Автор показывает двухслойность современной русской жизни: относительное благополучие среднего класса и под ним — бездна криминала. Наркотики, педофильские дома свиданий, лохотронные секты и т. д. Политическая элита пытается подключить к «исправлению нравов» Церковь. В результате учреждается организация, соединяющая под одной крышей священников, сыскарей, спецназовцев. Бойкие газетчики моментально придумывают ей звонкое неофициальное прозвище — «Анафема». Собственно, плоть романа в основном состоит из каскада историй об удачных расследованиях одной из групп «Анафемы», столкновениях ее сотрудников со всякого рода отморозками, спасении несчастных людей. И лишь в самом конце оказывается, что все предыдущие успехи — простая репетиция, а настоящий враг только-только решился явить свой лик.
Чекмаев взвешивает плюсы и минусы подобного нововведения в обществе наших дней. И демонстрирует в основном одобрительное отношение к нему. Наша НФ находится в состоянии, когда массовый почитатель позитивно относится к самым экстремальным вариантам «эскадронов смерти» — «смерша», выбраковщиков, бесобоев и т. п. Вопросов наподобие «а надо ли?» они уже ни у кого не вызывают…
У романа два очевидных недостатка: во-первых, если автор изготовился говорить на остросоциальные темы, не стоит декларативно извиняться на первой странице перед теми, кого он опасается задеть. Делаешь роман, так имей смелость отвечать за все, что написал! Судя по содержанию книги, извиняться автору не за что. Поэтому возникает мысль о довольно неуклюжем пиаровском ходе. Во-вторых, довольно значительный объем текста занимают информационные отступления: эти конфессии зародились тогда-то и там-то, а эти — здесь и по другому поводу… Есть и более профессиональные способы разгонять листаж. А в целом роман Сергея Чекмаева представляет собой мистико-приключенческое чтиво с четкой этической позицией.
Владимир Дмитров
Алексей Свиридов
Магические штучки
Москва: АСТ — Люкс, 2005. — 441 с. (Серия «Звездный лабиринт» ). 7000 экз.
Тот редкий случай, когда рекламная аннотация на обложке («культовая», «искрометный», «увлекательная и оригинальная» и, наконец, «он… мог бы стать одним из лучших авторов отечественной фантастики, а стал ее легендой») абсолютно правдива. Свиридова представлять отечественному читателю нужды нет — «Звирьмарилион» и «Малый типовой набор…» фэны знают чуть ли не наизусть. Кстати, успехом своим эти внежанровые вещи во многом обязаны блистательной игре со стилями, чувству слова.
Всегда есть опасность, что такое чувство подобно «пассивному» музыкальному слуху распространяется только на чужие произведения. К Свиридову это не относилось. Он действительно был одаренным писателем (это стало понятно уже по выходу «Межмировой таможни»). В этом сборнике помимо вышеупомянутых пародий представлены очень серьезные вещи — странная «альтернативка» «10 минут за дверью» (1995), чья идея в чем-то перекликается с лукьяненковскими «Дозорами», мрачноватый боевик «Коридор между заборами» (1994–1997) и «военная» повесть «Сплошные вопросы» (2001–2002). Эта повесть, основанная на реальных воспоминаниях участника войны — деда Свиридова (он, кстати, выступает здесь одним из персонажей), сейчас кажется удивительно своевременной; война показана здесь без идеализации, жестко и правдиво; а упоминание «знаковых» имен (например, К.Симонова или редактора «Красной Звезды» Ортенберга) придает тексту почти документальную достоверность. Коллизия повести, как ни странно, сходна с «Эвакуатором» Д.Быкова — очень хороший человек неземного происхождения среди просто хороших, никаких и очень плохих людей, попавших в нечеловеческую ситуацию на сломе времен. А мимоходом высказанная главным героем известная идея философа Б.Диденко о том, что на земле существуют два вида людей — люди и нелюди, внешне ничем не отличимые друг от друга, — с биологической точки зрения абсурдна, но с какой-то более глубокой, сущностной, возможно, имеет право на существование…
Мария Галина
Москва — СПб.: ЭКСМО — Домино, 2005. — 400 с. Пер. с англ. А.Токарева под ред. А.Ильина, Е.Шмидт. (Серия «Игра в классику» ). 4100 экз.
Кристофер Прист — признанный, известный, в том числе и у нас, мастер британской фантастики. Именно фантастики вообще — он успешно работал и в НФ, и в фэнтези (точнее, в том виде литературы, что проходит под маркой «фэнтези» в западной критике). Границы жанров и стойкость имиджа, кажется, никогда особо не заботили Приста. Вот и еще один пример. Наш читатель в этом случае оказывается в парадоксальной ситуации — «Гламур» представляется ему произведением «автора «Престижа», тогда как написан он еще в 1984 году, за одиннадцать лет до знаменитого романа. Впрочем, в таком представлении есть и известная логика: «Гламур» дважды перерабатывался писателем и последний раз уже после «Престижа» — в 1996 году.
Серийное название «Игра в классику» применительно к «Гламуру» как нельзя более подходит. Прист и впрямь играет — с жанром произведения, с читателем, с самой реальностью. Его тексты редко скатываются в популярный ныне абсурд. Но едва ли «на выходе» даже поклонник определит, какие именно события на страницах любого пристовского романа происходили «по-настоящему».
Что до жанра — здесь можно увидеть и просто психологический триллер, и фантастику, и философскую прозу. На таком стыке нередко рождаются ужастики — но это не тот случай. Если не считать признаком хоррора любимую Пристом тему бессилия сраженного амнезией человеческого разума.
«Гламур» и в самом деле начинается как психологический триллер о потере памяти. Но очень скоро обретает черты фэнтези о живущих рядом с нами таинственных обладателях «гламура» (вот еще опробованный прием Приста: вынести понятное, в общем-то, слово в заглавие и вволю наиграться его смыслами). Однако завершается роман для любителя фантастики парадоксально, а может, для кого-то даже и разочаровывающе. Впрочем, посмотрим. В мире Приста ни в чем нельзя быть уверенным.
Сергей Алексеев
СПб.: Азбука, 2005. — 384 с. (Серия «Звездные врата»). 4000 экз.
Цивилизация с крайне замедленным развитием получает от другой, радикально прогрессистской, «подарочек» в виде уголовщины с самыми тяжелыми статьями, настоящих человеко-зверей, перебрасываемых в параллельное пространство без шанса на возврат.
Местное население — существа хилые, с трудом могут противостоять натиску пришлых. И не только из-за физической слабости, но и по причинам этическим. В их обществе действуют весьма строгие нормы нравственности, убийство табуировано безусловно, да и весь быт пронизан незыблемыми традициями. Нападающие — люди прямо противоположного склада, не любят и не жалеют никого и ничего. У них один этический принцип: «Никаких этических принципов!». Человеческое зверье слегка цивилизуется и порождает «промежуточный вариант» — расу чрезвычайно мобильную, устремленную к развитию, к активной деятельности, однако способную внести упорядочивающий элемент в «человеческое общежитие». Золотая середина? Только уж больно жестока она, холодно и бесчеловечно жестока ко всем остальным…
Так что же представляет собой новый роман Игоря Пронина? В сущности, трактат по социальной философии, облаченный в одежды НФ-боевика (а баталовки там хватает). Автор не дает прямого ответа на поднятую проблему: что оптимально как основа для социального устройства? Но, кажется, общество Традиции вызывает у него симпатию. Сделать бы ему, обществу, только прививочку от пассивности и заторможенности…
Ах, как любопытно было бы увидеть схему, действующую в прямо противоположном направлении: этики-традиционалисты находят способ нанести ответный удар по Большому Миру Великих Железок. В рассказе Э.Геворкяна «Ладонь, обращенная к небу», напечатанном в «Если», показано, что подобные схемы принципиально осуществимы. И, кажется, возможность контрэкспансии Прониным не отвергается.
Сюжет косо срезан одним ударом авторского «ножа». Ожидаем «Нашествие-2»?
Дмитрий Володихин
Жестокие игры
Дмитрий Быков. «Эвакуатор». Вагриус.
Когда в 1989 году Александр Кабаков написал своего «Невозвращенца», описываемые там события еще казались совершеннейшей фантастикой, антиутопией. Когда в 2005 году Дмитрий Быков в «Эвакуаторе» описывает распад страны, задохнувшейся от исламистского террора и бессилия собственного правительства, и живописует гибель Москвы и москвичей, это всего лишь экстраполяция.
