После обеда, забравшись в «бочку», Тю осматривал море. Вдруг он громко вскрикнул, протянул руку в сторону правого борта. Жест был явно рассчитан на мое внимание. Быстро перегнувшись через гребень горы из сетей, я увидел совсем рядом всплывшую морскую черепаху. И хотя она поспешила скрыться в изумрудно-прозрачной глубине, удалось разглядеть ее пятнистый желто-коричневый панцирь почти метровой длины.
Охота за черепахами — трудоемкое и дорогостоящее мероприятие. Заметив место, где есть черепахи, рыбаки ставят там длинные, почти километровые сети из толстого капрона с ячеей сантиметров в тридцать. Не часто попадается в них черепаха, но если повезло, предстоит борьба с сильным и тяжелым морским животным. Легче поймать черепашьих детенышей: они застревают в обычных сетях, какими ловят рыбу. В таком случае их сажают в отгороженную заводь или бассейн и выкармливают рыбой до нужного размера. На Фукуоке приноровились делать еще проще: выкапывать из прибрежного песка черепашьи яйца и устраивать в вольере на песке «инкубаторы».
Черепаховые гребенки, шкатулки, дамские сумки и заколки, браслеты и другие украшения весьма недешево стоят в сувенирных магазинах Хошимина.
Но черепаха привлекла лишь мимолетное внимание нашего марсового, а главное было сосредоточено на едва приметных всплесках, похожих на удары мелких дождевых капель по поверхности воды.
— Ком,— объяснил мне стоящий рядом Пеа многозначительным тоном.
Я не понял оживления команды, потому что «ком» означает по-вьетнамски вареный рис. И только потом выяснилось, что «ком» — это еще и название рыбы наподобие мелкого анчоуса, из которого делают лучшие сорта знаменитого фукуокского ныок-мама. Именно для нее припасена на шаланде мелкоячеистая зеленая сеть, послужившая мне постелью на время семичасового перехода от Хатьена до Фукуока.
Рыбацкое счастье
Хотя теплый мелководный Сиамский залив считают во Вьетнаме самой богатой кладовой «даров моря», после знакомства со здешними рыбаками само слово «дары» стало резать мне слух. Оно придумано где-то далеко от этих аквамариновых соленых волн и вечно влажных сетей и здесь не в ходу. Отправляясь к предполагаемым скоплениям рыбы и другой водной живности, капитан Та и его команда стараются не думать об удаче, хотя в глубине души каждого под семью замками заперта надежда.
Бывают, конечно, неожиданности, когда действительно богатый улов можно назвать «даром». О них долго помнят и постоянно рассказывают. Вот и на сей раз капитан Та с удовольствием и в подробностях описал мне — свежему слушателю — случай, происшедший с ним в декабре восемьдесят третьего.
...На вечерней заре шаланда вышла из гавани уездного центра и направилась на северо-запад, в район между Фукуоком и кампучийским полуостровом Реам. Там часто бывают большие скопления кальмаров, которых ночью ловят на свет электрических фонарей. Несколько автомобильных аккумуляторов были как следует подзаряжены, чтобы питания хватило хотя бы на половину ночи.
Светящиеся стрелки под исцарапанным стеклом старой «сэйки» капитана Та приблизились к одиннадцати. И вдруг белесо-синее зеркало воды, выхваченное из черноты ночи, ответило исходящим словно из глубины призрачным свечением, будто в него бросили мешок фосфора. Поверхность закипела, как под ударами начинающегося ливня. Рыбаки смотрели, словно пением сирен очарованные, на ожившую воду. Их удивило не само свечение: купанье ночью в тропическом море всегда сопровождается горящими брызгами потревоженного фосфоресцирующего планктона. Неожиданным было другое: море светилось и одновременно кипело ни с того ни с сего.
Первым нарушил молчание Тю: «Креветки! Очень много креветок!» И в тот же момент налетел неизвестно откуда взявшийся среди ночного спокойствия залива сильный шквал. Половина лампочек, одна за другой, погасли и улетели вместе с ветром. Волны хлынули на палубу, и впившееся якорем в дно суденышко легло на борт. Все бросились в тесную надстройку, чтобы не смыло в штормовое море. Шаланда плясала на волнах, на каждом пике сотрясаясь глухими ударами. Поднять якоря, пуститься в дрейф — несколько раз подсказывал капитану Та инстинкт самосохранения. Но это было проще всего.
Только в два часа ночи ветер неожиданно стих. Свечения уже почти не было. Рыбаки все же надеялись взять хотя бы десяток-другой килограммов креветок и быстро выбросили сети. Шаланда описала круг, опоясав неводом место исчезнувшего видения. Мышцы напряженно надувались, блестели капельками пота в свете оставшихся ламп, когда сети преодолевали сопротивление толщи воды. Круг сужался, а они не становились легче. Это прибавило сил — значит, не пустые. Свечение вспыхнуло еще ярче, чем прежде, но уже с резко ограниченными краями. Креветки кипели в сети. Живым струящимся потоком хлынули они в трюм. Никто не помнил об усталости. Шаланда сделала еще несколько кругов, пока к рассвету добыча не стала иссякать.
Когда на причале улов взвесили, результат превзошел ожидания: 4039 килограммов первосортной «серебряной» креветки. Даже старожилы Фукуока не помнили такого. На рынке в Хатьене каждый килограмм стоит пятьсот донгов, а если заморозить — на экспорт, то выручки от улова этой ночи хватит на покупку десятка тридцатисильных японских двигателей! Каждый член экипажа получил тогда премию больше, чем зарабатывал за год. Впервые вышедший в море Ле Ван Да, и тот принес домой сорок тысяч донгов — целое состояние.
— Но такое бывает раз в двадцать лет,— говорит капитан Та.— И в десятки раз меньший улов — тоже счастье.
Перед нами вырастала приближавшаяся гавань скрытого зеленью уездного центра Зыонгдонг. Команда торопилась высадить меня здесь, чтобы скорее возвратиться к увиденным косякам рыбешки. Такой случай упускать нельзя: за два дня можно взять тонн тридцать-сорок и полностью загрузить трюмы шаланды.
Хатьен — Ханой — Москва
Александр Минеев, корр. ТАСС — специально для «Вокруг света»
Гроза в ту ночь была страшная. Ничего похожего не помнили X даже старики. Жителям села Хабас Зольского района Кабардино-Балкарии вполне могло показаться, что небо трещит по швам и вот-вот обрушится на землю. Сильный ветер «сталкивал» невидимые в темноте тучи, молнии сверкали с интервалом в считанные секунды. И, словно устав от этой толчеи, тучи разразились сильнейшим градом.
Крупные, до четырех сантиметров в диаметре, градины, как стая белой саранчи, безжалостно поглощали целые поля кукурузы, зелень садов и виноградников. Остались обглоданные непогодой пеньки в 10—15 сантиметров высотой, все было пережевано и вбито в раскисшую от дождя землю. Даже птицы, врасплох застигнутые грозой, нашли на полях свою гибель.
За тем, что происходило в ту ночь над Хабасом и его окрестностями, внимательно наблюдали люди. Однако им не пришлось стоять в поле под градом и проливным дождем. Они находились в тридцати километрах от того места, на радиолокационной станции, прослеживая продвижение облаков на экранах...
С давних пор человек искал способ защиты полей от града. Заклинания, увещевания подкреплялись жертвоприношениями или шествиями с чудотворными иконами. Тучи пытались отпугнуть «страшными» воздушными змеями, старались обезвредить стрельбой из пушек.
Сегодня у «службы погоды» — дальнобойная артиллерия, самолеты, новейшие радиолокационные станции, многоствольные ракетные установки. Этот внушительный арсенал призван помочь в борьбе со стихией, в борьбе за урожай. Тем не менее в некоторых районах страны град еще представляет серьезную опасность для сельского хозяйства.
Обо всем этом я вспоминал по дороге из Нальчика в местечко Кызбурун-2, где расположена основная база экспериментального полигона Высокогорного геофизического института Государственного комитета СССР по гидрометеорологии и контролю природной среды.
Я ехал на полигон для того, чтобы поговорить с Виктором Макитовым — кандидатом физико-математических наук, старшим научным сотрудником института, свидетелем небывалой ночной грозы. Встретиться с ним мне посоветовала заместитель директора по науке Людмила Михайловна Федченко. Известный специалист по проблеме прогноза града и активного воздействия на градовые процессы, она рассказала немало интересного. Оказывается, для успешной борьбы с градовыми облаками мало еще их вовремя обнаружить, надо не упустить момент и своевременно начинить такие облака нужным химическим соединением. Казалось бы, все здесь очевидно. Однако площади посевов, иссеченных градом, пока велики. И вопросов перед исследователями градовых процессов и разработчиками методов активного воздействия на градовые облака стоит немало. Каким, например, должен быть реагент — вещество, частицы которого, попав в облако, забирают в себя свободную влагу? Ведь йодистое серебро, используемое сегодня,— дорогое соединение. Необходимо найти более доступные реактивы, не уступающие ему по активности. Возможно, что таким дешевым средством окажутся твердая углекислота (ее еще называют сухим льдом) и жидкий пропан.
