тебя осталось больше пары месяцев до того, как приют выставит тебя на улицу. Сохрани эти монеты: каждый медяк будет на счету, когда ты останешься одна.
Это были ужасно трогательные слова, исходящие от человека, которого я большую часть времени едва могла выносить.
— Спасибо, — пробормотала я, смущенная его внезапной щедростью. Бледнокожий маг печально улыбнулся.
— Иди домой, Кэтрин, — посоветовал он. — Попробуй стать торговкой или кем-то ещё, вместо того чтобы ввязываться в неприятности. Ты ведь знаешь: есть причина, по которой люди не задерживаются на Арене.
Он потянулся за бутылкой, вытащил пробку и, отвернувшись от меня, сделал большой глоток. Я поспешила убраться из его комнаты, а потом и со склада: чем меньше времени я проведу здесь, тем лучше. Кроме того, приближался вечерний колокол, и мне пора было заняться своей настоящей работой.
Я находилась в районе Лэйксайда, идти отсюда до «Крысиного Гнезда» [8] было недалеко.
В дневном свете этот квартал выглядел еще хуже, чем ночью: не хватало теней, скрывающих грязь и нищету. Кривые и тесные улочки этого места не стоило и сравнивать с широкими мощёными бульварами Фаэрвэя, района для горожан, живущих в достатке. Впрочем, Лэйксайд считался свалкой даже когда Лауэр был столицей Королевства Кэллоу, а не только центром одной из губерний Империи Ужаса. Ну, так мне говорили: все же Завоевание случилось больше двух десятков лет назад, еще до моего рождения; и я была вынуждена принимать такие факты на веру. Хотя я подозревала, что сейчас все было куда хуже, чем раньше. В Гильдии, пошедшие под руку губернатора Мазуса, текла река золотых монет, но простой люд чувствовал всю тяжесть постоянно растущих налогов: старые заброшенные склады были полны горожан, превратившихся в бродяг после того, как их дома и лавки были конфискованы из-за просроченных выплат.
— «Если Мазус не уберёт руку с горла частных лавочников, весь город превратится в Лэйксайд», — подумала я, на цыпочках огибая небольшую, но грязную лужицу. Мои ботинки были слишком старыми для купания в ней; они могли и не пережить очередной чистки. К тому же, Харрион не позволил бы мне работать за барной стойкой, если бы я регулярно пачкала полы в его заведении. Он и мои поединки на Арене не особо одобрял – отправлял домой сразу, стоило ему обнаружить синяки на видном месте. Надеюсь, я успею ополоснуться в подсобке до того, как он заметит кровь у меня на лице: в конце месяца «Крысиное Гнездо» обычно пустовало, и Харрион подремывал в комнате наверху вместо того, чтобы следить за постояльцами. Я нахмурилась, поняв, что в этом случае моей единственной компанией станет Лейран — сын Харриона. Он был на несколько лет старше меня и искренне считал себя самым привлекательным мужчиной после Сиятельного Принца. Любил побездельничать, тратя больше времени на болтовню с посетителями, чем на продажу им выпивки — особенно, когда в «Крысиное Гнездо» случайно заглядывала красивая женщина. Этот тупица был совершенно безобиден, но я подозревала, что, унаследовав таверну, Лейран уничтожит дело отца всего за пару декад.
Я срезала путь по задворкам дома Тома Таннера, выигрывая немного времени, чтобы успеть смыть с себя пот и слегка расслабиться после проведенного поединка. У меня не было ключа от задней двери таверны, но она, по счастью, была не заперта. Я вытерла подошвы ботинок об изгвазданный половик, который, как я подозревала, спёрли у торгаша на пристани, швырнула свою сумку на пол и направилась к ковшу с чистой водой, стоящему на угловом столике. Неясный шум голосов, заглушённый громким пением менестреля, доносящимся из-за двери в общий зал, говорил мне о том, что в таверну уже прибыли посетители. Я раздражённо передернула плечами, когда певичка сыграла особо фальшивую ноту, намочила в ковше старое полотенце и тщательно протерла свое лицо. Взглянув в висящее на стене начищенное медное блюдо, чтобы убедиться в отсутствии следов крови на лице, я тихо выругалась, осознав, что ранку на моей губе, в отличие от синяка под глазом, не исцеляли. Смуглый подросток, взирающий на меня с медной поверхности, выглядел так, будто ему задали хорошенькую трёпку.
Я никогда не входила в число считавшихся миловидными девушек — твердый подбородок и угловатые скулы заставляли мое лицо выглядеть чересчур квадратным — но сейчас, с влажными от пота, слипшимися на макушке волосами, я и вовсе смотрелась, как мокрый воробей-беспризорник. Несколько прядок выбилось из высокого хвоста, в который я укладывала волосы, так что я расстегнула деревянную заколку, сохраняющую остатки моей так называемой прически, и сунула ее в карман. Мокрое полотенце приятно холодило кожу, и я протёрла им свои шею и ключицы, чтобы хоть немного освежиться. Шерстяная рубашка, которую я надевала на Арену, была запятнана кровью, поэтому я сняла её и сунула в сумку, натянув вместо неё свою последнюю приличную одежду: ситцевую кофточку лазурного цвета с вышитой на груди эмблемой лаурского приюта Трагически осиротевших девочек. Мне следовало быть осторожной и не пролить на неё пиво ненароком: стирка в приюте планировалась только через пару дней, а Наставница проверяла одежду каждое утро.
Запихнув сумку с грязными вещами в угол, я толкнула дверь и вступила в главное помещение «Крысиного Гнезда». Здесь не было ничего приятного взгляду посетителя, как и следовало из названия таверны: стены, обитые скрипящими досками, бывшими частью обшивки старых кораблей, и земляной пол с грязными лужами в тех местах, куда пиво проливали слишком часто. В центре общего зала располагалась костровая яма с каменными краями, окружённая столиками, за которыми с полдюжины посетителей развлекали себя выпивкой и болтовней. К человеческой расе из них относились лишь двое. Прочие – трое орков в легионерских доспехах — сидели за одним столом с желтоглазой гоблиншей, щеголявшей офицерскими нашивками на плечах. Ну, я так думала, что это была гоблин-женщина: сложно было определить пол из-за глубоких морщин, покрывавших её зелёную кожу. Лицезрение трёх здоровенных орков, возвышавшихся, по меньшей мере, на три фута [9] над тощей гоблиншей, но ловящих каждое её слово, вызвало у меня лёгкую улыбку. Впрочем, моё внимание почти сразу же переключилось на менестреля, стоило ей начать новую песню:
Ножку вверх и ножку вниз:
Был растоптан в Кэллоу принц.
Нам не важна высота ваших стен –
Все они рухнут в огне перемен...
От стола, за которым выпивали легионеры, донеслись одобрительные возгласы. Похоже, этим вечером Эллерна подбирала репертуар в соответствии со вкусом большей части аудитории. «Песнь Легиона» была не самым популярным мотивчиком в
