Гаур (Bibos gaurus или Bos frontalis) — крупнейший из рода настоящих быков на сегодняшний день. Только его близкий родственник коупрей может оказаться еще крупнее
Это, казалось бы, радостное для кхмеров событие положило начало великим их несчастьям: многолетней политической и военной «катавасии». Король Нородом Сианук то соглашался на роль конституционного монарха, то вдруг объявлял себя социалистом и присваивал пост премьер-министра. Тут вмешивались американцы, ища предлога вторгнуться в Камбоджу . Международное сообщество, в свою очередь, заставляло их вывести войска, но вместо этого они начинали массированные бомбардировки— ведь по соседству во Вьетнаме «бушевали» их враги вьетконговцы. Неудивительно, что к 1970-м годам страна превратилась в дымящееся пепелище. Но в подлинный ад на Земле ей еще только предстояло превратиться. В 1960-х на политической арене появился выпускник Сорбонны и убежденный марксист-маоист по имени Салот Сар. Под партийной кличкой Пол Пот он гораздо лучше известен. При поддержке то Вьетконга, то Китая этот энергичный человек в короткие годы создал дееспособную боевую организацию, захватывал город за городом, провинцию за провинцией… А в 1975 году торжественно вступил в столицу — Пномпень. Был объявлен «нулевой год» новой эры, страна превратилась в Демократическую Кампучию, пало государственное знамя с силуэтом Ангкора, и вместо него взвилось красное. Официально у кормила власти красные кхмеры пробыли недолго — всего до 1979-го, но впечатление о себе оставили глубочайшее.
И опять последовал мятеж, в Пномпень пришли новые хозяева из Национального фронта освобождения Кампучии. Наконец, прошло еще десятилетие с небольшим, и в страну вернулся король Сианук. Ныне конституционная монархия вроде бы обретает некоторые черты стабильности, что, собственно, и сделало возможными начатки туристического строительства, попытки восстановить экономику (по решению ООН продукт, произведенный в Камбодже, пока не облагается никакими международными пошлинами при продаже), а также скромный визит корреспондентов «Вокруг света».
Однако какое отношение все эти жестокие перипетии имеют к флоре и фауне? Да прямое. Вот что пишет отечественный зоолог Игорь Акимушкин в известной книге «Мир животных»: «Еще в начале тридцатых годов до Европы дошли слухи, что в лесах Индокитая обитает совсем не известный науке дикий бык. Местные охотники могли назвать все его приметы. Они называли его коупрей — «серый бык». Их спрашивали: «Может быть, это гаур?» — «Нет, не гаур. Другой бык. У гаура почти нет подгрудка, а у коупрея — большой подгрудок. Он безгорбый. А у гаура горб»… В 1970 году в Кампучии жило не больше 40 коупреев. С тех пор о них сведений нет. Возможно, что война… принесла гибель и коупреям».
В этой связи мы решили отправиться в те области страны, где предположительно можно встретить неуловимого быка. Таких мест — при внимательном изучении материалов Центра сохранения природы, сообщений очевидцев и карты Камбоджи — оказалось три. Во-первых, национальный парк Вирачей в провинции Ратанакири — где же неуловимым животным и обретаться, как не на единственном «цельном» массиве первичных джунглей площадью в 3325 км2. Во-вторых — природоохранная зона Кулен Прум Теп на Северной равнине, там стадо коупреев видели английские исследователи в 1950-х. Наконец, Кардамоновы и Слоновьи горы и острова у побережья Сиамского залива — юго-запад страны, хоть и законно считается самой освоенной ее частью, богат нетронутыми уголками.
Обо всем этом мы последним нашим пномпеньским вечером перед отбытием на лоно природы тихонько беседуем в Клубе иностранных корреспондентов, одном из старейших сохранившихся здесь зданий. А внизу шумит центр столицы.
Экскурс 2
Внуки бабушки Пень
Однажды некая бедная вдова с этим курьезным на русский слух именем случайно выловила из реки пять статуэток Будды. Их принесло течением в ветвях огромного дерева. Благочестивая старушка сочла это за знак свыше, насыпала, как предписывает обычай, перед своей хижиной пять холмиков и поставила на них свои статуэтки. С тех пор все и началось. Каждый проезжающий (проплывающий) считал своим долгом выйти на берег здесь, в том самом месте, где сходятся течения четырех мощных потоков — «основного» Меконга, Меконга Верхнего, Бассака и Тонлесапа — и подсыпать немного земли под чудесные скульптуры. Так получился Пномпень («Холм Пень»), вокруг которого после сдачи Ангкора тайцам государь Понья Ят выстроил новую столицу. И достаточно посмотреть на карту, чтобы понять, как он был прав: именно отсюда удобнее всего добираться по воде практически до любой точки страны. К тому же, где вода — там рис, рыба и благосостояние.
С верхнего балкона Клуба открывается исчерпывающая панорама города. По правую руку — Национальный музей и королевский дворец, куда днем стягиваются все новоприбывшие гости столицы. А через дорогу от дворца, на набережной господствует атмосфера демократического народного гулянья. Именно тут сразу и наглядно прощупываются специфика и народный колорит камбоджийской жизни. Конечно, в глаза бросаются и грязь, и антисанитария. Дышать трудновато, хоть и не от сладкой вони гниющих фруктов, как, например, в Дели, а от смеси запахов дизельной гари и прогорклого масла. На последнем готовятся невообразимые закуски, а именно: цикады, тропические тараканы, эмбрионы крупных птиц (орлов и аистов), жаренные на гриле, змеи, щупальца водных беспозвоночных, лягушки, пауки, обычные креветки. Кое-что из этой снеди вылавливается из рек прямо возле прилавков.
А разношерстная публика гуляет и ни от чего носов не воротит. Прекрасно чувствуют себя и кхмеры, и европейцы, которых здесь на удивление много.
Довольно стремительно — как всегда в южных странах — на все это зрелище опускается ночь. Гуляющие потихоньку удаляются. Пора отдохнуть перед дальней дорогой и нам. Мимо колышимых ветром объявлений на стенах вроде «Квартиры у самого монумента Независимости в аренду: один год — 1660 долларов» мы медленно двинулись к своей гостинице — возможно, это последняя ночь, которую нам предстоит провести в образцово цивилизованных условиях за ближайшие недели.
Охотничий рынок в Банлунге, провинция Ратанакири. Наш проводник Саратх рассматривает засушенные внутренности белкилетяги (того самого млекопитающего, что способно, расправив кожные наросты между лапами на манер дельтаплана, перелетать с дерева на дерево). Ими пользуются так — разрезают зверька пополам, выпускают соки, засушивают и продают долларов по семь за штуку. Покупатели, соскоблив органы со шкуры, сжигают их в особом котле, вдыхая дым и аромат. Считается, что это укрепляет организм в борьбе с малярией и прочей тропической заразой. Или заливают внутренности животного кипятком, ждут пока настоится «бульон» и пьют — в тех же целях
Глава 2
Колорит, дикари и саратх — Почти у цели — Почные мучения
Полтысячи километров на машине — расстояние не маленькое даже для Европы. Что уж говорить о Камбодже, где качество шоссе совершенно непредсказуемо на разных его участках. Наш сухопарый старик водитель в бедламе родных трасс отнюдь не теряется и, хоть отвечает на любой вопрос, вплоть до «Какая завтра ожидается погода?» молодцеватым «Йес, сэр!», уверенно мчит по намеченному пути на север.
На перекрестках нарядные каменные слоны с камбоджийскими флагами в хоботах сменяются огородными чучелами в виде гигантских уток посреди рисовых полей. Вскоре из придорожного ландшафта исчезают «стационарные» АЗС, вместо них теперь — наскоро сколоченные прилавки с двухлитровыми бутылками из-под колы. Только в них не сладкая газировка, а бензин. Топливо местные жители в складчину покупают на дальних заправках бочками и разливают на продажу мотоциклистам.
Параллельно, естественно, продается и съестное: острый суп том-ян с лимонной травой, те же сушеные восьминогие-мохноногие. Город Скун, который мы минуем ближе к полудню, славится как место их «самого правильного», традиционного приготовления. Впрочем, злые языки утверждают, что и традиции-то никакой нет. Никогда местные кхмеры пауков не ели, а вынуждены были перейти на сомнительную диету в голодные 1970-е.
…На жутких ухабах мы умудрились задремать, а проснулись уже словно бы в другой стране. В королевстве неописуемых красот. Северная часть провинции Ратанакири — это один из последних на всей Земле и в Юго-Восточной Азии крупных участков нетронутого первичного леса.
Мы прибываем в Банлунг, нынешнюю столицу провинции. Впрочем, поселение, о котором возможно говорить как о городе — с трехэтажными зданиями и водопроводом — появилось лишь во второй половине 1990-х. А раньше те, кто считал нужным обретаться в «областном центре», просто съезжались на базарную площадь, расстилали циновки на голой земле и жили так годами.
