— Точно. — Невил хлопнул по столешнице. — Ты права. Слово «принял» здесь соответствует откату каретки.
Он повернулся к Бингу:
— Спиши эту картинку с диска, перестрой и выведи на экран и на принтер.
— Без особых усилий. — Невил встал, потянулся, а Бинг сменил его у клавиатуры.
Через несколько минут Бинг вздохнул.
— Наверное, так сойдет, — проговорил он, нажимая клавишу «Enter». Экран погас, а потом на нем высветилась следующая картина:
«перехожу на прием»
Бинг встал и отошел в сторону.
— Джентльмены, — проговорил Невил, вновь садясь к пульту, — с учетом точности данных я объявляю эту фигуру кругом.
— Тридцать девять на тридцать девять пикселей, — заключил Колин, закончив подсчет.
Невил оглянулся:
— Значит, все в порядке. Теперь посмотрим, что они еще припасли для нас. — Он ввел «принял» и «перехожу на прием».
На мониторе появилось новое нагромождение точек и тире, перемежаемое возвратами каретки, а принтер застрочил как пулемет, выплевывая на пол постоянно подраставшую груду бумаги.
— Наверное, более тонкий растр. — Невил повернулся к Бингу.
— Да?
— Да. — Он отстучал «перехожу на прием» на клавиатуре. — Я переключу дисплей с текста на графический режим.
Бинг принялся вводить изменения, и Невил сказал:
— Можно заодно отключить и принтер. Незачем понапрасну тратить бумагу. Спасем хотя бы одно дерево.
Бинг кивнул. И спустя примерно минуту возвестил:
— Готово. Вывожу на дисплей с диска!
Он театральным жестом нажал кнопку, и на мониторе появился новый круг, на сей раз более точный. Внизу экрана показались слова «перехожу на прием». Круг теперь казался идеальным, и Бинг снова уступил место в кресле Невилу.
— Мне всегда казалось, что окружность наполнена каким-то мистическим смыслом, — поделилась Катя.
Колин кивнул. Он ощущал примерно то же самое.
— Я бы сказал, — проговорил он, разглядывая воцарившееся на экране совершенство, — что на сей раз мы имеем дело с растром 2197 на 2197. То есть 1000 на 1000 при основании 13.
— Возможно, — согласился Бинг, разглядывая экран. — В любом случае, что-то вроде того.
— Превосходно, — кивнул Невил. — Поехали дальше!
Он набрал «принял» и «перехожу на прием».
Поток растровых изображений побежал по экрану быстрее, чем мог уловить глаз. Они как будто бы представляли собой последовательность окружностей: сперва растущих, а потом ставших уменьшаться до нуля и закончившихся обычным «перехожу на прием».
Бинг снова сменил Невила у клавиатуры. Списав с диска последовательность изображений, он воспроизвел их по очереди, создав тем самым впечатление круга — сперва приближавшегося, а потом отступавшего.
— Какие будут предположения? — спросил Невил.
— Да, — через несколько секунд сказала Катя по-русски, — похоже на изображение сферы.
— Возражать не стану. — Невил посмотрел на Бинга и Колина. — А вы согласны?
— Да.
— Без сомнений.
— Хорошо, — кивнул Невил, вводя «возврат каретки, прием».
По экрану пробежал новый поток растровых изображений круга. Одно следовало за другим, и Колину уже казалось, что они никогда не остановятся. После минутной бешеной пляски изображений Бинг по безмолвному общему соглашению снова сменил Невила за клавиатурой.
Когда передача наконец завершилась, у Колина голова уже шла кругом. Он сел. Невил и Катя тоже.
— На сей раз, — торжественно объявил Бинг, — на обработку изображения уйдет много больше времени.
* * *
Более чем через час, уже поздно ночью, Бинг распрямился за клавиатурой и потянулся.
— Это растр растровых изображений, — проговорил он усталым голосом. — Последовательность сфер. — Отослав «перехожу на прием», он перешел к демонстрации. — Вот, видите: сфера за сферой.
После завершения демонстрации, Невил сказал:
— Последовательность сфер — от маленьких к большим и обратно. Интересно, что она означает?
— Может быть, она связана со временем, — предположила Катя. — Кино. Сфера приближается и удаляется.
— Но зачем им это? — удивился Невил. — Что они пытаются этим…
Бинг охнул.
Невил повернулся к нему:
— Что?
— Здесь нет никакой эволюции во времени, — прошептал Бинг. — Я совершенно уверен в том, что это…
Теперь охнула и Катя.
— Ты прав, Бинг, — проговорила она столь же тихо. — Это единственное объяснение.
Невил посмотрел на монитор, в середине которого застыла точка, а внизу торчал знак вопроса и слова «перехожу на прием».
— Боже мой! — сказал он шепотом, но чуть громче. — Я допускал такую возможность, но не мог поверить в нее.
— Что? — спросил Колин, и громкий голос его прокатился в тишине лаборатории. — Что здесь происходит?
— Речь идет не об эволюции процесса во времени, — повторил Бинг. — Это изображение четырехмерной сферы.
Колин немедленно оценил справедливость этого утверждения и понял, что готов был сам озвучить ту же мысль, если бы она не была столь неприятной. Она означала, что они общаются с существами из мира с четырьмя пространственными измерениями, с другой вселенной. А отсюда следовало, что Мегавселенная была реальностью, а не безумной теорией зарвавшегося теоретика. И это, в свою очередь, означало, что антропный принцип становится спорным. Мы не обязательно находимся в лейбницевском, лучшем из всех миров и даже не в лучшей из возможных вселенных.
Ошеломленный, он ощутил, как слуха его коснулись звуки речи.
— Минимум четыре пространственных и одно временное измерение, — проговорил Бинг полным трепета голосом. — Другая карманная вселенная. Зюскинд был прав. — Он неторопливо тряхнул головой, словно освобождаясь от остатков скепсиса. — Это несомненным образом объясняет точность получаемых нами данных.
Он встал. Встали все. С точки зрения Колина — из чувства глубокого почтения.
Невил указал на знак вопроса внизу экрана:
— Теперь наша очередь.
Он потер подбородок.
— Должно быть, они спрашивают нас о размерности пространства в нашей Вселенной. — Он обвел взглядом всех присутствующих. — Согласны?
Других объяснений не нашлось.
— Я могу взять с диска их трехмерную сферу и отослать ее обратно, — заявил Бинг, — на это уйдет всего минута.
— Великолепно! — воскликнул Невил.
Бинг сел, перевел на прием клавиатуру и занялся программированием. Его энергия контрастировала с общим духом счастливой усталости. Примерно через минуту он взглянул через плечо на Невила:
— Ну, жду твоего слова.
— Действуй! — улыбнулся Невил.
Бинг с преувеличенным пылом нажал клавишу «Enter».
По экрану вновь пробежала вереница растрированных кругов, на сей раз зеленых, соответствовавших переданному, а не принятому потоку данных, закончившаяся стандартным «перехожу на прием».
— Мяч на их стороне, — сказал Бинг.
Невил кивнул.
Четверка в молчании вглядывалась в экран монитора.
Ждать пришлось две длинных-длинных минуты. А затем по экрану пробежала строка, и внизу высветилось:
задержка вуф 200
— О, нет, только не это! — возопил Бинг. — Целых полтора часа ожидания. О чем они собираются так долго думать?
— Мне тоже не хотелось бы ждать так долго. — Катя потерла глаза и зевнула.
— Опять у меня возникает такое впечатление, — проговорил Невил, глаза которого словно прилипли к строчке на экране, — что мы задали им задачу, над которой необходимо как следует поразмыслить.
— Неплохо бы и в самом деле вздремнуть, — пробормотал Бинг. — Жаль, что я не принес сюда свой спальный мешок.
Колин посмотрел на часы:
— Скоро рассвет.
— Пусть меня высекут! — Бинг зевнул. — Предел есть и у адреналина.
— Ну раз вы все сговорились… — Невил сумел подавить зевок. — Я тоже не готовился к такому марафону. Но у меня есть предложение получше. Почему бы нам не сходить к Тому на предмет раннего завтрака? Время у нас есть. Много времени.
Бинг и Катя выразили одобрение и направились к двери, однако Колин возразил:
— Я, пожалуй, останусь здесь и обдумаю ситуацию.
Бинг внимательно посмотрел на коллегу:
— И какой кофе тебе принести?
Колин усмехнулся:
— Пожалуйста, черный. Заранее благодарен.
Колин проводил остальных до двери, а потом вернулся к пульту компьютера. Есть ему хотелось не меньше чем остальным, однако время требовалось ему в большей степени — время, чтобы приспособиться к идее Мегавселенной и попытаться встроить ее в свою систему верований. Теперь он более всего нуждался в проверке на прочность своей веры, когда рухнул один из поддерживавших ее столпов — антропный принцип.
