шатре бедуина пустыни Харрат-эр-Руджейла, и в хижине пастуха в горах Тарк-эль-Алаб. Но и в обильное, и в скудное время главное — молоко и все, что из него можно сделать.
Конь — гордость бедуина, без верблюда пустыне нельзя кочевать, овца дает прекрасную шерсть и вкусную пищу.
Скромная коза — просто незаменима.
Л. Ольгин
