изнутри тревога.
Поставив звук на минимум, я почти не слышала диалогов героев фильма, зато отчетливо улавливала малейшие шумы, доносившиеся из вне моей комнаты.
Дима пришел ближе к полуночи. Когда интрига, развернувшаяся на экране, подходила к концу. Он встал у окна, заложив руки в карманы брюк.
– Как ты? – прошелестела я, – голова не болит?
После травмы ему, как минимум, следовало показаться врачу. Но я более чем уверена, он этого не делал.
– Не болит… Я пришел сказать, что завтра ты отсюда переезжаешь.
– Переезжаю? – отложила в сторону ноутбук, – Куда?
– К Дронову. Он приедет за тобой утром.
Я смотрела на него широко раскрытыми глазами и никак не могла уловить сути произнесенных им слов.
– Не поняла… При чем тут Никита?..
– Теперь ты принадлежишь ему.
У меня сердце остановилось. Воздух на выдохе застрял где-то в глотке. В горле противно запершило.
– В смысле?..
– Он компенсировал мне все затраты, – Шевц говорил ровно, спокойно глядя мне в глаза, – деньги уже на моем счету.
– Ты… – я попыталась сглотнуть застрявшие в горле ледяные осколки, – ты… что… ты продал меня?!..
– Не надо делать такие глаза, Оля, – поморщился он, – я предупреждал, что избавлюсь от тебя, как только ты мне надоешь.
– Я тебе надоела?
– Да.
– Ты врешь!
Я не верила ни одному его слову. Не понимала, почему, но он точно врал. Мысли метались, создавая в голове непроходящий гул. Инстинкт душевного самосохранения отчаянно искал логическое объяснение бреду, что проникал в мои уши.
А потом меня осенило. Это проверка! Так ведь? Дима приревновал меня к Никите. Решил, что наши с ним чувства взаимны? Ну, конечно!
– Дима, я не хочу быть с Дроновым. У меня никогда с ним ничего не было и я его не люблю.
– А твоего мнения никто не спрашивает, – холодно усмехнулся он.
То, что я почувствовала в тот момент, было похоже на хлесткий удар мокрой половой тряпкой по лицу. Больно и унизительно одновременно. Тело оцепенело.
– То есть… Тебе все равно, с кем я буду?.. – по щеке побежала первая слеза, – что у нас с Никитой будет секс?
Шевц отвернулся к окну. Отодвинув занавеску, оперся двумя руками о подоконник.
– Дим, посмотри на меня, – всхлипнула я, – зачем ты это делаешь?
– Вещи все заберешь. Шубу, колье – тоже. И ноутбук…
– Дима!!! – заорала я, – почему?! Скажи мне!!! Я хочу знать!!!
Оттолкнувшись от окна, он резко развернулся ко мне всем корпусом и заорал в ответ.
– Бл@дь! Да потому что мне нахрен все это не нужно!!!
– Что?! Что тебе не нужно?!
– Вот это все!!! – он обвел глазами комнату и остановился на мне.
– Нормальных человеческих отношений?.. И поэтому ты решил пустить меня по рукам?!
– Не утрируй! По каким рукам?! – грубо отрезал он, – он нормально к тебе относится. Может, даже замуж позовет…
Слезы уже лились горячим потоком, стекая с подбородка на шею, а оттуда в ложбинку между грудей.
Как же я ошиблась в нем. Убедила себя, что понимаю его лучше, чем остальные. Душу в нем искала, человечность. А там, оказывается, и нет ничего… Увидел – захотел – купил – поиграл – продал. Удовлетворил свою прихоть, не забыв при этом возместить все траты. Молодец! Настоящий бизнесмен!
Подойдя ближе, он присел на корточки у моих ног. Теперь наши глаза были на одном уровне.
– Хватит лить слезы… – хотел коснуться пальцами моей щеки, но я отвернулась, – тебе с ним хорошо будет… лучше, чем со мной.
– Я не буду с ним, – прошептала тихо, – не пойду по рукам…
– Разговор окончен, – четко проговорил он, поднимаясь на ноги, – ложись спать.
– Не пойду по рукам, – мотнула головой, – не хочу…
Постояв надо мной какое – то время, он тихо вышел. Послышался щелчок. Дверь заперли.
– Не пойду по рукам, – повторяла я снова и снова, – хватит… все… устала…
Я раскачивалась взад и вперед, не переставая плакать. Все. Это конец. Лимит моих сил исчерпан. Болевой порог превысил все допустимые уровни. Дальше обрыв… Лучше сорваться и навсегда забыться, чем жить в агонии.
Встав с кровати, я, покачиваясь на непослушных ногах, пошла в ванную. Все реакции были заторможены, поэтому почти не почувствовала, как врезалась плечом в дверной косяк.
Заткнула слив в ванне и открыла вентиль. Зачем, пока сама не знала. Встав у зеркала в полный рост, разделась догола. Расчесала волосы каменным гребнем и замерла.
Что мне сделать с собой, чтобы мужчины шарахались от меня как от прокаженной? Побриться наголо? Нанести порезы на лицо? Зубы выбить? Что???
– Тварь! Ненавижу тебя!!! – зашипела я своему отражению и, размахнувшись, кинула в зеркало тяжелый гребень.
Оно тут же задрожало, пошло паутиной и с дребезгом осыпалось на пол.
Грудь высоко вздымалась, в крови забурлил адреналин. Боль, наконец-то, нашла выход. Взмахом одной руки смела на пол все, что находилось на полке. Добралась и опустошила шкаф, пнула корзину с бельем.
Вода в ванне давно набралась и теперь стекала через края на пол, медленно заполняя собой все пространство вокруг. Но я этого не замечала.
Я ликовала. Нет, легче мне не стало, боль и ярость никуда не делись. Но у меня впервые получилось выплеснуть их из себя, выпустить наружу гадюку, позволив ей отравлять своим ядом все вокруг.
Крушила все, что попадалось под руку, и только резкая боль в ноге отвлекла меня от бесчинств. Наступив на стекло, я поранила ступню. Теплая вода у моих ног быстро окрасилась в розовый цвет.
Наклонившись вниз, чтобы рассмотреть рану, я поскользнулась на мокром кафеле и, нелепо взмахнув руками, полетела назад.
Последнее, что я почувствовала, противный хруст в затылке и оглушающая боль.
Невероятным усилием воли подняв неподъемные веки, увидела Диму. Он хватал меня за руки, орал, но я уже ничего не чувствовала и не слышала. Послала ему прощальную улыбку и провалилась в тьму.
Здесь так хорошо. В темноте… Только холодно, но совсем не страшно. Не грустно и не весело. Никак…
Я блуждала по длинным темным коридорам, искала маму, но она никак не находилась. Не было и пресловутого света в конце тоннеля. Но я не унывала. Здесь было спокойно и здесь меня никто не найдет. Иногда мое сознание отключалось, и я как будто проваливалась в сон без сновидений. Но потом вновь «просыпалась», чтобы продолжить плутать в темноте.
В какой-то момент меня выкинуло из зоны комфорта. Я почувствовала тяжесть во всем теле, тошноту и резь в глазах. Но это, слава Богу, продолжалось лишь несколько мгновений, после чего
