что многие так и делали, устраивая паровозики. Но маленьких детей, что мне понравилось, не толкали, а, наоборот, пропускали вперёд.
Катя уже который раз скатилась с Иваном. Я же стояла и радовалась, что дочь счастлива, катаясь с ним.
Катя умчалась забираться на горку, а Иван подошёл ко мне.
– Пойдём!
– Иван, нет! Вы катайтесь, я подожду.
– Василиса, тебя здесь никто не знает. Пойдём! – Иван настойчиво тянул меня в сторону горки.
– Иван, пожалуйста! Я не хочу.
– Ты хочешь! Ты просто сама об этом не знаешь. И Катя будет рада.
– Я боюсь.
– Я поеду с тобой.
– А Катя? – спросила. Ведь втроём мы явно не поместимся.
Кажется, Иван принял это за согласие, потому что я сама не заметила, как оказалась наверху.
– Иван, я не поеду. Я боюсь!
– Мам! Знаешь, как здорово! – тут же принялась уговаривать дочь. Она стояла румяная; волосики торчали из-под шапочки, съехавшей немного набок, но счастливая.
– Катюш, садись с мамой!
– Нет, я с мальчиком поеду! У него «ватрушка» самая крутая! Он разрешил. Можно?
– Тогда сначала вы, а мы за вами, – сказал Иван.
– Ура!
Катя тут же прицепилась к какому-то мальчишке чуть старше. Я заметила, что дети многие катались друг с другом. А у этого мальчика «ватрушка» уезжала дальше всех, вот поэтому Катя его и выбрала.
– Василиса, – позвал Иван. Я же смотрела, как моя дочь катится с довольным визгом.
– Ай!
Иван дёрнул за руку, и я приземлилась к нему на ноги. И прежде чем успела сообразить, поняла, что уже лечу вниз с таким же криком, как перед этим и моя дочь.
Кажется, мы уже остановились, а я всё ещё боялась открыть глаза и отпустить Ивана. Да, я вцепилась в него, словно от этого зависела моя жизнь.
А потом почувствовала, как моих губ касаются мягкие, тёплые губы мужчины.
Иван.
Кажется, в нас кто-то врезался. Слабый толчок заставил сильнее прижать Василису, закрывая.
Катя уже давно умчалась на горку за тем мальчиком, а мы так и сидели на «ватрушке». Рядом кто-то катился, вставал, бежал обратно, а мы застыли во времени. Мир продолжал жить своей жизнью вокруг, а для меня время остановилось.
Я не поверил Василисе, что она боится. Но когда она схватилась за меня и зажмурилась, боясь открыть глаза, понял, что так оно и есть! Уже успел пожалеть, что заставил её прокатиться.
Даже когда мы остановились, Василиса не могла «отмереть». Её лицо было так близко, что я чувствовал её дыхание, и… не сдержался, коснувшись манящих губ. А дальше. Дальше всё перестало существовать. Я не мог отпустить её губы, а она напуганная, растерянная и такая беззащитная, сидела у меня на руках.
Мы одновременно глубоко вдохнули, кислорода не хватило обоим. Я смотрел в её глаза затуманенные и удивлённые. Василиса начала приходить в себя от шока происходящего, а я хотел вернуть обратно тот момент, когда мы целовались.
– Иван, – прошептала Василиса. – На нас смотрят.
– И пусть.
Притянул к себе и снова поцеловал. Теперь, когда она «пришла в себя», поцелуй был совсем другим. Василиса робко попыталась отстраниться, но я не дал, и она сдалась.
В нас опять врезались!
Надо было вставать и увозить её домой. И найти Катю, про которую мы оба забыли.
Боковым зрением заметил Катюху, которая проехала мимо, вскочила и тут же помчалась обратно. Это же сколько времени мы тут сидим?
Василиса поднялась и подала мне руку. Встал, притянул к себе и снова поцеловал. Где-то вдалеке мелькнула мысль, что целоваться зимой на улице не самое мудрое решение. Радовало одно: мороза не было.
– Ещё разок? – предложил Василисе.
– Нет, – протянула она, глядя на меня огромными глазами.
– А мне понравилось, – признался, согревая своим дыханием её лицо.
– Надо найти Катю, – прошептала Василиса.
– Вон она!
Василиса хотела развернуться, чтобы увидеть дочь, пришлось удержать, чтобы не поворачивалась: Катя ехала стоя на ногах, держась за плечи того же мальчишки.
– Катя! – позвал юную каскадёрку, когда она приблизилась.
Катя разочарованно посмотрела на горку, куда побежал её спутник, но подошла к нам, наивно хлопая глазками. Ведь знает, мелочь такая, что мама бы её отругала за это, если бы увидела.
– Больше так не делай!
– Почему? – удивилась Катя. – Мне понравилось.
– Но больше так делай, – повторил ещё раз. Катя понятливо вздохнула.
– Иван, что такое? – Василиса испуганно переводила взгляд с дочери на меня.
– Она знает, – сказал, намекнув Кате, и не желая расстраивать Василису.
– Так скажи мне! – потребовала Василиса.
– Пойдём ещё раз прокатимся, – предложил вместо ответа.
– И ты мне скажешь?
– Скажу, – легко пообещал. Она ведь не уточнила, что я должен ей сказать!
– Говори! – потребовала Василиса, когда мы снова поднялись на горку.
– Поехали! – Не дал ей опомниться.
– Да ты! – Василиса попыталась возмутиться. Пришлось закрыть ей рот поцелуем.
– Катя, а ты где маму и Ивана оставила? – спросила Надежда, когда Катя приземлилась рядом с ней на диван.
– А! – отмахнулась девочка. – Они там целуются!
– Что делают?! – Надя удивлённо посмотрела на неё поверх очков. Даже спицы замерли в руках.
– Целуются, – протянула Катя.
– О, как?! – хмыкнул Леонид Сергеевич.
– Они ещё на горке целовались! – поделилась важной новостью Катя.
– Кто же зимой на улице целуется?! – Надя покачала головой.
– Мама с Иваном! Я на ногах успела прокатиться, пока они целовались! Только Иван всё равно заметил, – Катя недовольно сморщила носик.
– Маме рассказал? – спросил отец Ивана, смеясь.
– Неа! Сказал, чтобы так больше не делала!
– Послушалась?
– Ага! Вдруг не захочет стать папой, если я не буду слушаться.
– О, как! – Надежда совсем отложила спицы.
– Да! Я маме уже давно говорила! Она не слушает!
– Ох, уж эти взрослые, – попенял Леонид Сергеевич, с трудом сдерживая улыбку, пытаясь серьёзно отнестись к словам Кати.
Отпустил Василису. Мы задержались, как бы мама не вышла узнать почему.
Входили в гостиную под пристальные взгляды обоих родителей. Что-то явно было не так.
– Что? – спросил.
– Сдали вас! Так что можете не делать невинные личики. Мы всё про вас знаем, – выдал информацию
