она смотрелась, как флагманский таран.
— Мне очень легко в это поверить, — призналась я.
Она отмахнулась и вернулась к своей каше, давая понять, что считает разговор оконченным. Я попыталась сделать тоже самое, но чуть не выплюнула эту гадость, когда поняла, что она остыла во время нашей короткой беседы. Засунув ложку обратно, я встала и кивнула на прощание Капитану, прежде чем направиться к двери.
☠
Гостиница, в которой мы остановились, — Солдатский привал — была недостаточно большой и богатой, чтобы иметь настоящую конюшню, поэтому лошадей привязали к столбам прямо снаружи. Зомби стоял совершенно неподвижно рядом с конём Блэка, его каштановой шерсти не хватало едва заметного подъёма и падения, сопровождавшие дыхание коней Чёрных Стражей. При приближении к нему жуткое осознание некромантической конструкции снова развернулось в глубине моего сознания: я чувствовала, что он был марионеткой, за каждую отдельную ниточку которой я могла потянуть в любое время. Но самое жуткое было не в этом: каким-то образом я знала, как взаимодействуют все эти струны. Как вытягивание части, которая оживляла левую переднюю ногу, повлияет на остальную часть тела, какие части мне нужно было подтянуть, чтобы заставить его бежать рысью или полным ходом.
Эти знания имелись вовсе не от того, что я когда-либо изучала анатомию лошади. У меня не было никакого реального объяснения, откуда я всё это знаю, кроме того, что моё Имя знает само — и разве этого не было достаточно, чтобы вызвать дрожь у меня по спине?
— Ты привыкнешь, — раздался голос у меня за спиной.
Я подавила порыв выпрыгнуть из своей кожи. Представления Блэка о чувстве юмора, очевидно, заключались в том, чтобы подкрадываться ко мне сзади при каждом удобном случае. Как этот человек справлялся с этой задачей в полном доспехе, было выше моего понимания. Вероятно, это тоже связано с Именами.
— К воскрешению существ из мёртвых? — ответила я, повернувшись к нему. — Боги, надеюсь, что нет. Это крайне дурная привычка для формирования моей личности.
Темноволосый мужчина стоял в одиночестве. Никаких признаков его телохранителей или даже Писца. Хотя она всё равно ничего бы не сказала, даже если бы была рядом. По сравнению с молчаливостью Писца, Капитан казалась довольно болтливой.
— Я имею в виду к тому, что ты не знаешь, откуда ты знаешь, — ответил он. — Имена дают то, что можно назвать… Вторым набором инстинктов. Часть обретения — это изучение того, какие знания использовать, а какие игнорировать.
Мой взгляд упал на меч в ножнах, который он держал в руках. Короткий меч, очень похожий на тот, что висел у него на бедре. Не совсем соответствующий вооружению Легионов — навершие было инкрустировано серебром, хотя с такого расстояния я не могла разглядеть, что на нём изображено, — но подходящий для учебных целей. Без всякого предупреждения он швырнул его в меня. Моя рука поднялась ещё до того, как я успела рассмотреть изображение, выхватив его из воздуха, как будто всё это было отрепетировано.
— Рефлексы полезны, так что я думаю, что оставлю их себе, — признала я. — Я так понимаю, это будет мой?
Он кивнул.
— Гоблинская сталь, прямо из имперских кузниц Форамена. На континенте не найти ничего лучше.
— Даже гномьи штучки? — я скептически посмотрела на меч, на что в ответ рыцарь косо посмотрел на меня.
— Как будто они когда-нибудь будут продавать жителям поверхности что-то более стоящее, кроме ширпотреба. Оружие гномов распространено потому, что оно дёшево, Кэтрин, а не потому, что это качественный материал.
— Ладно, ладно. Не обязательно демонстрировать мне гордость праэс во всей красе, — я подняла руку в жесте умиротворения.
Серебряные инкрустации имели вид ухмыляющейся головы гоблина. У меньших зеленокожих, возможно, и не было таких клыков, какие можно увидеть у орка, но и у злобного гоблина они были впечатляющи. Я засунула ножны в кожаные ремни, предназначенные для них на моём поясе, немного повертела их, чтобы убедиться, что они подходят.
— Без щита? — поинтересовалась я.
Один висел у него на спине, закреплённый хитроумным металлическим приспособлением, которое я видела на днях — большой прямоугольный кусок простой стали, не украшенный никакой геральдикой: он был похож на то, что использовали легионеры, тот самый, который сержант Эбеле называла скутум [16].
— Он ждёт тебя там, где мы будем тренироваться, — ответил он. — Сегодня ты будешь без доспехов, но как только прибудет реквизированный Писцом доспех, ты будешь тренироваться в полном снаряжении.
Вот радость то. Акетон уже заставил меня почувствовать, будто я набрала двадцать фунтов, полный же комплект брони превратит меня в самую неуклюжую прямоходящую черепаху Творения. Я последовала за Блэком, когда он повёл меня вокруг гостиницы — было непонятно чем плохи площадки перед фасадом или у торцов здания, но было слишком рано задавать вопросы. Кроме того, насколько я могла судить, пейзаж вокруг был одинаковым во всех направлениях. Двести миль между Лауэром и Саммерхолмом представляли однообразные сельхозугодия, между которыми не было ни одного города. Зато главная дорога была вымощена хорошим камнем: её построили праэс после Завоевания на случай, если им когда-нибудь понадобится быстро перебросить войска между городами. Люди называли её имперским трактом, поскольку от Саммерхолма она простиралась через Стрегес и его печально известные поля с Благословенным Островом, а оттуда, через реку Васалити, — до самой Пустоши. За деревянными стенами постоялого двора виднелось поле утоптанной земли, а на нём — мой щит: настоящий скутум легионера, выкрашенный в тёмно-красный цвет, хотя я заметила, что на нём нет номера легиона. Я подняла его и проверила вес: двадцать фунтов, возможно чуть больше? Долго такой не удержать, пока я не наберусь сил. Горизонтальная рукоятка была из хорошего кедрового дерева, и я привязала свисающие с неё кожаные ремни к своему запястью — понадеялась, что это затруднит попытки выбить его из руки. Блэк непринужденно стоял на поле, когда я, наконец, повернулась к нему лицом, держа щит, чтобы прикрыть им бок, и меч в руке.
— Итак, — произнесла я. — Научи меня фехтованию.
— Я не собираюсь учить тебя ничему подобному, — он улыбнулся.
— Это кажется немного контрпродуктивным, — заметила я.
— Фехтование, — продолжал он, — это красивый вид спорта, которому учат благородных детей. Это набор форм и правил, столь же полезных на поле боя, как затупленный клинок.
Кончик его меча поднялся, чтобы посмотреть мне в лицо.
—
