другая нимфа, или нимф, по имени Экспромт. – Ох, это не она. Друзья мои, я снова рад вас видеть. О, Розенкранц, милейший Гильденстерн и… – взгляд его скользнул по Мамсу. – И ты, могильщик… Вы пришли от матери моей иль вас послала мать? Бр-р-р. Иль вас послал мой дядь? Кхм-кх-х. Иль вас послал король?
– Послал нас Лошадян, – ответил за всех Кир.
– Знакомо это имя.
– И он же нас послал, – добавил Мамс.
– Что тоже хорошо, зато все вместе мы.
– Ага, только мы того, не Розенкранц с Гильденстерном и этим, как его, забыл… – продолжил говорить Мамс, которого тоже захватил возбуждённый нимф. Экспромт тем временем понял, что никогда раньше Мамса не встречал, и начал куролесить. – Мы настоящие злоборцы. Я, к примеру, наёмник, закалённый в битвах и побоях. Вот он, в мантии с капюшоном, – Казион, доблестный чародей, волхв, кудесник, экзорцист и некро…фил, что ли?.. А тот, с мечом, в доспехах и с рыжими волосами, Кир, рыцарь без страха и упрёка, странствующий герой, колоброд, бродяжник, бомж. Не слышал о нас?
После столь высокопарной фразы нимф Экспромт не выдержал, устал и унёсся прочь. Мысли актёра в панике разбежались.
– Мы ищем бога Примуса.
А после этой фразы рассосалась вмиг толпа. Актёр и злоборцы оказались одни посреди пустынной площади.
– Вы представление испортили! Я репетировал месяц! – возмущался актёр. – Кто просил вмешиваться?
– Нас занесло сюда случайно, – оправдывался Кир. – Мы не хотели… А почему люди разбежались при имени Примуса?
– Ш-ш-ш, – зашипел актёр. – Никто не должен знать!
– То-то все разбежались: знания испугались, невежды, – съязвил Мамс.
– Вы не понимаете, Примус – луч надежды. Нельзя всуе о нём. – Актёр махнул рукой и пошёл собирать с земли какие-то листовки и складывать в торбу.
– Но Лошадян сказал, будто Примус – высшее зло и надо покончить с ним.
– Уничтожить Примуса?! – Листовки снова выпали из рук актёра, и ветер разнёс их по площади на большее расстояние друг от друга. – С ума посходили?! Сразу видно, вы чужие в Хаа-Хэне. Только Примус может дать шанс. Я, например, с детства мечтал стать известным актёром. Но меня не берут в труппу даже местного театра. И недавно я пошёл к Примусу с просьбой сделаться лучшим трагиком. В ладонь жертвенного алтаря кинул, как требуется, «меру надёжности» и «меру желания». Театр в то время играл одну пьесу Древних, за авторством Бориса Шпината. Хотя некоторые утверждают, будто написана она не Борисом, а Биллом Шекспаиром. В общем, всё сложно. Впрочем, не суть важно. Бешено популярная пьеса. И как сотворил обряд для Примуса, наутро пьеса лежала под подушкой! В труппе паника: экземпляр золота стоит, с музеем им вовек не расплатиться. Я, недолго думая, пьесу перевёл по-своему и вот начал выступать. Меня встречали восторгом, а провожали криками «На бис». А театр вообще вчера сгорел. Не везёт им в последнее время…
Актёр с запалом рассказывал историю жизни. Злоборцы и слова вставить не успевали. Зато раскиданную по площади пьесу быстренько собрали и отдали владельцу.
– А что такое «мера надёжности» и «мера желания»? – поинтересовался Казион.
– Давайте лучше покажу. Сегодня как раз думал в третий раз навестить алтарь Примуса. Это здесь, недалеко. Алтари Примуса, секретные конечно, но они в каждом районе есть. Жрецы понастроили… Вот вы спектакль утренний испортили и уничтожить бога хотите, но что-то в вас такое есть. Я вам доверяю, парни!
– Сразу понятно: ты рождён для искусства, – выдохнул Кир. – Веди на встречу с божеством.
***
Дороги стали немного просторнее, чем утром. Появилось пространство, где можно развернуться, осмотреться, послушать сплетни о жителях. На то ведь он и актёр, чтоб знать о людях всё.
– Здесь вот недавно поселился лучший аптекарь Хаа-Хэна, – сообщил лицедей и показал на двухэтажный дом с балконом наверху и открытой лавочкой внизу. – Сразу после ареста конкурента. Оказывается, негодяй подмешивал в лекарства яд. И никто, главное, за столько лет не пришёл, не пожаловался…
Злоборцы дружно кивали головами: даже для вставки простого «Да» в монолог спутника не хватало паузы. Но в мыслях каждого проклёвывалось зерно сомнения в святости Примуса. А перед глазами мелькали новые дома, в воздухе витали истории о знаменитостях Хаа-Хэна.
– Дом лучшего, нет, единственного судьи. Другого осудили за взяточничество, и даже лучший адвокат не смог оправдать. Бывший лучший адвокат. А вот тут дом… Или, правильнее сказать, хижина лучшего в городе поэта. На состязании стихотворцев он так унизил соперника эпиграммой, что тот вечером пошёл и отрубил себе голову в сточной канаве. Ну, так стража говорит. Тёмное, в общем, дело. А дальше перед нами… работники театра…
Говорун смолк. Путь загородили двое с лицами, не сулящими добра.
– Отдай машинопись, бездарь, – обратился к актёру один из недоброжелателей. – Мы знаем: она у тебя.
– Я ничего не крал. Клянусь Юпитером, – была произнесена страшная клятва, потому что Юпитер – бог из пьесы Древних. Никто не проверял, какой силы его гнев. – Я читаю по памяти. Был у вас на представлениях и всё запомнил. Даже слова изменил…
– Ты лжёшь. Не знаю как, но лжёшь. Не будь с тобою грубой силы, поплатился б за содеянное, – угрожал худощавый. – Мы ещё встретимся!
Театральщики вальяжной походкой уличных королей отправились вниз по мостовой к южной части города.
– Уф, пронесло. Спасибо, ребята! Вы, и вправду, злоборцы.
Те с достоинством приняли заслуженную похвалу и гордо последовали за проводником в заброшенную лачугу, съёжившуюся меж двух высоких домов. Внутри одиноко горели свечи.
– Я чувствую магию, – шепнул друзьям Казион, и те насторожились.
– «Мера желания» – то, в чём желаешь стать лучшим. Я отдам Примусу вот это. – На ладони актёра появилась маска трагедии. – Она означает: проситель мечтает о звании лучшего трагика в городе. Так Примус узнаёт желание. «Мера надёжности» – то, насколько я целеустремлён. – В другой руке появился мешочек с монетами. – Вот первоначальная «мера надёжности». Потом уж зависит от выбора и умений. Примус только даёт шанс раскрыться – он не награждает талантами…
Наступило долгожданное молчание, во время которого актёр с благоговением двигался в сторону алтаря. Совершив некий символический обряд, он отдал «меру желания» сонному жрецу. «Меру надёжности» просящий понёс к идолу бога. Злоборцы присмотрелись к статуэтке. Она изображала невысокого лысоватого мужчину в плаще. Одна рука его плотно прилегала к телу, а вторая указывала куда-то вдаль, за пределы видимого мира. Актёр складывал монету за монетой на вытянутую ладонь Примуса, и деньги мгновенно исчезали.
– Вождь принял дар, – облегчённо сообщил идолопоклонник.
– Какой вождь? – не понял Кир.
– Так принято называть воплощения Примуса в камне, – пояснил актёр. – А теперь
