поймают, то каково будет наказание?
— Посадят под замок, — пожал плечами Ракеш. — Или заставят подметать всю улицу от Академии до башни… Целый год. В любом случае, наказание определят Держатели Тайн, но даже они для начала посоветуются с Дамоном. Махасиддхов не принято игнорировать, тем более что он за нас в ответе.
— Ты надеешься, что Дамон нас отмажет? — сказал Дан.
— Ага! Он нас, конечно, накажет, но пусть лучше он, чем власти города.
— Ладно… Расскажи о ракшасах поподробнее, пожалуйста.
— А ты о них не знаешь?
— Знаю, что это духи и их сковали обетами с помощью сиддхов.
— Верно. Это тонкоматериальные сущности, не все их видят. А если видят, то по-разному.
— По-разному? Как это понять?
— Это зависит от настроения, понимаешь? Или от характера или личного гороскопа. Или сердца-ума. Но все люди видят их как-то по-своему.
“Интересно, какими я их увижу? — подумал Дан. — Хотя какая нафиг разница? Мы идем к башне не для любования ракшасами”.
— Как они нас остановят, если они тонкоматериальные? — спросил он. — И как их можно победить?
— Говорят, что они читают сердце-ум, — объяснил Ракеш. — И если человек по-настоящему достоин, то пропустят без проблем.
— А в чем должно быть достоинство?
Ракеш развел руками.
Дан продолжил расспросы:
— Ты их встречал прежде?
— Нет… Только слышал о них.
— Ладно, — вздохнул Дан. — Разберемся на месте.
И договорил про себя: это самый лучший способ — разбираться на месте, — особенно когда ты ни черта не знаешь ни о ракшасах, ни об устройстве подземного Антарапура, ни о возможных препятствиях на пути, кроме тонкоматериальных сущностей.
Ракеш сказал:
— Надеюсь, они не испепелят нас на месте… Слушай, Данис, еще не поздно повернуть назад!
Он остановился и испытующе заглянул в лицо Дана.
— Ни за что, — ответил тот.
— Но ведь пройти мимо ракшаса невозможно, — сказал Ракеш. — Как я раньше об этом не подумал?
Данис встал напротив него и горько улыбнулся.
— Невозможно? Когда я стал инвалидом и попал в Заброшенный мир, выжить там было невозможно. Знаешь, почему я не сдался?
— Ты веришь в свои силы? — предположил Ракеш.
— Нет. Потому что я просто не думал о будущем. Не думал, возможно или невозможно мое выживание… Тупо выживал каждую минуту, час, день… Понятно? Иногда много думать вредно.
Дан развернулся и зашагал дальше, не оборачиваясь на Ракеша. Тот догнал его через несколько шагов и буркнул:
— Ты размышляешь, как махасиддх… Ничего не понятно, но… — Он просиял: — Очень круто!
К башне они приблизились примерно через полчаса. Ее окружала обширная парковая зона с многочисленными переплетенными аллеями, клумбами, фонтанчиками, аккуратными кущами деревьев с мясистыми темно-зелеными листьями, плоскими вершинами и дополнительными стволами. Зона не была закрыта для посетителей, и здесь кое-кто бродил, включая Служителей в черных робах, убирающих мусор и следящих за порядком.
Из-за деревьев, заслоняющих вид, Дан не сразу понял, что они подошли к башне вплотную, и для него стало неожиданностью внезапное появление гигантского строения.
Башня была широченная, постепенно сужающаяся кверху, сложенная из белого камня, опоясанная спиралевидной лестницей, украшенная сложным барельефом в виде нечеловеческих рож, древних батальных сцен, виманов, сложных конструкций и пейзажей. Внизу башню окружала кольцеобразная площадка со скамейками — в настоящее время пустыми.
Спиралевидная лестница как бы врезалась в корпус башни, не имела перил и была очень узкой — один шаг влево, и ты летишь вниз. Задрав голову, Дан с ужасом насчитал двенадцать витков.
Ракеш, которого совершенно не волновала высота и связанные с ней страхи, шепотом сообщил:
— Охранников нет… Я имею в виду обычных людей.
Дан перестал смотреть вверх и зажмурился на несколько секунд. У него закружилась голова.
— Они и не нужны, — выдавил он.
Спину и руки покрыл липкий пот. Он сжал кулаки.
— Я дойду! — тихо прорычал он.
И пошел к началу лестницы. Она тянулась влево и вверх, опоясывая башню с внешней стороны.
Тут Дан обнаружил еще одну зловещую деталь: ступени лестницы были всего полметра в ширину, вытертые и как будто скользкие, немного скошенные к внешней кромке. Дан попробовал было идти боком, но быстро понял, что это еще хуже. Он смотрел под ноги, поднимаясь и слыша шаги Ракеша позади, но от мельтешения ступеней снова закружилась голова; тогда он уставился в резную каменную стену справа, с торчащими из нее через равные промежутки тусклыми фонарями, и стало чуточку проще.
Они сделали один круг и поднялись над землей метров на шесть-семь, причем Дан подозревал, что Ракеш проделал бы этот путь куда быстрее. Но Ракеш владеет элементом воздуха, он не разобьется, даже если упадет с орбиты, так что ему страшиться нечего. А Дан выдержал бы падение максимум с десяти метров, не больше.
Площадь отодвинулась вниз, по мере восхождения открывались новые виды на парковую зону, на улицы вдали, а многоэтажные пагоды и здания теперь казались пугающе маленькими и низкими.
На поднимающихся по башне никто не обращал внимания — как и на запруженных торговцами и зеваками улицах. Наверное, раньше никому не приходила дурацкая мысль подняться по этой башне, охраняемой ракшасами…
У Дана сильно застучало сердце — аж заныло в средостении. Он остановился, перевел дух, постарался успокоиться — тщетно.
— Ты чего? — встревожился Ракеш сзади.
Откуда ему понять, что такое страх высоты?
— Сейчас…
Дан скрипнул зубами, вперился взглядом в стену справа, снова начал подниматься по бесконечным вытертым ступеням. Однообразные витки вгоняли в леденящий душу ступор, вызывали транс и головокружение.
На третьем витке Дан почувствовал дуновение прохладного горного ветерка, совершенно неощутимого внизу, среди деревьев и всей этой тесной застройки. Ветер трепал свободные одежды, приподнял отросшие волосы, остудил мокрую от пота шею.
Впереди всего лишь девять витков, твердил себе Дан, стараясь не смотреть налево, в открытое пространство, в котором все больше становилось звездного неба и все меньше надежной земли, растительности и домов.
Хорошо все-таки, что сейчас ночь: не так хорошо видно и, соответственно, не так страшно…
Не успел он додумать эту мысль до конца, как подошва его левой сандалии скользнула по ступеньке в сторону пропасти — всего на несколько сантиметров, но воображение нарисовало картину, в которой Дан летит вдоль стены башни стремглав вниз.
У него стянуло судорогой мускулы рук и ног. Убедившись, что не в силах больше сделать ни единого шажочка, Дан присел на корточки и оперся мокрыми ладонями в прохладный камень.
— Устал? — раздался позади голос Ракеша.
— Я в порядке, — процедил Дан, не соображая, что говорит.
Что делать-то? Он же может шелохнуться!
Тогда усилием воли он заставил себя подумать о Григоре, восстановить в памяти
