На протяжении столетий турецкая администрация заведовала охраной храма Воскресения: он находился в центре старого города, населенного в то время преимущественно мусульманами. По старинной традиции богослужения у Святого Гроба совершались ночью, чему было свое объяснение. «Мусульмане в века своего могущества не переносили так равнодушно, как теперь, открытого христианского культа, — писал журналист Е.Марков в 1891 году, — и в старое время при каждом народном волнении прежде всего толпа нападала на христианские святыни и прекращала христианские службы. Патриарх и богатые армянские и греческие общины охотно платили паше за охрану и охотно вручали ему ключи своего храма, а чтобы не давать лишнего повода к волнению, старались все церковные службы справлять по ночам, когда правоверные предаются сну. Право первой обедни присвоили себе греки, старинные хозяева Палестины, вторую обедню служат армяне, а католики, явившиеся после всех в Иерусалим, служат третью».
Ответственность мусульманских стражей порядка особенно возрастала в дни больших христианских праздников, когда в Иерусалим стекалось множество верующих разных конфессий. Накануне пасхального крестного хода порядок в храме Воскресения поддерживали вооруженные солдаты. Об этом сообщал в своих записках А.Недумов — поручик Кексгольмского гренадерского полка; сообщал он и о необычном для Святого Града событии: однажды поддерживать порядок у Гроба Господня турецким солдатам помогали... русские моряки: «В числе трехсот человек прибыли они на фрегате «Владимир Мономах» в Яффу со своим храбрым командиром Дубасовым, героем минувшей войны, и пожелали поклониться величайшей святыне христианского мира».
Как ни торжественны предпасхальные службы в Иерусалиме, но ни одна из них не привлекала столько паломников, как раздача священного огня у Гроба Господня. Этот обряд совершается на Пасху, в Великую Субботу. Врач А.В.Елисеев, побывавший в Иерусалиме весной 1884 года, сумел сжато и образно запечатлеть ход церемонии: «Храм освещен, несмотря на ясный солнечный день. Глаза всех устремлены на богато разукрашенную Кувуклию, вход в которую запечатан еще накануне и с тех пор охраняется двумя монахами — греком и армянином. Запечатление Кувуклии совершается в присутствии ассистентов, свидетельствующих о том, что там не осталось и следа земного огня; все многочисленные лампады у Гроба Господня потушены в ожидании ниспадения огня небесного.
Около часу пополудни с большой таинственностью является патриарх, а с ним масса духовенства в разноцветных, залитых золотом облачениях; пестрота зрелища увеличивается еще более, когда в таковом же великолепном облачении является армянский патриарх со своим клиром. Около часа продолжается служение у Кувуклии, вокруг которой оба патриарха со своими клирами совершают троекратный обход», — пишет А.В.Елисеев и далее говорит о том, что происходит 5-8 минут спустя: «Храм уже наполнился странным криком, смятением; волнение уже начало все сильнее и сильнее захватывать наэлектризованную толпу, когда из окошечка Кувуклии справа показался огонь, который патриарх на пуке свечей выдавал народу... Священник из арабов, стоявший с пуком свечей у самого окошка Кувуклии, в одно мгновение засветил свои свечи и стремглав бросился через толпу, и пробился через всю церковь в алтарь Воскресения, куда и перенес прежде всего священный огонь. Все бросились к источнику священного огня..; сверху, откуда я наблюдал, представлялась одна живая масса, среди которой высовывались одни руки со свечами, стремившимися заполучить священный огонь. С быстротой пороховой нитки обегал священный огонь волнующуюся толпу, и минуты через 2-3 уже вся церковь пылала огнем».
Согласно древней традиции огонь, полученный в Великую Субботу на тридневном ложе Искупителя, поддерживается в Кувуклии целый год и тушится только накануне Великосубботнего дня. Русские паломники, как и остальные богомольцы, несли зажженные свечи до места своего пристанища, стараясь сохранить святыню как можно дольше. А многие, проявляя свое благочестие и усердие, совсем не гасили благодатного огня, берегли его, чтобы довезти до России в особых фонарях. Об одном уникальном случае упоминается в «Путеводителе по Святой Земле» (Одесса, 1886): «Парасковья Федоровна Привалова донесла святой огонь, по обету, до новостроившейся церкви в городе Симбирске».
...Более столетия прошло с тех пор. Как многое изменилось в мире... Но духовные связи русских христиан с храмом Гроба Господня не прервались. Насельницы Спасо-Вознесенской и Гефсиманской обителей (Русская Зарубежная Церковь) молились здесь в. те годы, когда приток богомольцев из России был прекращен. Лишь с 1948 года была возобновлена деятельность Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. А в 1989 году в Москве возобновилась деятельность Иерусалимского подворья. Быть может, недалек тот день, когда вновь многие российские богомольцы смогут посетить Святую Землю. И тогда поклонение Гробу Господню станет апогеем в духовной жизни каждого из них, как это было и прежде.
Окончание следует
Архимандрит Августин (Никитин) Фото Юрия Масляева
Н епальцы считают, что все пространство вокруг них кишит дьяволами. Чтобы дьяволы не сотворили беды, не навредили, их надо ублажать. Богам поклоняются, почитают их, чтобы они были милостивы, а дьяволов задабривают, кормят. «Вот я тебе принес жертву, прими ее, а меня и мою семью оставь в покое», — думает непалец, совершая ритуал поклонения недобрым богам и божествам. Всего же в индуизме насчитывают 330 миллионов богов, божеств и всяких других небожителей и жителей подземного царства, так что непальцу никуда от них не деться. К наиболее важным надо быть особенно внимательным. Зато, отдав свой религиозный долг, непалец живет спокойно, с верой в благополучное и светлое будущее.
Весь год у непальцев расписан: когда и какому богу поклоняться и какого дьявола ублажать. Некоторые боги живут в труднодоступных местах, но непальцы стремятся побывать и у них хоть раз в жизни. Если мы хотим лучше понять непальца, нам совершенно необходимо видеть его в священном месте.
И поэтому мы с вами отправимся в Дакшинкали.
Дакшинкали весьма почитается и индуистами, и буддистами. Дословно это слово переводится как священное южное место Черной богини («дакшин» — южная; «Кали» — черная). «Кали» — одно из имен богини Парвати, супруги Шивы, который входит в триаду главных богов индуизма. Кали — всемогущая богиня, царица мира и богов. Она — божественная мать, сама Природа. Она — энергия. Это она наделяет своей энергией Шиву — бога ритма, бога-созидателя и бога-разрушителя. Это ей, Кали, он обязан своим могуществом.
Непалец идет в священные места пешком. Уже сам путь туда есть жертва, тем большая, чем труднее путь.
Мы распрощались с Катманду, держа путь на солнце. Дорога круто спустилась вниз. Горизонт расширился. А вокруг поля, поля... серые, шершавые.
Вдруг среди ровной местности мы увидели возвышающийся огромный «кулич» — гору с отвесными стенами. Чего только не создают природа и люди! На «куличе», словно его украшение, теснятся каменные постройки, такие, как в старом Катманду. Это Киртипур. В прошлом этот город-крепость охранял вход в Непальскую долину. Попробуй-ка взять ее!
Киртипур остался позади. Ближние поля обрели четкий рисунок ступеней и взбирались все выше и выше. Поднималась и дорога. Скоро мы оказались на голом гребне рыжеватой горы. В одном месте его прорезает ущелье Човар — узкая глубокая щель, проточенная рекой Багмати. Сверху ущелье прикрылось деревьями. Только слышно, как глубоко внизу клокочет вода.
По преданию, ущелье прорубил своим мечом великий святой Манжушри. И тогда вышла через него вся вода из большого Змеиного озера, дно его обнажилось, и образовалась обширная долина, которая так и называется — Большая, или Непальская. Та самая, по которой мы ехали, колыбель и сердце страны.
Она действительно большая: вытянутая с запада на восток чаша, образованная горами. По дну чаши извиваются речки, морщинистыми ступенями поднимаются холмы — поля, обнесенные земляными валами. Повсюду видны «гнезда» коричневых строений, словно стоящих под одной чешуйчатой крышей. Самые большие «гнезда» — это бывшие города-государства: Катманду, Патан, Бхактапур. От этих городов, как ноги спрутов, отходят дороги с цепочками домов по краям. Из одного «гнезда» поднимается, как минарет, башня Бхим Сена.
С гребня открывается вид и на другую долину, по ту сторону ущелья Човар. Она много меньше долины Катманду. По ней, между причудливо изогнувшихся ступенчатых берегов — террас полей, ослепительно сверкая, мчалась священная река Багмати. Сейчас она была не очень широкой и, как видно, не глубокой: берега ее усыпаны огромными белыми валунами, а в воде нежилось стадо буйволов, наружу выступали только их рогатые головы да полоски спин.
