Пока они говорили, Бруччо медленно двинулся вперед, пристально глядя на зверя, сидящего на рукавице. Язон сделал знак арбалетчикам, чтобы не стреляли, Бруччо остановился на безопасном расстоянии от шипокрыла, не сводя с него глаз. Шипокрыл расправил свои кожистые крылья и зашипел. На кончике каждого когтя выступили капли яда. В отсеке царила мертвая тишина.
Бруччо осторожно поднял руку. Подержал ладонь над шипокрылом. Потом слегка коснулся его головы и сразу опустил руку. Зверь сидел смирно, только чуть вздрогнул.
Все, кто следил затаив дыхание за этой сценой, облегченно вздохнули.
— Как ты это сделал? — глухо спросила Мета.
— А? Что?.. — Бруччо явно сам был поражен случившимся.— А, ну да, как я к нему прикоснулся... Очень просто. Я представил себе, что это макет с нашего тренажера, безобидная подделка. И больше ни о чем не думал, вот и получилось.
Он посмотрел на свою руку, потом на шипокрыла.
— Но ведь это не макет, — продолжал он задумчиво. — Это настоящий зверь. Смертельно ядовитый. Инопланетник прав. Прав от начала до конца.
Глядя на Бруччо, Керк токе решился. Он шел, как на казнь, еле переставляя ноги, с каменным лицом, по которому катились струйки пота. Но ему удалось настроиться на нужный лад, не думать о шипокрыле как о враге, и он тоже коснулся зверя без каких-либо последствий для себя.
За ним и Мета сделала попытку, но не сумела одолеть ужас, который охватил ее, когда она приблизилась к шипокрылу.
— Я изо всех сил стараюсь... — произнесла она. — Я уже верю тебе... Нет, все равно не могу.
Скоп, когда все повернулись к нему, закричал, что это сплошной обман, потом бросился на арбалетчиков, и его оглушили ударом приклада.
Но пирряне уже прозрели.
— Что же будет теперь? — спросила Мета.
В ее голосе звучала тревога, которую разделяли не только все собравшиеся в отсеке, но и тысячи пиррян, смотрящих в эту минуту на экраны своих визифонов.
— Что будет теперь?
Они глядели на Язона и ждали ответа. Ждали горожане. Ждали арбалетчики, опустив свое оружие. Распри на время были забыты. Этот инопланетник внес смятение в привычный старый мир, все перевернул, и они как бы очутились в новом, неведомом мире, перед лицом необычных проблем.
— Погодите. — Он поднял руку. — Я не врачеватель социальных недугов. Куда мне думать над тем, как исцелить эту планету силачей и снайперов. Я и без того только чудом дотянул до сегодняшнего дня, а по закону вероятностей мне уже раз десять полагалось быть убитым.
— Хоть это и верно, Язон, — сказала Мета, — но, кроме тебя, некому нас выручить. Как ты все-таки мыслишь себе наше будущее?
Внезапная усталость заставила Язона сесть в пилотское кресло. Он обвел взглядом обступивших его пиррян. Лица вроде бы искренние. И никто не обратил внимания, что он уже давно убрал руку с тумблера топливного насоса. Междоусобицы забыты, во всяком случае, на время.
— Хорошо, я скажу. Я много размышлял в эти дни, пытался найти ответ. И первое, до чего додумался, — это то, что идеальное решение, которое подсказывает логика, тут не годится. Да-да, боюсь, что из древней мечты о мирном соседстве льва и ягненка ничего не выйдет, кроме приятного завтрака для льва. Казалось бы, теперь, когда вы знаете причину, разумно было бы снести периметр и зажить всем вместе в мире и согласии. Но вдруг одному придет на ум, что корчевщики неопрятные, другому — что жестянщики безмозглые, глядишь, и готов свеженький покойник. И пошли крошить друг друга, а кто возьмет верх, тех сожрут животные, которые заполнят незащищенный город.
Слова Язона вернули пиррян к действительности, и они сразу насторожились. Арбалетчики подняли свое оружие, а пленники отступили к стене и насупились.
— Вот-вот, я это самое и подразумевал, — сказал Язон. — Ненадолго вас хватило, верно?
По лицам пиррян было видно, как им неловко, что они поддались безотчетному порыву.
— Чтобы придумать что-нибудь путное на будущее, — продолжал он, — надо учитывать инерцию. Во-первых, инерцию мышления. Истина в вашем представлении — это еще не истина на деле. В религиях примитивных миров научными фактами и не пахнет, хотя они и объясняют все на свете. Дикарь не сомневается в своей правоте потому, что верит. Мнимая логика строит замкнутый круг, на который не дозволено покушаться. Это и есть инерция мышления. Когда рассуждают по принципу: «Что всегда было, то всегда будет», — и упорно не желают бросить старую колею. Но инерция мышления не единственный барьер на вашем пути, есть еще один вид инерции. Кто-то из вас согласился с моими рассуждениями и даже готов перестроиться. А как остальные?
Как те, которые не желают размышлять, предпочитают жить по старинке, подчиняться не рассудку, а рефлексам? Они будут тормозить любое ваше начинание.
— Выходит, все напрасно, наш мир обречен? — спросил Рес.
— Я этого не сказал. Мне только хотелось показать, что ваши проблемы не решишь одним поворотом некоего мозгового переключателя. Лично я представляю себе три пути; и очень может быть, что развитие пойдет сразу по всем трем. Первый и наилучший путь—воссоединение городских и сельских пиррян. У тех и других есть пробелы, те и другие могут чем-то поделиться. Возьмем горожан, у вас наука и контакт с Галактикой. И кроме того, взаимоистребительная война с природой. А ваши двоюродные братья в джунглях живут в мире с планетой, но они лишены благ, которые дает наука, нет контакта с другими культурами. Вам следует объединиться и пожинать плоды сотрудничества. Для этого надо похоронить обоюдную ненависть, основанную на предрассудках. Но это можно сделать только вдали от города, где все пропитано войной. Идите добровольно к жителям леса, чтобы поделиться с ними знаниями. Вам никто не причинит зла. А они научат вас жить в ладу с Пирром.
— А с городом что будет? — спросил Керк.
— Город останется. И, скорее всего, не изменится. Пока будет идти расселение по планете, вам придется сохранять и периметр, и другие средства защиты, чтобы уцелеть. Найдутся люди, которых вы не сможете переубедить, которые там останутся и будут воевать до смерти.
Они молчали, пытаясь представить себе будущее. Скоп по-прежнему лежал на полу без движения, только постанывал.
— Ну а третий путь? — наконец заговорила Мета.
— Третий? — улыбнулся Язон.— Я хочу построить космический корабль, все свои деньги потрачу. Потом наберу здесь, на Пирре, добровольцев.
— Для чего? — недоуменно спросила Мета.
— Понимаешь, после всего, что я тут пережил, мне невозможно возвращаться к старому занятию. При моих нынешних деньгах это была бы пустая трата времени. А главное — я бы умер от тоски. Уж таков ваш Пирр — после него, если жив останешься, не потянет в тихое место. Вот я и задумал осваивать новые миры. Ведь есть тысячи планет, где люди рады бы обосноваться, да условия слишком тяжелые для обычных переселенцев. А пирряне такую подготовку прошли — им любая планета нипочем! Как, нравится вам такая идея?
Прежде чем кто-либо успел ответить, Язон вдруг ощутил дикую боль в горле. Очнувшись, Скоп вскочил с пола и стиснул шею Язона двумя руками. Арбалетчики не решались стрелять, боясь попасть в Язона.
— Керк! Мета! — рычал Скоп.— Хватайте пистолеты! Открывайте люки! Наши люди поддержат нас, мы перебьем проклятых корчевщиков, уничтожим этих лжецов!
Язон силился разжать душившие его пальцы, но это было все равно, что дергать стальные прутья. У него померкло в глазах, в ушах стучало, он не мог вымолвить ни слова. Все кончено, он проиграл... Сейчас здесь начнется побоище, и Пирр так и останется планетой смерти для людей...
Мета бросилась вперед, словно отпущенная пружина, и в ту же секунду тренькнули арбалеты. Одна стрела попала ей в ногу, другая пронзила навылет руку, но они не смогли ее остановить, и Мета, пролетев через весь отсек, очутилась рядом с теряющим сознание инопланетником, которого душил ее товарищ.
Замахнувшись здоровой рукой, она изо всех сил ударила Скопа ребром ладони по бицепсу. Его рука непроизвольно дернулась, и пальцы выпустили горло Язона.
— Что ты делаешь! — крикнул ошарашенный Скоп раненой девушке, которая навалилась на него.
Он оттолкнул ее, все еще держа Язона другой рукой. Тогда она, не произнеся ни слова, тем же жестоким приемом врезала ему по шее. Скоп захрипел, отпустил Язона и упал на пол, корчась от боли.
Язон видел все это точно в тумане.
С трудом поднявшись на ноги, Скоп обратил искаженное болью лицо к Керку и Бруччо.
— Уймись! — приказал Керк.
Скоп издал звук, похожий на рычание, и метнулся к оружию, сложенному в другом конце отсека. Но арбалеты пропели похоронную мелодию, и рука, которая дотянулась до пистолета, была уже рукой покойника.
Никто не тронул Бруччо, когда он поспешил к Мете, чтобы оказать ей помощь. Язон жадно глотал животворный воздух. Через стеклянный глаз визифона весь город следил за происходящим.
