class="p1">В отдалении послышался шорох. Я прервал беседу и принялся вслушиваться. Шорох повторился. Вскоре из-за угла показалась девичья фигурка, в том же одеянии, что у других служителей культа.
Девчонка приблизилась ко мне, приложив палец к губам, тем самым давая понять, что она здесь тайком, и шум поднимать не следует. Ей было лет семнадцать, наверное. Девчонка была худосочной — не кормили ее по месту службы, что ли? — и с огромными, широко раскрытыми глазами на круглом лице.
— Не бойся меня, — прошептала она.
— Я и не боюсь, — отвечал я, просовывая губы сквозь золотые прутья.
— Как тебя зовут?
— Андрей.
— А меня зовут Улайя.
— Не знаешь, когда здесь обед, Улайя?
— Я принесу тебе обед, когда все уйдут, — зашептала девчонка. — А вечером, если получится, принесу ужин. Не бойся, Андрей, здесь хорошо кормят.
— По тебе не скажешь, — засмеялся я.
— Это диета такая, — промолвила Улайя, застеснявшись. — Не смотри, что я худая, я очень выносливая.
— Чем ты занимаешься в храме?
— Прислуживаю: готовлю пищу, мою полы, делаю гостям минет.
— Что? Минет?! Заставлять семнадцатилетнюю девонку делать гостям минет?!
В исступлении я затряс золотые прутья клетки, пытаясь выдернуть их из пазов. Но пазов не было: клетка была цельнометаллической.
— Не расстраивайся за меня, Андрей. Я уже привыкла. Мне это даже нравится. Тем более что на самом деле мне не семнадцать лет, а восемнадцать. Я сбавила себе возраст, чтобы выглядеть помоложе. Служители солнечного бога любят молоденьких девчонок.
— Правда? — спросил я, обмякая.
— Конечно. Если хочешь, я и тебе сделаю минет. Просунь свой член между прутьями, и ты увидишь, как ловко у меня получается.
— Нет, — выкрикнул я. — Только не это! Я хочу сказать, не в этот раз. Может, в следующий.
— Хорошо, — кивнула Улайя. — Я стану приносить тебе еду и делать минет.
— А нельзя ли выпустить меня отсюда? Я имею в виду, на свободу. А еще лучше, если ты приведешь сюда моих друзей и устроишь нам экскурсию к солнечной дуге. Мы так хотим на него посмотреть вблизи. Когда я говорю «всех», то подразумеваю также мое говорящее животное. Ты знаешь, куда отвели животное, Улайя?
— Андрей, с твоим говорящим животным беседует сейчас сам Урумбо, Верховный жрец нашего храма. Меня туда не пустят.
— А экскурсия? Ты сможешь провести нас к солнечной дуге — к тому месту, откуда она выходит? Это очень важно, Улайя. Скажу тебе по секрету, от этого зависит спасение нашей вселенной.
— Не знаю, Андрей. Спасти вселенную гораздо сложнее, чем сделать минет. Но я попробую, — шепнула девчонка и скрылась в полумраке.
Я остался один. Все мои мысли были о том, что говорит сейчас Пегий на допросе у Верховного жреца. Если Пегий расколется, нам несдобровать — не только нам, но и всему человечеству.
Иван Платонович Озерецкий, на следующий день
— Ты хотел что-то мне сообщить? — вопросил Великий Инка.
Иван Платонович кивнул.
— Я хотел узнать о судьбе моего товарища князя Андрея. Он арестован и находится в тюрьме по подозрению в совершении неизвестного мне преступления.
— В храмовой тюрьме, — уточнил Великий инка. — В дворцовой или храмовой тюрьме, большая разница.
— Разве Великий инка не может повлиять на то, что происходит на территории его империи? — поинтересовался Иван Платонович, надеясь пробудить в Атауальпе чувство высокомерия.
— Храмовая территория принадлежит Урубо, — со вздохом ответил Атауальпа. — Андрей был арестован храмовыми слугами, поэтому и помещен в храмовую тюрьму. Мне даже не доложили о причине ареста, я вынужден был прибегнуть к услугам шпионов, чтобы узнать.
— Андрей не мог сделать что-то, что противоречит законам империи.
— Колдовство нарушает наши законы.
— Князь Андрей не колдун!
— В таком случае что это за животное, вместе с которым Андрея арестовали? — спросил Атауальпа. — Мне доложили, что похоже на гуанако, но передвигается на задних ногах. При этом разговаривает на неизвестном языке. Андрей с ним беседовал. Если так, то Урубо имеет все основания казнить Андрея за колдовство. В империи инков запрещено разговаривать с непонятными животными.
— Если язык, на котором разговаривает животное, неизвестен, тогда откуда известно, что животное разговаривает на каком-то языке? Логично предположить, что это всего лишь способ самовыражения. Птицы кричат, хищники рычат, домашние животные блеют. Многие животные издают определенные звуки, но не каждый звук есть членораздельная речь.
Это был заранее заготовленный аргумент.
Казалось, Атауальпа задумался.
— И я не уверен, — продолжал Иван Платонович, — что Верховный жрец способен это понять.
Атауальпа оживился.
— Жрецы понимают далеко не все, что доступно истинным сведущим вроде меня.
— Еще бы, — поддакнул Иван Платонович. — Они считают любое неизвестное им животное колдовским. Но это неправда!
— Все-таки, что это было за животное, которое арестовали вместе с Андреем?
— Я не знаю, — бесстрастно соврал Иван Платонович. — Однако, нахождение неизвестного животного рядом с Андреем не является поводом для ареста.
— Но ведь животное говорящее, — напомнил Великий инка.
— Даже в том случае, если животное говорящее, — стоял на своем Иван Платонович, которому по роду своей деятельности в Петербурге приходилось обламывать и не таких неуступчивых господ. — Представьте, что к вам подошло неизвестное вам животное и попросило немного листьев коки. Разве это повод для вашего ареста? Что с того, что животное с вами заговорило? Тем более в уединенном месте, где других людей, кроме вас, попросту не было. Вы-то в чем провинились, скажите на милость?
— Андрей арестован храмовыми служителями, — задумчиво произнес Атауальпа.
— Тем более. Князь Андрей имеет перед вами неоценимые заслуги. Разве не под его руководством была одержана славная победа над испанскими конкистадорами? И вот теперь, в самый ответственный момент, когда другой наш товарищ, граф Григорий Орловский, вынужден уйти в новую экспедицию против конкистадоров, Андрея арестовывают по надуманному предлогу. По-моему, это вызов.
— Вызов? Кому? — удивился Великий инка.
— Вам, разумеется. И всей инкской империи, которая угрожает безжалостный враг. В момент, когда нации следует объединиться перед лицом опасности, Верховный жрец Урумбо позволяет себе мелкие интриги, арестовывая ваше доверенное лицо. В конце концов, это непозволительно! Это непатриотично! Это преступно!
— Что же делать, Иван Платонович? — спросил Атауальпа обеспокоенно.
— Действовать.
— Но каким образом?
Иван Платонович непроизвольно оглянулся, потом наклонился поближе к Великому инке и произнес:
— Самым решительным. Ясно, что Верховный вождь замыслил переворот. Он дожидается, когда империя инков ослабнет в результате испанского вторжения, после чего свергнет Великого инку и захватит власть в стране.
Атауальпа дернулся, как от удара электрическим током.
— А кто же тогда станет Великим инком?
— Сам Урумбо и станет. Он провозгласит себя одновременно Верховным жрецом и Великим инкой. Если, конечно, мы не помешаем и не
