— Я в парке Горького, — помолчав, отвечаю я. — Буду здесь еще полчаса.
— Отлично! — радостно восклицает Вика. — Я скоро подъеду! Дождись меня, пожалуйста, Линусь!
Глава 31
Вика показывается на из-за угла минут через пятнадцать. Свежая, модная, нарядная. Машинально опускаю взгляд на ее ноги, и с губ срывается облеченный вздох. Слава богу, сегодня на ней белые плетеные шлепанцы, а не те красные босоножки, которые я обнаружила в Диминой квартире. А то это было бы уже чересчур.
Заметив меня, Вика машет рукой, ну я не удосуживаюсь ответить на ее приветствие. Не выражаю никаких эмоций и продолжаю сидеть с гордо расправленной спиной. Прямо и неподвижно, будто кол проглотила. Викину приторную любезность можно объяснить чувством вины и желанием сгладить острые углы, но вот подыгрывать ей я вовсе не обязана.
— Привет! Как дела?
Она садится рядом и, немного поколебавшись, принимает решение до меня не дотрагиваться. Не обнимать и не чмокать в щеку. Видимо, все же понимает, что в сложившейся ситуации подобное проявление чувств абсолютно неуместно.
— Говори, о чем хотела, — поторапливаю нетерпеливо. — Обсуждать с тобой свои дела я не намерена.
— Ну, во-первых, извини меня, — вздохнув, начинает Вика. — Я знаю, что поступила по-свински. И вряд ли можно найти оправдание моему ужасному поступку, но я все же хочу попытаться объяснить тебе свои чувства…
— Мне это не нужно.
— Да, но это очень нужно мне. Просто выслушай. Можешь даже ничего не отвечать, — на секунду она замолкает, явно собираясь с мыслями, а затем продолжает. — Я и Дима — это что-то противоестественное, неправильное, но чертовски сильное. Я сопротивлялась влечению, как могла, но оно все равно победило. Каждый раз, когда мы с Димой встречались, я думала о тебе, и мне было жутко стыдно, но…
— Да-да, я поняла, — обрываю раздраженно. — Тебе было стыдно, но ты все равно спала с моим парнем.
— Ты имеешь полное право меня осуждать, но иногда в жизни бывают такие моменты, когда мозг бессилен. Ты думаешь, я не пробовала разорвать наши отношения? Думаешь, не пыталась поставить точку?
— Я не знаю. Да и, если честно, не хочу знать.
— Я старалась, Лин. Какое-то время мы с Димой даже не общались, но потом все началось вновь…
— Слушай, Вик, я правда не понимаю, зачем ты все это мне говоришь? — взрываюсь я. — Теперь Дима твой! Забирай его с потрохами! От меня-то ты чего хочешь?!
Девушка болезненно морщится, словно от нестерпимой зубной боли, а затем неожиданно выдает:
— Отпусти его, а? Пожалуйста.
— В смысле «отпусти»? — ошарашенно переспрашиваю я. — Так я его, по-твоему, держу, что ли?
— Скажи, что между вами все кончено. Не давай ему ложных надежд, прошу. Все равно ты его обратно не примешь, а он мне нужен, Лин. Очень нужен.
— Ты в своем уме? Или уже окончательно сбрендила? — возмущаюсь я.
— У тебя с ним счастья не вышло, но, может, у меня получится? — она горящим взором заглядывает мне в глаза.
— Знаешь такую поговорку «на чужом несчастье счастья не построишь»? — ядовито бросаю я.
Не знаю, зачем я это говорю. Наверное, мне в отместку тоже хочется сделать Вике больно. Хотя бы самую малость.
— Я его люблю, Лин! — неожиданно глаза девушки наполняются влагой. — Люблю, веришь? Я поступила дурно, но это чувство сильнее меня! Я будто с ума сошла! Сама себя не узнаю! Это безумие, помешательство какое-то!
Уж чего-чего, от слез от непробиваемой Вики я точно не ожидала. Она ведь не из тех, кто раскисает по пустякам. Она сильная и стойкая. Раньше была, по крайней мере. До чего же Дима ее довел?
Не подумайте, я не сочувствую Вике, просто… В душе все же шевелится нечто похожее на понимание. Я ведь тоже растворилась в Вавилове и натворила кучу дел. Переспала с ним на первом же свидании, забеременела и теперь будто растить ребенка в одиночку. Согласитесь, меня тоже трудно назвать образцом благовоспитанности.
Что, если Вика испытывает к Диме что-то схожее? Что, если в ее душе тоже горит обжигающее кости пламя? Да, Вика предала меня, но сделала это не из дурных побуждений, а из-за собственной слабости. Конечно, простить и забыть ее поступок у меня никогда не получится, но вот понять и отпустить злость — очень даже может быть.
— Я не общаюсь с Димой, — говорю уже гораздо спокойней. — И не даю ему никаких надежд. Если у тебя какие-то сомнения по поводу ваших отношений, тебе лучше поговорить с ним.
Вика утирает слезы и медленно ведет головой из стороны в сторону. Видно, что она до предела расстроена, но бросаться ее утешать я не спешу. Если у них с Димой не все гладко, это точно не моя вина.
— Ладно, я пойду, — наконец произносит она, справившись с эмоциями. — Спасибо, что уделила время.
Она поднимается на ноги и медленно устремляется прочь по парковой дорожке, когда я неожиданно для самой себя ее окликаю:
— Вик, подожди!
Она оборачивается, а я продолжаю:
— Скажи, а сколько у вас все это у вас с Димой длится?
Не уверена, что действительно хочу знать ответ на этот вопрос, но какая-то неведомая сила подтолкнула меня его задать.
— Почти год, — виновато потупив взор, отвечает Вика.
Ушам не верю! Почти год из полутора лет наших отношений Дима играл на два фронта! Это ведь невообразимо долго! Сколько он еще собирался скрывать от меня свою интрижку, если бы я его не застукала? Десять лет? А, может быть, всю жизнь? Дурдом какой-то!
— И почти год ты терпела нахождение на вторых ролях?
Я не злорадствую. Просто искренне поражаюсь. Сложно поверить в то, что Вика, которую
