Рабов свозили главным образом с гвинейского побережья Африки, протянувшегося от Сьерра-Леоне до устья реки Сенегал. Как раз негритянские племена этой зоны — баланте, биафада, фелупе, волоф, папель и другие — и стали фундаментом, на котором выстроилось современное этническое здание островов Зеленого Мыса.
Оседали на архипелаге и свободные африканские поселенцы, бежавшие от жестоких работорговцев на все еще пустынные острова. А что касается невольников, точнее невольниц, то белые колонисты далеко не всегда переправляли их за океан, они охотно оставляли их у себя служанками, и в конце концов смешанные браки — если только их можно назвать «браками»! — стали здесь заурядным явлением. Настолько заурядным, что в 1620 году король Португалии, озабоченный «чистотой» белой расы, издал особый запретительный указ на этот счет.
Ныне из 270 тысяч островитян примерно две трети — мулаты, треть — негры. Белых совсем немного — около тысячи человек. Пять веков смешения рас и народностей оставили поразительное «наследство»: какого-нибудь хоть мало-мальски обобщенного «типа» зеленомысцев на островах Зеленого Мыса... не существует. Здесь можно встретить светлокожих людей с густой шапкой курчавых волос, смуглых — со светлыми глазами и даже совсем шоколадно-коричневых, но с русой курчавой шевелюрой. О чем и писал поэт Мануэл Лопес: «Всех оттенков кожа у зеленомысского народа, и не по всем ли морям он скиталец!»
Как всегда бывает с удобными стратегическими пунктами, архипелаг Сантьягу не раз служил приманкой для многих морских держав. В конце XVI века сэр Фрэнсис Дрейк атаковал столицу Рибейра-Гранди и опустошил ее. Пушки форта не помогли и в 1724 году, когда столицу еще раз разрушили французы. Португальцы извлекли урок из сего печального опыта и наконец перенесли резиденцию колониальных властей в хорошо защищенную бухту Порту-Прая. Прая и ныне главный город архипелага. Зубчатая крепостная стена древнего бастиона по сей день возвышается над торами в пяти километрах от столицы республики, а вот от Рибейра-Гранди — старейшего колониального города Европы, — кроме названия, не осталось уже ничего: разве только развалины базальтового фундамента церкви, среди которых дикие козы щиплют скудную травку.
В 1876 году рабство на островах отменили, и, казалось бы, колонии, лишенной какой бы то ни было экономики, ничто не мешало захиреть. И снова выручил «черный» рынок, на этот раз... торговля углем. Пароходы, останавливавшиеся у островов, требовали бункеровки, и португальцы нашли выход из положения: стали закупать уголь у Англии и импортировать его из Бристоля и Ливерпуля. Только это торговое равновесие длилось недолго. Суэцкий канал отбирал все большую часть грузопотоков, развивалось судоходство, уголь как топливо мало-помалу сдавал позиции, и к середине нашего столетия острова Зеленого Мыса превратились в заброшенный, никому — даже метрополии — не нужный уголок Земли. Жизнь словно замерла на мертвой точке, менялся лишь статус: в 1951 году колонию переименовали в «заморскую провинцию», а еще через десять лет зеленомысцы вдруг обнаружили, что теперь они могут именоваться — без особого явно проку — португальскими гражданами, поскольку острова стали «автономной провинцией».
И лишь глубоко под застывшей коркой безвременья, скрываясь от глаз властей и ушей политической полиции ПИДЕ, зрели освободительные силы. Но вышли из подполья они только в дни революции 25 апреля 1974 года. А еще четырнадцать месяцев спустя — 5 июля 1975 года — ПАИГК (1 Африканская партия независимости Гвинеи-Бисау и Островов Зеленого Мыса.) смогла провозгласить независимость островов и объявила их республикой. Впервые в истории архипелага зеленомысцы получили реальную свободу и увидели впереди ясные цели: партия обнародовала программу прогрессивного социального, экономического и культурного развития. Одним из первых шагов была ликвидация детской неграмотности: новое правительство сделало посещение школы обязательным.
Но осталось великое множество иных проблем, среди экономических едва ли не самая главная — нехватка воды. Впрочем, это давно уже не просто экономическая проблема, а острейший вопрос жизни и смерти. Если идут дожди — будет урожай, нет дождей — на страну обрушивается проклятие засухи. Многие зеленомысцы до сих пор помнят страшный голод 1935 года, истребивший двадцать с лишним тысяч жителей — седьмую часть тогдашнего населения островов. Тяжелые безводные времена переживает республика и сейчас.
...Благословенны те деревушки, что лежат на побережье океана близ устья какой-нибудь речки или ручейка. Таково, например, Рибейра-Гранди на острове Сан-тьягу — селение, возникшее на месте стародавней столицы. Здесь растут кокосовые пальмы, манго и тамаринды. Жители возделывают сахарный тростник, бананы, маниоку, маис. Лодки рыбаков каждый день приходят с сетями, полными рыбы. Но чем выше в горы, тем труднее существование островитян. Крошечные горные селеньица — порой из трех-четырех домов — лишены воды напрочь. И трижды в день женщины и девушки с сорокалитровыми канистрами отправляются за драгоценной влагой к источнику, удаленному иногда на десяток-полтора километров. Наполненные канистры они, возвращаясь, несут на головах: идут по горным тропинкам, шаг за шагом, изо дня в день, из века в век. И главная мысль не о тяжести, главная — «не расплескать!». Так уж повелось на островах с давних пор: женщина в доме заботится о воде.
Именно нехватка воды мешает развитию на архипелаге туризма, доходы от которого могли бы стать важным вкладом в экономику республики. Турист с континента тратит — подсчитано — 800 литров свежей пресной воды ежедневно. А это больше, чем потребляет в сутки приученная к экономии влаги зеленомысская деревня из ста жителей, которые держат еще и скот!
Где ж ее взять — столько туристской воды?!
Сан-Висенти
Ты родился на земле, творящей силу и терпенье; на земле, дарящей голод тебе в пору засух тяжких, боль, дабы, ее изведав, стал ты человечней.
(Мануэл Лопес)
Сан-Висенти — седьмой по величине остров архипелага, но далеко не последний по значению: на нем расположен крупнейший порт республики — Минделу. В городе — 50 тысяч жителей, что по масштабам островов Зеленого Мыса большая величина. Здесь есть высшие учебные заведения — лицеи, наконец, есть единственный на островах комфортабельный отель, где в номерах — роскошь из роскоши — свежая пресная вода и душ!
На Сан-Висенти и живет мой знакомый Мануэл Варела Невеш. Мы познакомились с ним на XVIII съезде ВЛКСМ, куда Невеш приехал в составе делегации зеленомысской молодежи.
Мануэл — кареглазый и шоколаднолицый, с черными курчавыми волосами, невысокого роста и крепкого сложения. Словом, типичный зеленомысец, если только на время позабыть, что «типичных» зеленомысцев не бывает. Невеш молод, но в свои двадцать три года он достиг серьезных постов. В ПАИГК Мануэл — ответственный за работу среди молодежи района Сан-Висенти, а в организации Африканская молодежь Амилкара Кабрала (ЖААК) он член Комиссии по островам Зеленого Мыса.
— Увы, образование у меня только среднее, — улыбнулся Мануэл, когда мы с ним разговорились. — Я поступил в лицей в Минделу, но вскоре прервал учебу: времени не хватало — силы нужно было отдать партии. Так что, если хотите, я «вечный студент».
Вечный студент революционной борьбы — это прозвучало несколько высокопарно, но рисовки в словах Невеша я не почувствовал.
— Партийную работу я начал в подполье: писал воззвания, расклеивал листовки, — но тогда приходилось все время быть начеку: малейший промах — и попадешь в лапы ПИДЕ. А на следующий же день после свержения фашизма ПАИГК послала меня пропагандировать революцию среди молодежи. Дел навалилось сразу множество. Хотя ЖААК — организация единая и для Гвинеи-Бисау, и для Островов, но в Бисау она начала действовать намного раньше, чем у нас, к тому же условия жизни и работы в двух странах разные, так что местную организацию пришлось создавать в общем-то «с нуля». Учтите еще наше «великое» колониальное наследство: экономика абсолютно не развита, молодежь развращена и стремится убежать за границу — в Португалию или Голландию — как принято считать, «любимую страну молодых». Но каких молодых, вы понимаете?..
О масштабах эмиграции зеленомысцев я знал еще до разговора с Невешем. В последние десятилетия португальского владычества жизнь на архипелаге стала столь сурова, что единственным выходом для многих островитян стало бегство из страны. Нанимались стюардами и матросами на иностранные суда, потом находили работу в далеких портовых городах. В Италии зеленомысцы — в основном прислуга, во Франции и Западной Германии они слывут отличными каменщиками. Крупнейшая их колония — около 300 тысяч человек — в США, в Род-Айленде и Калифорнии, по 50 тысяч — в Бразилии и Сенегале; еще сколько-то наберется в европейских странах. Вот и получается, что эмигрантов-зеленомысцев существенно больше, чем живущих на архипелаге. Те, кто нашел приличную работу за морем, шлют деньги родственникам на родину, и это становится немаловажной помощью всей стране в целом.
