но, решив, что это бездомные кошки, рыскающие в мусорных баках, прошла мимо.
К углу дома тихо подобралась Кантесса Ли-Мей. На её шее висели наушники, а на поясе болталось подслушивающее устройство.
— Карта у них, — шпионка радостно потёрла руки. — Если украду её сейчас, не придётся связываться с Эймирой и её людьми. Завершу работу сама, и тогда… — её щёки зарделись, а зрачки расширились, — и тогда Шурен приласкает свою кошечку! Мяу!
Мяуканье, что издала Кантесса, получилось столь реалистичным, что заставило копошившихся в мусорных баках собак навострить уши. Два больших пса, решив, что их дразнят, оскалили зубы и рычанием вернули Ли-Мей из мира грёз.
Шпионка с детства боялась собак и потому, задрожав, вцепилась ногтями в кирпичную стену.
— Хо-хорошие пёсики, — выдавила она, мысленно проклиная всё на свете. — Да-давайте вы меня о-отпустите, а я ку-куплю вам вкусных са-сарделек.
Собаки, вопреки ожиданиям Ли-Мей, сорвались с места, чтобы проверить на прочность её пятую точку. Кантесса не была готова распрощаться со столь значимой для неё частью тела и взяла хороший старт, будто всю жизнь занималась бегом. Пока неслась по разбитому тротуару, вспомнила маму, папу, Бога и даже Дьявола.
Спасением грешной души стала вертикальная пожарная лестница одной из пятиэтажек. Кантесса забралась на нижнюю ступень и ногой зарядила по собачьей морде. Показав преследователям язык, она полезла наверх, довольная тем, что удача в очередной раз уберегла её задницу от неприятностей.
Вот только дома в этом квартале были очень старые, а пожарные лестницы никем не ремонтировались. Между третьим и четвёртым этажами Ли-Мей услышала неприятный скрип и треск бетона. Схватившись за новую ступень, она почувствовала, что лестница медленно, но верно отклоняется от стены.
Спуститься уже не представлялось возможным, и шпионке ничего не оставалось, как вцепиться руками в ступень и вскрикнуть «мама!». Вся жизнь в эти секунды промелькнула перед её глазами.
Огромный контейнер с рыбьими потрохами смягчил падение, но «наградил» Кантессу непревзойдённым ароматом, от которого злые собаки заскулили и убежали прочь.
— Боже, — скривилась Ли-Мей, зажав пальцами нос. — Вся моя одежда… Лучше бы я умерла!
Горькая тошнота подступала к горлу, затрудняя дыхание. Мысли о Шурене покинули голову шпионки, а их место заняло желание поскорее добраться до гостиницы и принять душ… несколько раз.
* * *
Морриган остановилась неподалёку от ржавого, но всё ещё работающего ветряка и задумчиво посмотрела на самую яркую звезду в небе. Сильный ветер развевал её волосы, а скрип лопастей ласкал слух. Студентка вспомнила стихотворение одного из любимых поэтов и слегка улыбнулась, ведь она и представить не могла, что когда-нибудь окажется на месте лирического героя и взглянет на этот мир с другого ракурса. Девичье сердце билось от переизбытка радостных эмоций. Почему же её, молодую девушку, тянуло к столь простому, пустяковому? Ханзо часто задавала себе этот вопрос и приходила к выводу, что лоск, которым люди покрывают свою жизнь, скрывает под собой пустоту.
— Странная у тебя подруга, — сказал Лин Момо, наблюдая, как Морриган разводит руки в стороны.
— Каждый из нас странный в какой-то мере, — ответила Митоку. — Но, скажу тебе честно, добрей её я в жизни никого не встречала. Не понимаю, почему парни такие тупицы и мерзавцы.
— О чём это ты?
Лин сжала кулак и опустила голову.
— Они не ценят ни доброту, ни ласку, ни верность. Гайнет испоганил их представление о девушке. Теперь классная девчонка — это вульгарное существо, максимально оголяющее своё тело и ведущее себя как конченая стерва.
— Знаешь, моя мама, наверное, в чём-то была похожа на Морриган. — Момо задумчиво посмотрел на небо и не смог сдержать слезу. — Её глаза были наполнены морской глубиной. Я когда в них смотрел, забывал обо всём плохом и прекращал грустить. Она не была разговорчивой и многое держала в себе, но за семью всегда стояла горой.
— Знаешь за что я люблю подругу? За то, что она не треплется попусту, как большинство людей, способна видеть глубину многих вещей и поддерживать в самый сложный момент. Таких, как она, очень мало, Момо, поэтому, если встретишь подобную девушку, не проходи мимо.
— Я пока о таком не особо думал, — Момо от волнения запустил пятерню во взъерошенные волосы и нервно почесал затылок. — Мне бы для начала своё место в мире найти, но учитывая, где я провёл отрочество, сделать это будет крайне сложно.
— Найти своё место непросто каждому, — Лин продолжила смотреть на Морриган, и взгляд её наполнялся теплом и состраданием. — Именно поэтому мы нуждаемся в родных и друзьях, которые поддержат нас на крутой и запутанной дороге.
Митоку предстала перед Момо в совершенно другом свете, лишённая колкости языка и язвительности. Кто бы мог подумать, что в этой «ехидне», как он её прозвал, теплятся самые добрые чувства. Переведя взгляд на Морриган, Йошисада понял, что взрослые крайне редко показывают окружающим свои эмоции, предпочитая скрывать их за невидимой стеной. Разобраться в том, плохо это или хорошо, ему было сложно, но в этот поздний вечер он твёрдо решил, что хочет лучше узнать своих друзей. Они такие разные, но в душе каждого из них ярко горит луч надежды.
* * *
Покинув гостиницу с наступлением рассвета, семеро друзей направились к трамвайной остановке. По дороге они, разумеется, обсуждали события вчерашнего вечера.
— Вчера мы с Зико сидели на краю утёса и наблюдали, как по небу проносятся звёзды, — похвастался Чен, держа Токугаву за руку. — Это было восхитительно. Я прав, Зико?
— Спасибо тебе за прекрасный вечер! — синеволосая студентка с улыбкой поцеловала Лу в щёку.
— Признаюсь, ночью Фишбург выглядит куда приятнее, — сказала Анэ. — Правда, кое-где очень не хватает фонарей.
Центральная улица не отличалась красотой фасадов и архитектурных памятников. С покрытых трещинами стен домов давно отвалилась краска, а местные «таланты» изрисовали их уродливыми безвкусными граффити, проклинавшими Джона Фоллера и Сиону Като. Ветряки местами проржавели, на вывесках большинства магазинов не хватало букв, а витрины были либо разбиты, либо заколочены досками. Основная торговля велась с колен. Расставляя палатки и коробки, торговцы, больше похожие на нищих, выкладывали свои товары. Всё говорило о том, что жители Фишбурга больше всех прочувствовали экономический кризис.
— Ты-то доволен остался? — спросил Чен у задумчивого Сазуки.
— Ну… — Нагинава вспомнил жаркий поцелуй с Анэ, и слова комом застряли в горле.
— Я всё понял, — Лу похлопал друга по спине. — Рад, что всё прошло отлично.
— Кажется, вчера Сакура перестаралась, — засмеялась Морриган. — Её стрелы пронзили сразу четверых.
— Почему-то мне кажется, что это произошло не вчера, — с улыбкой возразил Момо. — Впрочем, поздравляю вас, ребята. Я искренне рад.
— Кстати, а как вы провели вечер? — поинтересовался Чен у подростка.
— Ужасно, — признался Йошисада, но, вспомнив лейтенанта Айолу, покраснел. — Если бы не девушки из полиции…
— Полиции? — в глазах Зико вспыхнул неподдельный интерес. — Ты просто обязан всё нам рассказать!
Момо с большой неохотой поведал друзьям о вчерашнем злоключении. Когда он закончил, впереди уже была видна остановка.
Экскурсионный трамвай подошёл быстро. Взяв у вагоновожатого коктейли, путешественники заняли парные сиденья и внимательно посмотрели на морщинистого мужчину с гитарой, стоявшего возле заднего окна. Он был одет в тельняшку, грязный пиджак с оторванными пуговицами и потёртые брюки.
— А вот и местный бард, — смекнула Лин. — Больше похож на бродягу.
— А мне очень хочется его послушать. — Морриган отпила коктейль, поправила юбку и посмотрела в начало вагона на Зико и Чена.
Парочка о чём-то шушукалась, ничего не замечая вокруг себя. Чен гладил Токугаву по волосам и плечам, шептал что-то ей на ухо, а та хихикала, как маленькая девочка.
Ханзо задумалась и прикусила коктейльную трубочку. Наверное, здорово, когда в твоей жизни появляется человек, способный одним только взглядом, улыбкой или касанием заглушить тоску и страх. Но заслуживаем ли мы таких людей рядом? Зико всю жизнь жила на позитивной ноте, никогда не унывала и с каждым вела себя дружелюбно. Она открыта этому миру, вот он и послал ей красивого мужественного парня, хоть и не без изъяна.
Морриган чувствовала, как в сердце стучит ревность, но она очень любила подругу и всегда желала ей только самого лучшего.
— Он, что ли, анекдоты травит? — заинтересовался сидевший за студентками Момо.
— Зико, насколько мне известно, ещё ни разу не влюблялась, — объяснила Лин, — вот и тает
