Шикша - А. Фонд

— Вот и попробуем какая ты на вкус, Горелова, — заливисто хохотнул Митька.

Я вспыхнула, а он ещё больше расхохотался. Но увидев, что мне неловко, милостиво сказал:

— Ну, почему ты такая глупая, Зойка? Я же сполосну её сперва в воде, это само собой, а уже только потом цедить через неё буду.

В общем забрал всё и ушел. А я осталась сидеть в раздрае и растерянности.

Примерно через полчаса Митька вернулся (мои носки почти подсохли, как и сапоги изнутри).

— На, попей! — сказал он и протянул мне кружку с водой.

Я взяла кружку и жадно припала к воде, пила, пила, не обращая внимание на то, что вода отдаёт рыбой и что она желтоватая на цвет.

— Здесь железа очень много, — сказал Митька. — Уткин на анализы брал.

— К чему это ты? — не поняла я.

— Да ты так скривилась, когда воду рассматривала. Видно решила, что это я нассал тебе в кружку, — заржал он.

— Дурак, — с упрёком сказала я, и с кряхтением стала подниматься. Надо было идти дальше.

— Да посиди ещё, Зойка, — остановил меня Митька, — отдыхай пока.

Увидев мой вопросительный взгляд, пояснил:

— Не вижу смысла сейчас идти дальше и через час опять делать привал. Кроме того, там воды нормальной может не быть, чтобы сварить чаю. А тратить из фляги жалко. Это нз. Поэтому я считаю, что мы сейчас поедим и попьем здесь чаю. А потом будем идти аж до вечера. Ну, может, сделаем один-два маленьких привала, на пару минут, но не больше. Согласна?

Я кивнула.

— А раз согласна — велел Митька, — то накрывай стол, а я схожу к озеру наберу воды для чая. Где там ещё одна кружка была?

Я вытащила искомое и захлопотала, нарезая хлеб.

Вскоре вернулся Митька с двумя кружками отфильтрованной воды. Он вырыл небольшую ямку, чтобы не задувал ветер, набросал туда веток посуше, сухой травы, мха, каких-то сучков, положил две таблетки сухого спирта и поджег огонёк, с силой раздувая. Через минуту-две миниатюрный костерок весело затрещал в ямке, и Митька поставил кружки сверху, пристроив на два камня так, что кружки стояли краями на них. А внизу их лизали язычки пламени.

Для пущего эффекта Митька еще и ладонями сбоку прикрыл, чтобы ветерок не задувал. Он бросил по щепотке заварки прямо в кружки и улёгся на траву, задумчиво глядя на костерок.

Тем временем, пока вода закипала, я разложила продукты, затем мы начали есть.

Перекусив и попив чаю, Митька сказал:

— А сейчас идём быстро и до победного.

Я вздохнула, и мы зашагали дальше.

Дальше дорога пошла сквозь зеленомошный елово-лиственничный лес, затянутый паутиной и лишайниковыми накипями. Продираться сквозь сырой бурелом было тяжело, и Митька так люто орудовал топориком на особо дремучих участках, что верхушки деревьев аж гудели и треск стоял на всю округу.

Поэтому продвигались мы медленно.

Затем опять было болото, правда небольшое, затянутое мхом и осоками. В осоках цвели мелкие желтоватые звёздочки, над которыми кружили тучи насекомых.

Пришлось немного возвращаться и обходить по краю.

Это отняло много времени.

Когда мы выбрались из леса — уже вечерело. Хоть солнце ещё не село (здесь полярной ночи как таковой не было, но солнце садилось часа на три и тогда было относительно темно), но Митька сказал:

— Давай сейчас вон туда спустимся и на ночлег станем. Ты устала…

— Я не устала! — возмущённо воскликнула я, хотя устала жутко и только мечтала упасть на спальник и уснуть.

— Ну ладно, ты не устала, — примирительно сказал Митька, хитро сверкнув глазами, — тогда давай просто разобьем палатку и остановимся на ночлег? А завтра встанем полпятого или даже в четыре утра, как раз рассветёт, и пойдём дальше с новыми силами, а?

— Ну, давай, — облегчённо согласилась я и мы заскользили вниз. Точнее заскользила я, а Митька меня поддерживал, чтобы я окончательно не съехала по скользкой траве.

Место для лагеря Митька выбрал очень удачное — небольшой лужок, сухой и чистый, одним краем тянулся к озеру, превращаясь в узкий песчаный пляж, а с противоположного — упирался в крутой склон увала. При этом он неплохо-таки продувался, так что мошки почти не было.

— Прива-аал! — скомандовал Митька и скинул рюкзак.

Я, где стояла, там и опустилась на землю, даже не снимая рюкзака.

— Так, слушай мою команду! Распределение ролей! — скомандовал Митька, а я мысленно застонала — даже не представляю, где найти силы и подняться, чтобы выполнить работу по обустройству лагеря.

— Говори! — тем не менее ответила я и стянула рюкзак с плеч.

— Говорю! — широко улыбнулся Митька, — значит поступаем следующим образом! Я ставлю палатку, а ты сидишь вот на этом месте и сторожишь рюкзаки!

— Ох! — только и смогла сказать я, решив, что он меня разыгрывает, — от кого тут их сторожить?

— Бунт? — сурово нахмурив брови, спросил Митька, — команды руководства обсуждаем, да? А за такие дела, между прочим, можно и на гаупвахту попасть!

И захохотал.

Разыгрывает, гад.

— Ми-и-ить, — сказала я, — Ну я серьёзно же! Чем тебе помочь?

— Сидеть и не мешать! — рыкнул Митька, ловко вытаскивая палатку из рюкзака и разворачивая её.

— Ну, Мить…

— Зоя, — Митька подошел и заглянул мне в глаза, — ты же совсем вымоталась. Дорога была тяжелая, и это я, дурак, виноват. Не учёл, что ты — не я. Мне проще, если ты сейчас нормально отдохнёшь, а завтра бодрячком идти будешь. Ну сама подумай, чем ты мне сейчас особо поможешь? Я что, по-твоему, сам эту палатку поставить не смогу?

Я вздохнула.

— Вот ты, Зойка, за сколько минут сама палатку ставишь?

— Ну… — задумалась я, — примерно за двадцать. Или за полчаса, если сильный ветер будет.

— Вот, — сказал Митька, — а я — ещё быстрее. И если я сам сейчас буду ставить, то потрачу аж минут на пять больше, чем если бы мы вместе ставили. И вот что эти пять минут тебе дадут?

Я пожала плечами.

— А потому просто сиди и любуйся, как ловко я ставлю палатку! Где ты ещё такое увидишь?

Я рассмеялась. На душе стало легко и я без зазрения совести уселась на сухой, пахнущей гвоздикой и полынью траве и принялась глазеть, как Митька ставит палатку.

— Прошу, — Митька дурашливо склонился в полупоклоне у входа в палатку и добавил, — а вот коврики положить и спальники расстелить — это уже твоя работа. У меня так ровненько и красиво всё равно не получится…

Я улыбнулась и полезла внутрь.

— Ты там хозяйничай, а я схожу дров нарублю, чаю вскипятить, — крикнул Митька, отдаляясь.

Я разложила коврики, вытащила, встряхнула и разложила спальники. Свои сапоги я оставила сбоку палатки сохнуть, поэтому вытащила сейчас из рюкзака тапочки — трава сухая, похожу пока в них, пусть ноги хоть немного отдохнут.

Вернулся Митька, он притащил длинную и толстую сухую ветку, и принялся рубить её рядом с палаткой.

Я скинула куртку-энцефалитку, платок и осталась в одной рубашке и штанах. После тяжелого душного перехода, было так приятно, когда ветер легонечко обдувает, прямо ой.

Невольно взгляд мой переместился на озеро. Тихое, спокойное, по водной глади шла легонечкая рябь. Берег был песчаный, песочек белый, мелкий, мягонький, вот точно, как в песочных часах.

Мне захотелось пройтись босиком по нему, зарыться пальцами ног, но я отогнала это неуместное желание.

Тем временем Митька опять вскипятил чаю, и мы перекусили. Из-за усталости особо есть никому не хотелось, с трудом съели одну лепешку на двоих.

Я сидела на траве и смотрела на весело горевший костер. Да, сейчас это был не маленький костерок, а большой, полноценный костёр. Митька расстарался.

Он лежал рядом, на траве и задумчиво грыз травинку.

Я опять посмотрела на озеро.

— Иди купайся, — сказал вдруг Митька. — А то скоро совсем стемнеет.

— У меня купальника нет, — покраснела я.

— Ну, не начинай, — скривился Митька и демонстративно перевернулся на другую сторону, спиной к озеру, — иди спокойно купайся, мы в полевых условиях, я подсматривать не буду. Обещаю. Потом пойду я. И, надеюсь, ты тоже подсматривать не будешь. Или будешь?

Я засмеялась.

— Ну вот, — деланно-расстроенно сказал Митька, я всегда знал, что девчонки обожают подсматривать.

— Шутник! — хихикнула я и побежала раздеваться.

Скинув с себя всё, я голышом побежала в озеро. Вода мгновенно освежила потное, зудящее, грязное от пыли и древесной пыльцы тело. Я зажмурилась и ушла с головой под воду. Затем вынырнула, отфыркиваясь, и немного поплавала. Совсем немного. Вода-таки была холодная, северные озёра летом быстро прогреваются, но также быстро и остывают.

Искупавшись, я вышла