Ией лучше услышат.
— Барона с собой возьмем? Ему будет полезно побегать
— Как мы его возьмем?
— У меня дубликат ключей есть от папиной квартиры. Давай заедем за Бароном, мам, — Лиля заглядывает в мое лицо. — И ты с ним как раз познакомишься.
— Надо у папы спросить, — неуверенно говорю. — Это же его собака. Вдруг он сбежит? Что потом?
— Хорошо, — Лиля вытаскивает телефон, — сейчас спрошу.
— Подожди, — хватаю ее за руку. — А что ты ему напишешь?
Я будто школьница, чья подруга решила написать мальчику, в которого я влюблена. Я даже краснею чуток. Может, от холода.
— Напишу, что мы хотим погулять с Бароном, — Лиля медленно вскидывает бровь, удивленная моим испугом, — и что поедем загород. Правильно?
— Да…
Лиля быстро печатает Матвею сообщение и отправляет его одним легким движением пальца. Стоим и ждем ответа.
— Ты должна понравится Барону, — Лиля перекатывается с пяток на носки.
— А он мне? — смеюсь я. — Или главное, чтобы я понравилась Барону?
— Он клевый.
— И шерсти у него много.
— Да, можно даже носки связать, — Лиля смеется, а затем настороженно смотрит на меня. — Или собак не любишь?
— Я их боюсь, — вздыхаю.
Телефон вибрирует в руке Лили. Она торопливо касается экрана и шепчет:
— Голосовуха.
— Включай, — тоже перехожу на шепот, и голос предательски вздрагивает, словно я жду услышать от Матвея признание в любви.
— Девочки, вы обалдели? — строго спрашивает Матвей. — Какое поле? Через час стемнеет уже! А вы в поле собрались! И потом я вас буду по всем полям искать с фонариком? А с вас станет еще в лесочек заглянуть, и вы заблудитесь, и с вашей удачей вы еще и медведя внезапно встретите!
Мы виновато переглядываемся с Лилей, которая подносит телефон ко рту:
— Пап, мне надо в поле.
Через пару секунду прилетает короткий и злой вопрос:
— Зачем?
— Там связь с космосом.
Мне кажется, я сейчас даже слышу, как глухо рычит Матвей в одном из обувных бутиков с телефоном в руках.
— Звонит, — Лиля показывает экран с фотографией Матвея, которого Лиля щелкнула однажды за завтраком. — Ответить?
— Да.
— Ругаться будет.
— Значит, поругаемся.
— Да, пап? — Лиля обреченно принимает звонок и ставит на громкую связь.
— Лиля, какое поле?! — рявкает он. — Какая связь с космосом?
— Ну, мне надо, пап.
— Ада, ты там?
— Да, — прячу руки в карманы пальто. — Я тут.
— Что происходит? Ты можешь мне перевести с подросткового на человеческий?
— Нам нужна связь с творцом, — стараюсь говорить спокойно и отстраненно.
— Чего? Ада! Вы, что, уже все вещи разобрали и вам нечем заняться? Поэтому сходите с ума?
— Нет, мы ничего не разобрали. Коробки так и стоят, — помахиваю полами пальто через карманы. — И мы не про поле спрашивали, а про твою собаку. Можно ли ее взять с собой, чтобы она отпугивала медведей.
Матвей медленно и шумно выдыхает, сдерживая в себе гнев.
— Так, девочки, — говорит он через несколько минут напряженного молчания. — В поле вы одни не сунетесь за связью с космосом и творцом. Если вам так надо, то вам придется дождаться меня. Вы меня поняли?
И тон его предупреждает, что он не потерпит возражений. Такой по-родному суровый и строгий.
— Ты будешь отпугивать медведей? — тру нос тыльной стороной ладони.
— Да, — безапелляционно заявляет Матвей. — И, Ада, я повторяю. Сама ты никуда не повезешь Лилю.
— Ладно, — отвечает Лиля. — Без тебя никуда не поедем.
— Все, я позвоню.
Сбрасывает звонок, и Лиля шепчет:
— Ты об этом говорила? Вот так мужчины принимают решения?
— Типа того, да, — поднимаю воротник пальто. — Слышала, как раскомандовался? Был бы под рукой стол, то сурово бы постучал по нему кулаком.
Спускаемся по ступеням, и я ежусь под порывом холодного ветра:
— Но такие хитрости работают только с теми, кто неравнодушен. Если бы спокойно отпустил в поле, то… я бы глубоко задумалась.
Глава 48. Душевно
— Кроссовки в багажнике, — говорит Матвей.
А в немой растерянности смотрю на Барона, который сидит на заднем сидении машины и дышит с высунутым языком.
И он тоже на меня смотрит.
Пушистый и большой.
— Мам, он не кусается, — Лиля открывает багажник. — И очень воспитанный.
Я взвизгиваю, когда Барон бьет хвостом по сидению. Навострив уши, ворчит, будто пытается мне высказать свое недовольство: “Чего ты орешь?”
— Па, а тут две коробки.
— Одна тебе, одна маме, — отзывается Матвей и обращается ко мне, — ну, садись на переднее, если боишься.
— Я не боюсь, — шепчу я, вглядываясь в любопытные собачьи глаза.
— Да неужели? — хмыкает Матвей.
— Держи, — Лиля сует мне черную матовую коробку.
Затем задерживает дыхание, открывает свою и пищит:
— Это они! Они! Ты их нашел!
Кидается к Матвею, который с толикой мужского самодовольства принимает ее объятия.
— Как ты их нашел?
— Не скажу, — отвечает он. — Сама придумай крутую историю, как я захватил кроссовочный завод и заставил сшить тебе новую пару.
Я продолжаю смотреть на Барона, прижав коробку к груди. А он на меня. Вздрагиваю, когда он фыркает и смачно так облизывается, словно обещает сожрать меня.
— А у тебя что? — Лиля подскакивает ко мне. — Открывай! Интересно же!
Я не спуская взгляда с Барона, открываю коробку, и Лиля шепчет:
— Ого…
Опускаю взгляд. Тканевые мешочки с лейблом французского бренда обуви, за которым гоняются все серьезные модницы.
— Давай смотреть!
Лиля закидывает свою коробку на переднее сидение, и возвращается ко мне. Вытаскивает из одного мешка черную туфельку на высоком и тонком каблуке. Острый нос, красная подошва, матовая кожа.
— Обалдеть, — сипит Лиля. — Мерь! Мерь немедленно! Мам!
А я опять смотрю на Барона,
