Мы знакомы с Зайцевым не первый год. Я помню молодого доктора биологических наук, славу его большого открытия. В пятисантиметровом морском приповерхностном слое, считавшемся ранее необитаемым, он обнаружил мощный инкубатор жизни и назвал его гипонейстоном (1 См. «Вокруг света» № 11 за 1973 г.). Ныне это понятие вошло в обиход всех гидробиологов мира, а член-корреспондент АН УССР Ювеналий Петрович Зайцев стал руководителем Одесского отделения Института биологии южных морей.
Есть такая болезнь катаракта — помутнение хрусталика глаза . Катаракту снимают, и зрение обретает новую остроту. Нечто подобное порой испытывают люди, общаясь с Ювеналием Петровичем.
Парадокс человеческого мышления часто заключается в том, что, устремив взор в неведомые дали и «горние выси», люди не замечают происходящего под самым носом. Зайцеву же непонятно, почему удивительное надо искать прежде всего на дне океана или, скажем, на вершинах Гималаев. «Открытия за счет ситуации, а не за счет серого вещества мозга теряют для меня значительную долю привлекательности», — шутливо утверждает он.
Теперь Одесское отделение ИнБЮМ занимается проблемами биологического самоочищения и восстановления природного равновесия черноморского бассейна. В молодом коллективе царит дух неустанного поиска, взаимного уважения и юмора, что, как известно, является отличным стабилизатором в трудных ситуациях. В институте к морю относятся почти как к разумному существу: строго, заботливо, деловито. Это и есть высшая мера действенной любви...
Над одесскими пляжами плыл полуденный зной. Море, напоминавшее у берега шпинатовый суп-пюре, безропотно принимало людей в свои объятия. Люди бултыхались среди яблочных огрызков, целлофановых пакетов и окурков, которые беззаботные посетители пляжа сбрасывали сюда, как в мусорный ящик. Так выглядела знаменитая одесская Аркадия...
Мы стояли на горе. Еще лет пять назад она была сверху донизу покрыта серым тугим бурьяном, прочерчена морщинами оползней. Сейчас гора выглядела безупречно цивилизованней — с пологими ступеньками, прохладными беседками, закусочными в кафельно-мозаичной облицовке. Старые глинистые пляжи с острыми камнями у берега покрылись толстым слоем песка, расцвели яркими навесами, кабинками, лежаками. Аккуратные волноломы разрезали побережье на ломти, как куски огромного пирога...
— Да, — сказал Зайцев. — Это великолепно. Ни одно государство в мире так щедро не одаряет своих граждан бесплатными удобствами, уютом и заботой. От человека на таком пляже требуется лишь одно: оставаться человеком, помнить, что природа ждет от него понимания, сочувствия и помощи. К сожалению, он, «венец творения», слишком часто об этом забывает.
Знаете, что такое шельф? Это мелководная часть Мирового океана, дающая человечеству около девяноста процентов рыбы, моллюсков, водорослей, минеральных богатств... В эпоху научно-технической революции шельф стал ареной бурной деятельности человека, и результаты этого, прямо скажем, неоднозначны. Иногда они даже колеблют природное равновесие. Что это значит? Сейчас объясню.
В результате интенсивного земледелия в моря и океаны выносятся миллионы кубометров почвы. Десятки тысяч больших и малых промышленных предприятий обращаются с водоемами, как с канализационными отстойниками. Недаром возникла невеселая шутка, что реки нынче несут в моря не столько воды, сколько отходы. За примером ходить недалеко: впадающий в Черное море Дунай — голубой Дунай Штрауса — давно уже изменил свой цвет. Протекая по территории восьми государств, он теряет свою лазурь и становится мутно-желтым. Последние исследования члена-корреспондента Академии наук УССР Г. Г. Поликарпова обнаружили в некоторых рыбах и раках из нижнего течения Дуная высокую концентрацию ртути и радиоактивных веществ, которые сбрасываются в реку где-то в центре Европы...
Особой причиной нашей тревоги стала нефть. В моря и океаны ежегодно поступает около 10 миллионов тонн нефти, главным образом на шельфе, где она добывается все шире. Эта черная кровь земли, столь драгоценная для машин, в море становится настоящей губительницей всего живого. Но вернемся к Черному морю.
Мы уже говорили об обширной области замора (гибели) морских организмов. Только мидий погибло свыше 2,5 миллиона центнеров. Тысячи, сотни тысяч рыб и крабов сами выбрасывались на берег — в Черном море стало не хватать кислорода.
Основная причина этих бедствий — так называемое переудобрение, то есть избыточное поступление в воду органических веществ. Вещества эти, как и положено, разлагаются; на разложение, естественно, тратится кислород, его в воде становится мало, морские организмы начинают задыхаться и гибнуть.
Это одна сторона вопроса. Есть и другая, не менее важная.
За последние годы на Черном море значительно ухудшилась естественная биологическая очистка воды в зоне отдыха. Проблема эта не только биологическая, но и социальная. Возрастающее благосостояние советского народа дает возможность миллионам людей проводить свой отпуск на прекрасных южных берегах. С другой стороны, у моря есть определенная «норма» людей, которые могут в нем купаться. Если это незримое, но чрезвычайно чувствительное внутреннее равновесие нарушено, море «заболевает».
Что скрывать? Вода сейчас стала много грязнее, чем, скажем, двадцать лет назад, причем происходит это не только в прибрежной полосе больших городов, но в любой точке берега, где скопилось много людей. По данным французского специалиста в области медицинской океанографии М. Обера, у побережья знаменитого курорта Лазурного берега — Ниццы вода загрязнена очень сильно, хотя сверху кажется чистой и прозрачной. Боюсь, что одесское побережье сейчас в этом отношении не уступает французскому курорту. Почему именно одесское? Дело в том, что в связи с мелководьем воды здесь медленнее перемешиваются с глубинными, чем, скажем, в Крыму или на Кавказе, и это задерживает процессы биологического самоочищения.
Каков выход из данной ситуации? Конечно, проще всего охранять природу, так сказать, методом заповедника: восстановить нарушенное равновесие, дав побережью «отдохнуть».
Но лишить людей радости отдыха на пляже — на это мы идти не хотим и не можем. Значит, остается второй путь — «подтянуть» море к потребностям человека, помочь ему увеличить сопротивляемость.
Это дерзко, этого не было еще никогда в мире, но нашей стране не занимать смелости в решении сложнейших научных проблем. Недаром идея благоустройства моря родилась именно в СССР.
Для начала мы стали диагностами. Ведь без правильного диагноза не найти и методов лечения.
Водоемы должны быть чистыми и высокоурожайными. Как сделать их такими?
Прежде всего о пресловутых промышленных отходах. Это действительно одна из сложнейших проблем, и решать ее надо в государственном масштабе. Вместе с тем любая, даже глобальная проблема начинается с небольших конкретных дел.
На одном из предприятий Крыма мы провели экспериментальную обработку отходов и добились того, что они полностью утратили токсичность. Думается, что подобную работу, конечно, с учетом специфики производства можно наладить на большинстве фабрик и заводов. Ну а там, где отходы не поддаются очистке, наглухо перекрыть краны, открывающие им путь в водоемы.
Стыки море — река — земля вообще представляют для нас большой интерес. Сейчас объектом нашего изучения стали море — берег, точнее, пограничная полоса воды и суши. Зона эта чрезвычайно доступна и именно поэтому мало привлекает ученых.
Я не оговорился. До самого последнего времени изучение прибрежной полосы не считалось темой, заслуживающей серьезного внимания. Другое дело море километров за пятьсот! Опять вступало в силу, быть может, даже неосознанное стремление, миновав привычное, углубиться в неведомое. А между тем привычное — это далеко не всегда понятное.
Мы начали свои исследования и вскоре убедились, что идем по правильному пути. Зона отдыха человека в море невелика, размеры ее ничтожны, но именно здесь влияние человека (речь идет в данном случае об отрицательном влиянии) выражено особенно ярко: отходы, мусор и прочие порожденные небрежностью, ленью, невежеством «дары» природе в значительной мере концентрируются у прибрежной кромки. А ведь эта зона должна быть самой чистой, самой приспособленной для потребностей человека — его лечения, купания, отдыха.
И вот тут мы вплотную подходим к проблемам чистой воды и биологической продуктивности моря...
Я слушаю Зайцева и думаю, что этому спокойному, корректному человеку при всей его талантливости и умении твердо держаться принятого курса приходится порой нелегко. Потому что стремление понять и проанализировать каждую деталь вызывает у одних сочувствие, а у других раздражение. Для тех, кто не приучен вдумываться в природу явлений, скрупулезность сотрудников Одесского отделения Института биологии южных морей действительно выглядит как утомительное копание в мелочах. Но кто осмелится назвать сегодня мелочами плесень — родоначальницу антибиотиков, или странное свойство пара приподнимать крышку чайника, или липкие пузыри на бескрайних болотах — провозвестники таящихся там богатств? Для пытливого ума нет мелочей, тогда как для ленивого решительно все — пустяки...
