Поздравляю со смертью - Маргарита Малинина

— Я не понимаю, ты издеваешься? — вот тут я разозлилась всерьез. — Как можно шутить такими вещами?

— Нет, я не шучу. Ситуации бывают разные. Но если у родителей мотива нет, остановимся на этих троих. Тем более они связаны друг с другом, это упрощает задачу.

— Как именно?

— А ты не перебивай, а слушай. Ты говоришь Наталье, якобы у тебя есть какая-то жесткая улика против убийцы. Возможно, папаша убитой тебе что-то сообщил, раз он для тебя вне подозрений, а они все трое знают, что ты с ним совместно ведешь расследование. А лучше сделать так, что только ты до чего-то догадалась. То есть можно оставить отца, будто он что-то сказал тебе, но только для тебя это имеет значение, а для него нет, понимаешь?

— Да, я прекрасно понимаю. Ты хочешь меня сделать подсадной уткой!

— Поэтому я и сказал, что тебе нужна страховка, — не стал он спорить. — Бэк-ап, как у американских копов. Вот я буду твоим бэк-ап.

Я вздохнула. План мне категорически не нравился. Но другого все равно не было.

— Окей, я придумаю и доложу Наташке. Что дальше?

— Дальше ты ей велишь рассказать обо всем Глебу. Мимоходом. Как и в прошлый раз. Ты так ей и скажешь, что хочешь вывести преступника на чистую воду.

— А если она не согласится в этом участвовать?

— Ей и не нужно участвовать.

— Она не поверит, что Глеб может быть причастен. Она думает, что это Сафронов.

— Ну так и ты не уверена полностью, верно? Вот так ей и скажешь. Вам же интересно знать, кто прикончил ваших подружек? Если их кто-то прикончил, конечно.

— Ну ты ведь считаешь, что их убила порча на смерть, нарисованная на открытке…

— Не важно, что я считаю. Ты же видела труп Аллы, который кто-то прятал. И это было после твоего общения с Натальей, когда ты сказала про улику. Вот мы и узнаем, кто подчищает эти улики. Девяносто пять процентов за то, что это делает убийца. Но, может, у кого-то другого тоже имеются мотивы это делать.

— Ладно, убедил, — вздохнула я. Тут мой телефон издал позывные. Сообщение от Федора. «Есть новости».

Я встала с кресла, но у меня закружилась голова — так сильно, что пришлось сесть обратно.

— Что с тобой?

— Не знаю. — Я хотела спросить, не подсыпал ли он мне чего-то, но тут же прикусила язык. Я со своей паранойей останусь без друзей и без ухажеров. Если бы он сам что-то подсыпал, он бы сейчас не спрашивал, что со мной, ведь он бы как раз владел нужной информацией. — Слабость, голова кружится.

— Травяной чай снижает давление, — покраснев, сообщил Жан, видимо, чувствуя свою вину. — Я его всегда пью, у меня гипертония. Я тебе кофе заварю.

Он уже встал, но я отказалась, жестом возвращая его на место.

— Не парься. У меня все в порядке с давлением. Это просто недосып.

— Хочешь — отоспись у меня! — с воодушевлением ИГИЛовца накануне теракта предложил парень.

— Нет, поеду домой.

— Давай отвезу.

— Нет, мне надо по пути заехать в одно место.

— Ну как знаешь. Если надумаешь, — уже на пороге предостерег Жан, — ну, с этим планом, обязательно звони, одна не ходи никуда! Расследование не стоит твоей жизни, верно?

— Поняла, не глупая.

На такси было бы проще, но пробки отпугивали от передвижения по земле, поэтому я спустилась в метро. И снова я запуталась в направлении, уехав сперва не туда. Что же это такое со мной творится… Причем, памятуя о своем прошлом опыте, я специально прочитала табличку на стене за рельсами, где всегда пишут следующие станции. И мне почему-то показалось, что мне нужно именно в эту сторону. Дурдом… Короче, поездка заняла чуть больше времени, чем я рассчитывала, но все равно куда меньше, чем заняла бы, отправься я на такси.

Федор находился в торговом зале, отдавал распоряжения какому-то парню. Давешняя женщина — продавец иконок для автомобилей — стояла рядом с ним, держа в руках увесистую емкость, накрытую полотенцем. Что у них тут происходит?

— А, Инесса, — заметил меня Федор Алексеевич, — ты приехала?

Я кивнула, подходя к ним. Он на весу подписал какие-то бумаги, подложив под них черную папку, а женщина откинула полотенце.

— Федор Алексеевич, я вам испекла печенье с изюмом, как вы любите! Вам отнести в комнату?

— Да, спасибо, я сам отнесу. Давайте.

Федор перехватил у нее пластиковый контейнер и, увидев меня в одном шаге, передал мне.

— Отнеси в мою комнату, там открыто. И чайник поставь.

«Слушаюсь!» — хотелось мне стать по стойке смирно и выкрикнуть, но его подчиненные бы этого не поняли.

— Горячо, — с удивлением констатировала я.

Женщина поправила полотенце на контейнере, мешая мне пройти.

— Я только что из дома, принесла горяченькое! — пояснила она. — Живу тут поблизости. Я Дарья. А вы Инесса, да?

Я кивнула, снова оглядев женщину с головы до ног. На любителя амулетов она не походила, это я уже заметила раньше, но вот на любителя выпечки она походила еще меньше. Почему-то женщины, потчующие коллег и начальника выпечкой собственного приготовления, рисовались в моей голове пухленькими, невысокими и улыбающимися, похожими на свои сдобные булочки. Дарья же была полной противоположностью. Худощавая, высокая, строгая, волосы опять же собраны в пучок. Хоть она и улыбалась мне, в ней чувствовалось внутреннее напряжение.

— У вас очень красивый цвет волос, — сделала она мне комплимент. — Давно на такой заглядываюсь, но боюсь, что мне не пойдет.

— А вы попробуйте, без этого не узнаете, — посоветовала я. — Еще недавно я была фанатичной брюнеткой и не верила, что когда-нибудь поменяю цвет.

— Серьезно? — удивилась она и отчего-то нахмурилась.

Продолжать разговор мне было некогда и неохота: я устала уже держать два килограмма горячего печенья в вытянутых руках, поэтому, кивнув ей еще раз, быстро пошагала в коридор, а оттуда — к нужной двери. Хорошо, что ее оставили приоткрытой, иначе бы у меня возникла проблема. А так я очень легко открыла ее ногой и вошла внутрь. Чайник так и стоял на подносе в углу стола, все как и всегда. Он был полон, и я просто нажала на кнопку. Интересно, что за новости у Федора?

Через пару минут появился он сам, чтобы ими поделиться.

— Ты была права, — с порога начал он и сел напротив. — Сафронов не наш убийца.

Чайник щелкнул, но ни один из нас не пошевелился.

— Почему?

— Его освободили вчера вечером.

— О, я