опять случилось?
– Ты пострадал…
Опять двадцать пять, четырежды четыре и восемь на восемь! Ну вот что ты будешь делать с этим ребёнком? Ей что, нравится чувствовать себя виноватой?
– Так, стоп. Почему я пострадал? Потому что сражался с тем, что не хотело становиться обедом. При чём здесь ты?
– Но ведь если бы мы подошли ближе, то не успели бы убежать. Я должна была послушаться тебя.
– Это как ты должна была слушаться меня, если я слушался тебя?
– Я должна была быть осторожной, но хотела сильно кушать и не думала… и теперь ты… Братик, прости.
– Помнишь, как я давно ска…
Действие умения «Магическое исцеление» прекращено
Я выпустил тушку изо рта и стал разминать затёкшие челюсти.
– Братик, ты чего? – от столь резкой паузы Калиса до жути испугалась.
– Всё хорошо, просто медвежонок умер. Помнишь, как я давно сказал, что никогда не буду на тебя обижаться?
– Да, помню.
– Моё мнение не изменилось. И не изменится.
– Но…
– Это раз. А два: ты обещаешь, что будешь думать во время охоты?
– Да! Да, буду, обещаю. Только прости меня. Пожалуйста!
– Точно обещаешь?
– Точно-точно! Всегда буду думать, всегда! Даже советы спрашивать буду!
– Прям точно-точно?
– Точно-точно-точно. Братик, я обещаю! – под конец я уловил, как в её голос вернулся звук маленького колокольчика. Такой яркий и крайне добрый звук.
– Тогда я прощаю тебя, ведь ты моя сестрён…
Что-то щёлкнуло в спине. Вспышка белого света принесла адскую боль. Она расползлась по сознанию. Вслед за ней каждый клочок моего “я” облило чернилами и меня выбило из тела.
Я смотрел в два красных рубиновых глаза с вертикальными зрачками. Глаза смотрели на меня. Что они видели? Развалившегося лапками кверху полуживого дракона, с чёрной шкуркой и серебряными глазами. А что первым увидел я, стоило только прийти в сознание? Вот эти два рубина.
Сначала я подумал, что смотрю на сестру. В нашей семье из трёх драконов только у двух радужка глаз красного цвета. Но стоило зрению сфокусироваться, и я чуть не завизжал. От неожиданности. И отвращения.
Нет, я маму люблю. Но когда Ликура воплощается в ящеролюдку – я бы предпочёл находиться в другом месте. Меня и так передёргивает от осознания, что я сам буду воплощаться в съёжившуюся морскую губку. Но когда лицо подобной морской губки находится буквально в полуметре – в такие моменты хочется продемонстрировать вселенной свой обширный запас матерных слов.
– Ты наконец очнулся, сын мой.
– Сиал! – вслед за голосом сестры что-то упёрлось мне в бок.
От неожиданности я дёрнул лапами. И почувствовал каждую. Не веря в происходящее, я резво подскочил. Ран не было, крылья сложены, хвост слушался. Лог… Да и Жизни в норме.
– Спасибо, мам, что вылечила меня.
– К моменту, когда я пришла, ты был полностью вылечен Калисой. Я лишь немного помогла.
Вылечила сестра? Вот это зелёное наказание, что смотрит на меня как на музейный экспонат?
– Это правда, Калиса?
– Знаешь, как я испугалась! – затараторила Калиса, игнорируя вопрос. – Ты говорил, говорил, а потом как замолчишь! А ещё мама не отвечала. Я подумала, что ты умер!
– То есть ты продолжала лечить труп? Понимаю.
– Нет! Мама ведь говорила, что нельзя обычную магию лечения впустить в мёртвое тело. А в тебя она входила! Значит – ты был жив.
Я окончательно запутался. То есть помнить подобные нюансы – это для неё не проблема. Но стоит увидеть что-то опасное, как включается режим слабоумия и отваги?
– Спасибо, что вылечила. Сколько я был без сознания?
– Едва ли больше недели, – сказала мама с такой интонацией, словно произошло что-то обычное. – Когда Калиса сообщила о произошедшем, то я сразу направилась сюда. Я добывала кристаллы и не могла знать о грозившей вашим жизням опасности. Вы справились достойно. Но впредь, с подобными созданиями, вам следует поступать иначе. Я позже поведаю об этом – сейчас же мне стоит вернуться в пещеру.
– Мам, а можно задать вопрос?
– Конечно, сын мой. Я отвечу тебе, если буду знать ответ. Но лишь в пещере. Сейчас вам следует сосредоточиться на охоте. В отличие от Калисы – ты ещё не ел. Не отвлекайся на меня, сын мой. Займись охотой.
Мама направилась к наспех организованному лагерю. Шалаш из хвойных веток, с накинутой поверх чем-то мохнатым, был излишне большим для её нынешнего тела. А для Калисы, наоборот, слишком маленьким. Рядом с шалашом была вытоптана широкая площадка, а недалеко находилось кострище. Сейчас огня в нём не было, но, судя по количеству золы – его жгли часто.
Подойдя к краю шалаша, мама подняла с земли связку костей, широких и тонких. По длине они были практически с мамин рост, и однозначно весили не один десяток килограмм – мама словно этого не замечала. Взвалив связку на плечи и взяв в руки небольшую сумку, Ликура спокойным шагом направилась в сторону пещеры.
Всё это время я задавался длинным перечнем вопросов: почему мама не пришла на помощь сразу, как только мы встретились с опасным противником; почему она пришла в облике ящеролюдки и многое другое. И ещё это нежелание разговаривать с нами.
– Мам, что-то случилось? Ты не хочешь говорить со мной? Прости меня, если я тебя чем-то обидел.
– Никогда ребёнок не сможет обидеть своего родителя, сын мой. Это мне следует извиниться, что не смогла прийти на помощь сразу.
– Братик! Мама мне уже сказала, что тела других разумных не приспособлены к мыслеречи. Они когда так общаются, то не могут делать другие дела.
– Ты права, дочь моя. Не переживай, сын мой, за мою немногословность. Поверь, нет способов на свете, что заставят меня разлюбить вас двоих. Я с нетерпением буду ждать вас в пещере. А сейчас я продолжу путь – не хочется в этом теле под дождь попасть. Удачной охоты.
Мама ещё раз посмотрела на меня с сестрой и продолжила путь. Прежде чем она скрылась за деревьями я успел заметить маленькую деталь. На её поясе висел короткий меч, а рядом на верёвочке болтался нож в деревянном чехле. Стоило только посмотреть на останки медведя и мысль,
