Последовавшие за этим знакомством встречи с Бинем хоть и не были частыми, но уже не ограничивались чаепитием. Очередным поводом стал Новый год по лунному календарю — Тэт. Он всякий раз приходится на разные дни января и февраля. С лунным календарем связано множество обычаев и суеверий, которым в частной, семейной жизни неуклонно следуют практически все, в том числе и убежденные атеисты. Страна выключается из всех будничных дел и забот. Бесполезно пытаться совершить какие-то текущие, пусть даже очень серьезные дела в тэтовскую неделю. И в солидных учреждениях, если вы там вообще кого застанете, вам посоветуют вернуться к вопросу после праздника.
Кто в шутку, кто всерьез, но каждый полагает, что в первый день Нового года рождаются гены всех предстоящих в году больших и малых событий. Поэтому важно, чтобы гены были здоровыми. В первые дни нового года на столе создается неповторимое изобилие. Блюда готовятся особые, с символикой. Ничто так не осуждаемо в эти дни, как скромность стола и одежды. Традиционное гостеприимство проявляется в Тэт с особой силой. Если не живешь в другом городе, то поздравительной открыткой друзьям не отделаешься. Обязательно нужно обойти всех и обязательно с подарками, пусть символическими. Но не торопитесь даже с дорогим подарком отправляться в гости к знакомому вьетнамцу в первый день нового года. Хотя и минула ночь — время сугубо семейного сбора, первый гость — это тоже символ. Несчастье тому дому, если первым заявится хоть и близкий человек, но неудачник или больной. А чтобы застраховаться от случайностей, первого гостя приглашают специально. Он должен отвечать всем требованиям несущего счастье.
Итак, захватив конфеты и аэрофло-товский настенный календарь, я пошел поздравлять семью бак Биня. В прихожей и комнате пахло порохом от сотен петард, взорвавшихся накануне ночью по случаю наступления Нового года. Пол был усыпан бумажной шелухой от этих петард и розовыми лепестками уже начавших осыпаться веток цветущего персикового дерева. Такие ветки торчали из бронзовых и фаянсовых ваз, а посреди комнаты стояла кадка с карликовым мандариновым деревом, густо увешанным ярко-оранжевыми, тоже карликовыми плодами. Все это — атрибуты новогоднего праздника. Кроме петард: с их помощью любят выражать восторг по любому поводу — свадьбы, юбилея, завершения стройки...
В комнате были еще гости, которые пришли раньше меня и уже лакомились засахаренными овощами, цукатами. Прежде всего меня подвели представиться старику, сидевшему у торца низкого стола, как и все, на маленькой скамейке. К нему обращались с особой учтивостью — на «ку», что означало «старец». То был отец хозяйки, приехавший из деревни, которая давно вошла в состав Большого Ханоя. Обычно на праздник вьетнамцы стараются вырваться в свою родную деревню, к очагу предков. На сей раз, наоборот, старик посетил молодых: благо дорога не дальняя, да и зять — достаточно важный государственный работник.
Старший в семье пользуется абсолютным авторитетом. В сознании вьетнамца социальный статус человека напрямую связан с его возрастом. Уважение к предыдущим поколениям — главная и фактически единственная религия. Древний культ предков не вытравлен поздними влияниями. Буддизм, католическое христианство смогли стать лишь его внешней, тонкой, прозрачной оболочкой. Люди за шестьдесят, особенно в деревне, автоматически переходят в категорию старцев, наделенную особыми, в законах не записанными, но реальными полномочиями. Поэтому никому, даже представительницам прекрасного пола, не приходит в голову занижать или стыдливо умалчивать свой возраст.
Хозяйку звали Бать Тует — довольно распространенным, но и весьма странным для Вьетнама именем, которое переводится как «бело-снежка». Правда, с возрастом на голове у нее появилось много седых волос, но с именем-то этим она жила всю жизнь. Скорее всего дело тут в традиции давать девочкам необычные и красивые имена. Отсюда и Нгок Лан («жемчужная орхидея»), и имя ее старшей сестры — Ким Кук («золотая хризантема»), ну а «белоснежка» в тропиках — экзотичнее некуда.
Во Вьетнаме, как и у других народов, хранительница семейного очага — жена. Бывая в гостях у своих друзей и коллег, я не переставал удивляться мягкости и такту их супруг и дочерей, способных в нужный момент оказываться незаметными. Создавалось впечатление их полной безропотности, потакания мужчинам во всем. Так же вела себя и Бать Тует: не устраняясь от разговора, но и не оставляя хлопот по хозяйству, она, оставаясь всегда на втором плане, как раз и создавала ту атмосферу спокойствия и уверенности, которая располагала к непринужденному общению. Правда, Бинь шутя шепнул мне, что именно она в семье — «теневой генерал».
Современный уклад жизни стремится ослабить семейные узы, но здешней их прочности все равно позавидуешь. Бинь рассказал, что лет через пять после женитьбы он был направлен на работу секретарем уездного парткома в далекую и труднодоступную часть провинции Лайтяу, что у стыка границ Вьетнама, Китая и Лаоса. Такой категории служащих, как и военным, не принято брать с собой семьи: не прокормить на государственный паек. И это не считалось необычным. Шесть лет встречались только во время праздников или командировок. Бать Тует тянула семью.
Хотя народная память хранит имена женщин-генералов — героинь национально-освободительных восстаний древности и средневековья, домострой во вьетнамской семье все же существовал. В своде неписаных законов, по которым жили члены деревенской общины, решающая роль принадлежала мужчинам, в том числе и в вопросах развода. Но традиция защищает брачные узы, даже главе семьи расторгнуть брак было непросто. Общественное мнение требовало веских причин. Есть в этом списке из нескольких пунктов и такие общепонятные обстоятельства, как супружеская неверность, воровство и другие провинности жены, но стоят они на втором плане. Главное же — отсутствие детей, а за этим первым доводом следует «непочтительное отношение к родителям мужа».
Правда, это традиция, и жизненные ситуации, особенно в современной жизни, складываются по-разному. Но ни у Биня, ни у Бать Тует, несмотря на столь долгие и нелегкие годы жизни вдали друг от друга, как они уверяли, никогда не возникало мысли о разводе. «А как же дети? Ведь это главное», — говорили они, хотя, наверное, есть еще множество невидимых нитей, которые соединяли их судьбы.
В тот новогодний день хозяйка была на высоте, удивив гостей кулинарным талантом. Конечно, помогали и дочери, и муж. Праздничный стол отличается от повседневного, как живописное полотно мастера от черно-белой фотографии, и все домочадцы причастны к его приготовлению. Из поросенка, которого откармливали здесь же во дворе, получилось несколько блюд, в том числе ароматный «мьен сао» — рисовая лапша с кусками разного мяса, поджаренного в овощах, «кулао» — суп-ассорти, кипящий на столе в посудине, напоминающей самовар, «бань тинг» — ритуальный новогодний пирог из клейкого риса.
Но праздники кончаются, и наступает будничная жизнь, часть которой я и наблюдал, оказываясь невольным свидетелем, с балкона второго этажа...
... Нгок Лан, закончив утренний туалет, в тонкой и просторной белой пижаме вышла во двор, вымощенный кирпичной плиткой, и, присев на корточки, стала разжигать керосинку. Завтрак во Вьетнаме — дело серьезное. Здесь не ограничиваются чашкой кофе и парой бутербродов. Литровая пиала густой, острой, пряной лапши «фо» — надежный заряд на большую часть трудового дня. Рабочий день в государственных учреждениях начинается часа через три, а то и четыре после пробуждения людей, и они, пользуясь относительной утренней прохладой, успевают заняться домашними делами.
В разных концах двора засуетились люди из других семей, раздался визг проснувшихся малышей. Еще больше поседевшая Бать Тует вышла снимать с веревки белье. Во влажном ханойском воздухе оно сохнет долго, больше суток. А утюгами до недавнего времени пользоваться было как-то не принято. Благо, что в обычном вьетнамском обиходе нет ни простыней, ни наволочек, ни пододеяльников: их заменяет ночная пижама да циновка на жестком лежаке.
Скрипнула калитка — после утренней разминки вернулся сам Бинь. Он ушел на пенсию и стал заниматься общественной работой в районной организации старцев, или, выражаясь нашей терминологией, ветеранов. Каждое утро еще до рассвета он выходит на соседний сквер, который, как и другие зеленые уголки Ханоя, превращается в этот час в спортивную площадку. Утреннюю зарядку в том или ином виде делает большинство вьетнамцев. Кто-то бегает, кто-то отжимается, группами, в одиночку. Но интереснее всего наблюдать за стариками. Не такими, как Бинь, а совсем древними. Вот по скверу, опираясь на бамбуковую трость, ковыляет старец с редкой седой бородкой. Останавливается, ставит трость к дереву и начинает плавные, как в замедленной киносъемке, движения местной разновидности у-шу. Система упражнений унаследована от далеких предков, выполняется скрупулезно, добросовестно. Культ здоровья во Вьетнаме так же силен, как и культ семьи.
